Я слушала его, и соленые ручьи струились по моим щекам. Неужели он действительно понял? Марат поднял голову и увидел мое мокрое лицо.

– Хорошо, – прошептала я и попыталась спрятать руками потоки соленого счастья, текущие по моим щекам.

Он поднялся с колен, достал платок и, осторожно убрав мои руки, легонько прикоснулся к моему лицу.

– И никогда больше не плачь, ладно? – попросил он. – Я этого не стою.

Я знаю, мужчин раздражают женские слезы.

Я вышла из ванной с сухим лицом, свежим макияжем и в сногсшибательном наряде. Если бы не красные глаза, никто и не заподозрил бы моего душевного состояния.

Марат присвистнул. И было от чего. Я и сама сделала то же самое, когда надела купленное им платье.

Он знал толк в женских нарядах. Впрочем, кому бы не пошло платье от Гуччи? Оно было темно-зеленое, атласное, открывавшее плечи и ноги, утянутое в талии широким черным поясом. Размер был угадан стопроцентно. Я уже не хандрила. Все-таки Гуччи – беспроигрышный способ вернуть девушке хорошее настроение.

– Я готова, – беззаботно прочирикала я, надевая туфли, прихваченные со съемки. – Куда мы едем?

– Туда, где ни у кого не будет таких умопомрачительных ног.

Марат оказался полностью прав. С ногами в данном обществе действительно был напряг. В загородном доме одного небедного хозяина блистали вечерними платьями в пол, мехами на припудренных плечах и бриллиантами в глубоких вырезах преимущественно силиконовых декольте. У меня не было ни бриллиантов, ни силикона. Зато у меня были ноги, которые привлекали взгляды присутствовавших мужчин никак не меньше. А еще у меня был Марат, который не хуже притягивал взоры мехо-силиконово-брильянтовых дам.

– Так это и есть твоя девушка? – приветствовал Марата хозяин дома Никита, одобрительно кивая. Мне было не очень уютно под его оценивающим взглядом. Того и гляди, сейчас схватит за подбородок и начнет осматривать зубы. Впрочем, мне будет что ему показать. Зубки у меня острые.

– Это Кэт, – с гордостью представил меня Марат.

– Вы – украшение сегодняшнего вечера, Кэт, – вежливо сказал Никита. – Надеюсь, вам будет здесь весело.

Я не успела ответить. К имениннику стремительно подлетела молодящаяся блондинка, с тревогой поглядывающая на мои ноги, и поспешила его увести.

Я не очень-то люблю такие компании. Они мне кажутся сборищем пластмассовых роботов. Натянутые улыбки, искусственный смех, отрепетированные комплименты, неоправданный пафос, завышенные амбиции, апломб и снобизм. Так и кажется, что у кого-нибудь сейчас замкнет механизм и он начнет заикаться, словно заклинившая пластинка, и повторять десятки раз одно и то же слово. Так и хочется найти у них кнопку на спине и врубить другую программу.

– Скучаешь? – спросил Марат, видимо заметив мою кислую физиономию.

– Нет, все в порядке, – постаралась успокоить его я.

– Открою секрет, мне здесь тоже скучно, – прошептал он на ухо, и мне сразу стало легче. Я бы не хотела, чтобы он оказался таким же биороботом, как остальные. – Потому я и взял с собой тебя.

Я подняла левую бровь.

– Я не клоун, – сделала вид, что сержусь, я.

– Я знаю, но мне с тобой весело. Мы побудем здесь немного для приличия. А потом сбежим. Тут отличный парк.

Он заговорщицки подмигнул, и у меня на душе стало гораздо веселее.

Несколько бокалов мартини, одобрительные подмигивания Марата, масса комплиментов и блестящие манеры моего кавалера очень скоро превратили меня в самое довольное существо на свете. Я флиртовала, громко смеялась и шутила с роботами, которые уже не казались мне такими отвратительными. Марат наблюдал за мной и тихо веселился.

– Ты звезда, – прошептал он мне на ухо, когда мы раз в двадцатый прижались друг к другу под очередную чувственную балладу. Мы танцевали весь вечер.

– Если бы тут не было тебя, я бы умерла от скуки, – честно призналась я.

– Ты самая сногсшибательная женщина на этом вечере, – заявил он. – Я уверен, все мужчины сегодня завидуют мне.

– Ревнуешь? – хитро прищурилась я, ожидая положительного ответа.

