Нет, ну про Наполеона ты даешь. Вот именно что Наполеон, блядь! Он че в России сделал? Он пиздой накрылся! Ну, а так же писать в книгах нельзя, блядь, так? Вот и написали – «В Москве», в том смысле, что в пизде. Вот посмотришь на тебя – нормальный мужик, а посмотришь – ну залупа конская. «Уехал в Москву» – с концами, значит, кранты, пиздец, все, зови попа – ставь свечку.

Короче – с тебя литр, блядь. Чего – не спорил?! Вот он разбивал! Ты еще со своей Москвой будешь мозги засирать – ебальник начищу, бля буду! Придумали себе какую-то хуйню и носятся с ней, чтоб ни хера ни за что не отвечать. Да – нету, ни по уму, ни по жизни, никак. Все пиздеж и провокация!

12. Накрылась

Вначале была точка.

Вначале и точки не было. Командир Ту-204-го, завершающего рейс из Новосибирска, при заходе в Шереметьево кивнул второму:

– Слушай, что там за точка висит? Вон, градусов десять над горизонтом?

Ни второй, ни радар не подтвердили. Закатное небо светило розовым стеклом. Диспетчера отвлекать не стали. Командир пожал плечами. Еще ему только кератита не хватало, чтоб комиссия выбраковала по зрению. «Да нет, почудилось», – снял он сомнение, подбирая газ двигателям и чуть подрабатывая правой педалью к уже проявившейся световым пунктиром полосе.

Вечный смог мегаполиса не способствует наблюдениям за небосводом, но через несколько дней точку зафиксировало Московское общество уфологов. Оптические приборы подтверждали явный НЛО, зависший в 11° где-то над западной окраиной. На увеличенных фотографиях объект бесспорно напоминал летающую тарелку, вид сбоку. Но только «МК-бульвар» сунул с ходу опубликовать эту бессчетную сенсацию фанатов внеземного разума.

Следующим шагом явилось увольнение с должности начальника Генштаба генерала армии Квашнина. Генерал дважды задробил доклады Особого Московского округа ПВО, поскольку выявленная цель не была определена и не поддавалась воздействию штатных средств. Информация просочилась в Кремль, переполнив чашу терпения и недовольства последнего.

А затем грянула страшная гроза, в самом прямом метеорологическом смысле. Вода валила стеной, синие сполохи потрясали пространство, заполняя озоном. Утренняя синева явилась промыта и пронзительно чиста. И в ней висела точка.

Она уже замечалась из верхних окон и балконов, где угол обзора раскрывался над каменным лабиринтом. Скорее даже не точка, а соринка. Чуть, казалось, продолговатая. Она торчала в окоеме где-то за выездом на Рублевку и вызывала желание снять ее уголком чистого носового платочка либо поддеть ногтем.

Перебросились мнением о привязном метеозонде, призванном уточнять прогноз. О дирижабле Службы охраны президента над районом соответствующих дач. О новой гигантской антенне телеспутника на геостационарной орбите (экспансия госконтроля над телевещанием).

А в институте Сербского, в палате с решеткой в окне, раскачивался и вдруг хихикал капитан Вагин, командир эскадрильи 27-го ИАП. Это его Су-29 был первым послан на облет неопознанной цели. Капитан цель опознал, еще бы офицер такую цель не опознал, но на земле доклад превратился в диагноз, разъяренный комполка дал капитану в ухо и похотливые военные медики сдали его в дурдом.

Таким образом, первичная информация капала в виде слухов со стороны приверженцев внеземных цивилизаций, сумасшедшего дома и Кремля, и ни одна из составных частей этого триединого источника познаний не пользовалась доверием в глазах населения. И глаза эти, суетно утомленные поисками подножного корма насущного, все чаще обращались к небесам. Что даже напоминало ожидание прихода мессии.

А соринка тем временем тихо всходила над горизонтом и, пожалуй, увеличивалась.

– Действительно, вроде дирижабля, вытянутая такая, – указывали друг другу влюбленные, проталкиваясь июльским вечером по бульварам.

– Да просто запятая. Как ресничка, – возражала девушка, доверчиво прижимаясь к теплому и крепкому плечу друга.

