И-16 тип 10 с шестью пусковыми установками PC под крылом

И-16, вооруженные реактивными снарядами, стартуют с Моздокского аэродрома

Кажется, все на стороне противника: и скорость, и высота, и инициатива. На И-16 ни догнать немцев, ни уйти от них. Единственное наше преимущество — вираж. Но при малой скорости он хорош только для самозащиты. И плохо будет нам, если немцы сумеют разорвать наш круг. Наша сила против «мессершмиттов» — в единстве группы!

В принципе, более удачной обороны, чем «круг», для И-16 вряд ли можно и придумать. Наш боевой порядок походил на быстро вращающуюся дисковую пилу: куда ни сунься — не возьмешь. Наши самолеты, следуя один за другим, струями разбрызгивали пулеметный огонь, а то и пускали реактивные снаряды. «Мессеры», как хищные щуки, носились вокруг на больших скоростях, но при подходе к нам, всякий раз натыкаясь на «острые зубы пилы», отскакивали.

Но как же мы выберемся отсюда? Нельзя же до бесконечности висеть над территорией противника! Что будет, когда мы потянемся домой, и наше кольцо разорвется?

Штурмовики закончили свою работу и взяли курс домой. Купин резким движением развернулся за ними. Боевой порядок наших истребителей тоже разорвался. Мой самолет, с торчащими в потоке стойками шасси, приотстал и оказался замыкающим. «Мессершмитты» только этого и ждали. Две пары с разных направлений ринулись на меня. Защищаясь, я круто метнул самолет навстречу нападающим, загораживаясь от их пуль и снарядов широким лбом своей машины.

Встречные атаки не так опасны. Вражеские очереди прошли мимо. Но теперь я остался один и стал легкой добычей для «мессершмиттов». Скорее к своим! Делаю резкий разворот. Стоп! Поздно.

Меня атакует третья пара немцев. Да и первые две пары снова занимают позицию для нового нападения.

На какие-то секунды я оказался зажатым и слева, и справа. Опять инстинкт диктовал отвернуться в свободную сторону, но я понимал, что этим только дальше оторвусь от своих и поставлю себя в еще худшие условия.

В общем, попал, как кур в ощип. Одиночный самолет, да еще с неубранным шасси — заманчивая мишень. Вот почему «мессеры», опережая друг друга, кинулись на меня. И помощи пока я не мог ждать: наши сейчас не имеют права оставить прикрываемые штурмовики.

Значит, надо выкручиваться самому.

Увертываясь от вражеского огня, швыряя самолет из стороны в сторону, я пошел за своими. Пули и снаряды струились вокруг. Но иного выхода не было. Спасение только в маневре. И я летел, не ожидая помощи. К моему удивлению, наши истребители вдруг разом развернулись мне навстречу. «Мессершмитты» тут же, словно ждали этого момента, бросились на «илов». Я сразу понял всю глубину нашей оплошности. Купин, выручая меня, оставил штурмовиков. Зачем он это сделал? Лучше уж пострадать одному, чем рисковать «илами», которые мы обязаны беречь больше собственной жизни.

К счастью, все произошло как нельзя лучше. Пятерка И-16, прихватив меня, опять развернулась, и «мессеры», не успев атаковать штурмовиков, сами оказались перед нашими носами. Немцы отпрянули. Одного мы даже подбили, и он куда-то скрылся.

На маршруте «Мессершмитты» еще долго клевали нас сзади, но ничего сделать не смогли. Небольшими отворотами, применяя своеобразные воздушные ножницы, знакомые еще по Халхин-Голу, мы отбили все их атаки. Оказывается, при умении можно удачно вести оборонительные воздушные бои и на наших стареньких И-16 против таких современных «метеоров», как Bf 109».

С успехом бить врага на устаревшем самолете приходилось и другим летчикам. Вот что рассказывал по этому поводу В.Ф. Голубев: «12 марта 1942 г. мы всем полком должны были нанести штурмовой удар по железнодорожной станции Мга, куда подошли для разгрузки три эшелона с немецкими войсками.