– Пожалуй, немного, – нахмурился он. – Впрочем, пусть завидуют. Ты ведь пришла сюда со мной.

– Ты прав, и ты единственный мужчина, который меня здесь интересует.

– Правда? – спросил он и не дал мне шанса ответить. Его губы перехватили мой, собирающийся что-то сказать рот и не дали ему ни шанса на ответ. Я хотела отделаться скромным чмоком, мне было не очень удобно целоваться на публике. Но он не позволил.

У моих губ не было шанса вырваться. Он целовал их смело, открыто, без всякого стеснения, будто мы были одни.

– На нас все смотрят. Тебя это заводит? – спросила я, едва освободившись от его губ.

– Да, заводит, – признался он и расплылся в улыбке, сверкающей блеском моих губ. – Пусть все смотрят и знают, что ты моя, – заявил он и тут же впился в мою шею.

Почувствовав прикосновение его языка к своей коже, я распрощалась со своей скромностью. В сущности, я была готова даже на секс прямо на танцплощадке в обществе нескольких десятков незнакомых мне людей. Его губы были сильнодействующим наркотиком, заставляющим меня совершать безумные поступки.

– Ты не против, если я приглашу твою даму на танец? – поинтересовался у Марата приличного вида мужчина лет сорока.

– Только если она сама не против, – сдался без боя Марат.

Я вопросительно посмотрела на него, и, не уловив во взгляде ничего, кроме обычной ухмылки, согласилась. Пожалуй, дам ему шанс понаблюдать за мной со стороны.

– Вы – королева сегодняшнего вечера, – сообщил мне медовым голосом мой новый партнер по танцам.

– Спасибо, – только и ответила я.

– Впрочем, Марат всегда отличался хорошим вкусом в выборе женщин, – будто бы невзначай сказал он, и мое сердце забилось быстрее. – Но на этот раз он превзошел себя, – продолжал мой собеседник, – уверяю вас, вы жемчужина его коллекции.

– Простите, но я не часть коллекции, – разозлилась я, – меня вообще нельзя коллекционировать.

– Извините, вы меня не так поняли, – оправдывался товарищ. – Я просто хотел сказать, что вы неотразимы. И если когда-нибудь вам надоест Марат, сообщите мне об этом.

– Значит, вы тоже хотите заиметь меня в свою коллекцию? – издевательским тоном поинтересовалась я.

– Даже больше, – ничуть не смутился мой нагловатый кавалер. – Я на многое готов ради этого.

– На что же? – язвительно поинтересовалась я.

– Я готов подарить вам ту жизнь, которую вы заслуживаете.

– Это какую?

– Вы – бриллиант, которому нужна дорогая оправа. Я в состоянии вам ее сделать. Свой дом, автомобили, драгоценности. Я ничего не пожалею для такой женщины.

– Надо же, аттракцион невиданной щедрости, – восторгалась я.

– Подумайте, Кэт. Я на многое готов ради вас.

– Очень мило с вашей стороны. Как вас, кстати, зовут?

– Михаил.

– Так вот, Михаил, что я вам хочу сказать по этому поводу. Оправа моей, так сказать, бриллиантовой красоты – это мой блистательный ум, моя кристальная честность и моя неподдельная искренность. И нет таких сокровищ на свете, которые могли бы заменить эти мои добродетели. Коллекционируйте вы лучше картины, денежные знаки и продажных женщин. А я выбираю себе мужчин сама, исходя из их духовных и моральных качеств. А у вас таковые, вероятно, отсутствуют, раз вы решили, что можете заменить их денежными купюрами. У вас хватило совести клеить меня прямо на глазах мужчины, с которым я сюда пришла, а у меня хватит смелости, чтобы на глазах у всех сказать вам «нет». Покупайте там, где продается. Мне жаль вас, вместе со всеми вашими ущербными жизненными ценностями. Но моя жизнь не строится по экономическим принципам. Тут есть спрос, но нет предложения. Во всяком случае, для вас, Михаил.

Я высвободилась из его рук и широким шагом направилась к Марату, метая взглядом гром и молнии. Михаил остался стоять посреди зала, музыка нашего танца еще не закончилась. Я подумала, что он похож на памятник. Памятник моей принципиальности. Пусть теперь стоит и переваривает все вышесказанное – ему полезно. А не поймет – пусть наймет себе специалиста за деньги. Уж на репетитора-то ему наверняка хватит.