В тридцатых годах XIX века другой авантюрист, английский офицер Ролинсон, находясь в Персии по делам службы, посетил знаменитую Бизутунскую скалу. На ней, еще по сказаниям Диодора Сицилийского и Стефана Византийского, было изображено торжество Семирамиды над покоренными ею народами. И вот, один обтесанный бок величавой скалы оказался весь усеян клинообразными надписями, с которыми Роулинсон, по словам Коссовича, не ознакомился в Европе. Он нашел, действительно, на этой скале изображения отлично сохранившиеся, но на первом их плане стояло гордое лицо царя в короне, а не женщины, и перед ним стояли его пленники. Принявшись за дешифровку письмен, Роулинсон разобрал там имена Дария и Истаспа и ему стало ясно, что скала описывала подвиги не ассириян, а победу Дария сына Истаспа над лже-Смердисом и возмутившимися областями империи, основанной Киром, о которой рассказано с такими подробностями у Геродота.

Затем он получил из Европы от Бюрнуфа его «Комментарий на Ясну» и принялся за его изучение, надеясь найти в установленных Бюрнуфом грамматических формах Зенда объяснение формам языка надписи, еще не приведенным в то время в ясность, вследствие чего новооткрытая надпись скорее была им разгадана, чем разобрана. И вдруг лексическая часть и грамматические формы этих персидских надписей, принадлежащих (по мнению тогдашних ассириологов) Ахеменидам, оказались почти тождественными с открытиями Зенда!»

«Издание Бизутунской надписи, которую можно назвать целым сочинением, подарило, — продолжает Коссович, — истории и филологии один из языков, присутствия которого в продолжение тысячелетий, никто даже и не подозревал! Всем известно дальнейшее приложение Зенд к разъяснению языков древней Ассирии и Вавилона, сделанное Роулинсоном, а затем Лаярдом и другими. Издание всех древнеперсидских надписей было повторено с дополнениями Венфеем в Германии и Юлием Оппертом во Франции. В стороне остались лишь выводы Петрашевского и Гауга, из которых первый нашел в Ведидаде кодекс «Древне-Кольского Уложения» а другой в санскритской Ригведе — подлинник зендских песнопений Зороастра».

Священные книги парсов в первой половине XIX века состояли отчасти из Зендских текстов и отчасти из переводов, парафраз и толкований их на языках Пеглевийском и Парси (хотя скептики, как я уже сказал, и могут считать именно эти переводы за подлинники). К последней категории относятся и Санскритские переводы некоторых отдельных частей Зендского подлинника (если, добавим опять, не зендские являются переводами санскритских). Кроме того, к разряду подлинных священных зендских текстов относят одно сочинение, существующее только на языке Пеглевийском (Бундегеш) и одно на языках Пенлевийском и Парси (Минсхиред). На последнем языке имеется также несколько коротеньких, по содержанию зендских, молитв, а на языке Пеглевийском несколько якобы переводных статей с Зенда, которых подлинника тоже нет.

Язык Парси, назваемый иначе Парси Зенд, представляет образец арийского наречия, среднего между Зендом и новоперсидским языком. Не то язык, который Анкетиль назвал Пеглевийским, хотя по исследованиям Шпигеля он должен был называться Гузварешским. Он грамматическими формами почти не отличается от Парси Зенда, лексическая же его часть заимствована в большом количестве у семитического языка, близкого по своему составу к библейскому. Последнее обстоятельство заставило некоторых без основания снова думать, что язык комментаторов Зенда-Весты никогда е был живым языком, и что он сочинен священниками парсов с целью закрыть его чуждыми словами и условными знаками понимание таинств их религии для людей, не посвященных в эти таинства (скорее всего просто потому, что они были сирийские миссионеры, перемешавшие свой язык с местными, менее культурными, как это и бывает всегда).

Но самый «Зенд», был ли он когда-нибудь языком не одних индусских парсов, а и иранских персов? Где первоначальная его родина? Откуда получил он это название? — спрашивает Коссович и отвечает:

— Слов Зенд и Зенда-Веста нигде нет в сочинениях, называемых нами Зендскими. Язык этих книг, так же, как язык туземных переводов их и комментариев, обязан своим названием Анкетилю. Слово зенд там значит объяснение (если не просто святой), а веста же (по-русски известия или вести), иначе апаста — значит знание в смысле религиозном, то же, что санскритское веда (русское ведание).