– Какая ресничка! Скорее, ракета, – горячился будущий инженер (с учетом эпохи – юрист, бизнесмен, бандит, бухгалтер). – Если ты немножко близорука, так не стесняйся, красивым женщинам это только идет.

Краткая дискуссия прошелестела по газетам. Знаменитая писательница разразилась изящным и высокоумным эссе «Под вечерней звездой». Профессор Капица пригласил в телепередачу «Очевидное – невероятное» космонавта Гречко, и они долго рассуждали о космическом мусоре на низких орбитах. Выпуски теленовостей попытались раздуть сенсацию, чтобы хоть чем-то отвлечь население от злобных выпадов по поводу отмены всяческих льгот. Но тут пришел антициклон, все заволокло тяжелыми тучами плотно и надолго, и тема иссякла, интерес пропал.

Когда же тучи рассеялись, то лучше бы они не рассеивались.

На Старую площадь вызвали пэвэошников, астрономов и космонавтов. Люди все это были со здоровой, уравновешенной психикой, и в зале закрытого совещания то и дело вспыхивал смех. Дело было отдано на откуп идеологически нейтральной фигуре министра чрезвычайных ситуаций, и он вызвал на консилиум экспертов из Института акушерства и гинекологии РАМН.

– Берете ли вы на себя ответственность, – жестко допросил бессменный эмчеэсник Шойгу, – идентифицировать предъявленные вам изображения?

– Э-э... батенька, – щегольнул архаичным академизмом член-корр Лурье. – Для того, чтобы это идентифицировать, не обязательно быть гинекологом.

– Я жду от вас официального ответа. Что здесь изображено?

– Здесь изображены, э-э, женские наружные половые органы, – уверил Лурье. – Вульва, так сказать.

Шойгу содрал с медвежьей морды тонкие золоченые очки, швырнул в стену и сжал ладонями виски.

– Оволосение выражено средне, – перечислял профессор Платонов, – большие половые губы хорошо развиты, пигментация клитора и...

– Хватит! – заорал Шойгу, со звуком выстрела влепляя ладонь в столешницу.

А в загазованной и желтой от испарений небесной сфере, размером так с различимый восьмирублевый пирожок, висела ОНА. Наискось, как маленький месяц на подъеме. И явная уже отовсюду.

Население Москвы привыкло ко всему и повидало всякое. Удивить его трудно, тем более что каждому хватает собственных проблем. Но все же реакцию горожан, а также гостей столицы назвать равнодушной было нельзя.

После первого же телерепортажа было сменено руководство НТВ и закрыта половина его программ.

– Пора, наконец, задуматься над тем, что показывает народу наше телевидение! – наигрывая сдержанное негодование, озвучил пресс-секретарь очередной комиссии-однодневки. – Обезумев от рекламных сверх-прибылей, некоторые дельцы шоу-бизнеса перешли уже от бесконечных прокладок непосредственно к демонстрации того, куда, так сказать, прокладывать. Мы просто завалены письмами от населения, которое просит оградить подрастающее поколение от нездоровых сенсаций, от всего этого секса и насилия!

Выпуски теленовостей налегли на вести с полей и хронику дорожных происшествий. И тем не менее обстановка в городе, и без того нервозная под хрупкой видимостью порядка, продолжала накаляться.

Последовал протест со стороны исламской общины.

– Верующие мусульмане рассматривают это явление, – сурово начал ее председатель Бек-Джамаль и сделал паузу, чтобы аудитория лучше прониклась сознанием того, как именно рассматривают ЭТО верующие мусульмане, – как оскорбительное попустительство со стороны московских властей и надругательство над нашими традициями. Степень сексуальной откровенности современного христианства совершенно неприемлема для последователей ислама, и подобные акции раскалывают российское общество, нанося дружбе и сотрудничеству наших народов непоправимый вред.

Однако причиненный вред на лицах мусульман никак не читался. Напротив того, в ясную погоду темные блестящие глаза единоверцев неукоснительно косили в западную сторону небосклона и туманились выражением явно положительных эмоций.

В органах регистрации иногородних мгновенно и автоматически сформировался негласный дополнительный налог.