Ударную группу составляли две шестерки 1-й и 2-й эскадрилий. Группу прикрытия в составе шести самолетов 3-й эскадрильи должен был вести я. Но я, не докладывая командиру полка, назначил за себя ведущим другого летчика. Сам же с Владимиром Дмитриевым занял место замыкающей пары.

Василий Голубев (второй справа) у И-16 (на снимке — автограф В.Ф. Голубева)

У И-16 летчики Д. Гатаренко, А. Байсултанов, М. Васильев, М. Старухин, В. Голубев, Г. Цоколаев, И. Творогов. Ханко, ноябрь 1941 г.

Учебно-тренировочные истребители (УТИ-4) на базе И-16 использовались в авиационных школах до конца войны

Перед вылетом я велел своему ведомому сохранить на обратный путь половину боезапаса и подчеркнул, что при штурмовке буду в основном выполнять ложные атаки и постараюсь сохранить боезапас полностью. Массированный удар по такому важному объекту, как станция Мга, противник нам не простит, и германские «охотники» обязательно нападут на нас у линии фронта или будут подстерегать возле аэродрома.

И вот восемнадцать И-16, сделав обходной маневр, на предельно малой высоте зашли на объект с юга, чего противник не ожидал. Реактивными снарядами и пушечно-пулеметным огнем мы обрушились на врага с разных направлений. Загорелись вагоны и платформы с войсками и боевой техникой, которыми были буквально забиты все железнодорожные пути.

Истребителей противника над объектом, к счастью, не оказалось, и мы, преодолевая плотный зенитный огонь, сделали повторную атаку всем составом.

Пожары и взрывы, как потом донесла разведка, продолжались на станции несколько часов.

Ведущий ударной группы правильно поступил, что не повел группу на аэродром кратчайшим путем, а, следуя по тылам противника, вышел к Малукоинским болотам и там пересек линию фронта. Интересно, что на обратном маршруте мы получили сообщение от нашего пункта наблюдения о том, что над линией фронта нас ожидает большая группа «мессеров». Но мы их обхитрили и на глаза им не попались. Однако я был почти убежден, что противник, не сумев перехватить нас над линией фронта, обязательно пошлет «охотников» в район аэродрома, чтобы атаковать отставшие или поврежденные самолеты.

Что ж, посмотрим, кто кого перехитрит — сказал я себе и стал тащиться позади всей группы на высоте двухсот метров, имитируя подбитого. Километров за пятнадцать до аэродрома я увидел разрывы наших зенитных снарядов на малой высоте. Значит, где-то над лесом шастают «мессершмитты».

Прибавляю скорость, осматриваюсь. Ага, вот они! Над макушками леса, как я и предполагал, за нами идёт пара Bf 109F. Владимир Дмитриев тоже заметил врага и покачал крыльями. Я ответил таким же сигналом. Передачи по радио в таких случаях были мною запрещены.

Наша основная группа уже начала посадку, а мне до аэродрома оставалось ещё километров пять. Противник продолжал держаться на предельно малой высоте и дистанцию не сокращал. Видимо, немцы решили одновременной атакой своей пары сбить нас наиболее эффектно — прямо над нашим аэродромом. Ну что же, такого момента я как раз и ждал.

Увеличиваю скорость и набираю высоту.

Вижу: задымили моторы «мессеров», переведенные на форсированный режим для быстрого сближения и атаки.

И тут я, достигнув центра аэродрома, неожиданно для немцев, делаю резкий с предельной перегрузкой левый боевой разворот и выхожу им на встречный курс.

Оба «мессера», задрав желтые носы, пошли на меня, видимо считая, что я без боезапаса и делаю ложную атаку. Темные трассы от их пушек и пулеметов точно тянутся к моему самолету. А в моем прицеле «растет» ведущий «охотник». Дистанция до него примерно пятьсот метров, полторы секунды осталось на все, пусть даже на жизнь. Пальцы правой руки машинально жмут общую гашетку пулеметов, и три огненные трассы (у Голубева был И-16 тип 29, вооруженный двумя 7,62-мм и одним 12,7-мм пулеметами) молнией пронзают тонкое тело «мессершмитта», мелькнувшее ниже меня метрах в пяти.