И вот выходит, что язык священных книг, известных под именем Зенда-Весты, не есть язык древних парсов. Даже и самого слова «парса», которым именуют себя на надписях цари так называемой «древней Персии», не встречается ни разу. Арийские индусы тоже едвали когда-нибудь носили название парсов. Называли они себя просто людьми (мартья) и охотно величали себя эпитетом «арья», значащим как на Зендском, так и на санскритском языке: благовоспитанный, благородный, достопочтенный, а в языке Вед это слово значит: преданный, верный родным постановлениям и т.д.

«Край их, — говорит Коссович, — имел уже тогда дома, селения (виси, т.е. веси), общины, города (занту) и области (дахью), очень часто упоминаемые в ней с прибавкой слова арианские (аирья), точно так же, как иноплеменные (и без сомнения, иноверные) области определяются в ней самой анайрья, т.е. называются областями людей не-арианских. Так, на надгробной своей надписи Дарий сын Истаспа называет себя: Парса Парса-путра, и Арья, Арья-Читра, что значит Перс сын Перса и Арья из (племени) Арьев, причем присутствие слов «парс сын парса» здесь очень странно, потому что персами называют персов только европейцы, а сами они именуют себя иранцами (ирани), а свою страну называют только Ираном.

Являются и другие недоумения.

То, что язык Зенд-Авесты не был общим языком ариев, делается очевидным, если сравнить его с языком надписей, который назван современными учеными древнеперсидским. Роулинсон и некоторые его последователи полагают вследствие этого, что Зендский язык процветал позднее их древнеперсидского.

Ссылаясь на «восточное предание», нам говорят, будто царь Арда-Шир (III век нашей эры)[131] велел собрать со всех концов Ирана рассеянных священников Заратустры, что он их собрал до 40 000 человек, и что с их слов был, по повелению царя, списан кодекс священных книг этого древнего учителя, жившего по одним авторам во время библейского Моисея, ходившего по Аравийской пустыне будто бы между 1491 и 1451 голами «до рождества Христова», а по другим даже около сотворения мира, в земном раю Мидии.

Благодаря Ардаширову «вселенскому собору» и было возобновлено, — говорят нам, — давно прекращенное служению Ормузду (т.е. Творцу Света). «Сходства начертания письмен Зенда с начертаниями надписей, уцелевших от времени первых Сассанидов (III—VII век), — говорят нам в дополнение к предшествовавшему, — подтверждает истинность этого (нелепого) предания». Алфавит, который употребляли Сассанды в III веке был семитический, сходный с библейским; в семитическом же алфавите переданы и зендские «памятники».

Отсюда ясно, что и рукописи Зенда не древнее семитического алфавита. «Но из того, что Зендские письмена не восходят далее эпохи Сассанидов, — говорит Коссович,[132] — возникает вопрос: сохранились ли Зендские памятники от древнейших времен до эпохи Сассанидов (т.е. до III—VII века нашей эры) с помощью письма, или только с помощью одной памяти священников, передавших их письму при Сассанидах?»

И он же отвечает с наивностью, заслуживающей лучшей участи:

«Пример того, что памятники большого объема могут переходить из поколения в поколение (на тысячи лет!) путем одной памяти, мы имеем в песнопениях Гомера. Но еще более поразительные примеры устной передачи больших памятников представляет нам санскритская литература. Известно (!?), что Рамайана сохранилась (много тысячелетий!) в трех изустных редакциях, и огромное собрание Вед было записано только тогда, когда язык их сделался совершенно непонятным (!!) для сохранявших их ариев Индии, и когда потребовались комментарии для самих повторителей этих священных (бессмысленного голосимых!) памятников (т.е. почти бесконечного механически задолбленного набора не понимаемых звуков, начав который, можно было окончить лишь через несколько месяцев)! Как вам это нравится, читатель? А ведь другого выхода нет, раз вы заупрямились до того, что уже ни за что не хотите отказаться от заранее внушенного вам убеждения в глубокой древности зендских книг.