- Ты пока осваивайся, - сказала Чандра перед тем, как уйти вслед за Стюартом. - Чуть позже покажу тебе нашу лабораторию. Думаю, для тебя там тоже работа найдется.

Осваивайся. Рэндалл оглядел голые оштукатуренные стены своей новой обители, грязные стекла в окнах, застеленный древним линолеумом пол. Из мебели только жесткая кровать и приткнувшийся в углу стол. Если сидеть тут в одиночестве часами, скоро свихнешься. Он прикрыл глаза и стал вспоминать Дианин прощальный поцелуй - который и заставил его принять окончательное решение. Или он сдохнет, ничего так и не добившись, или станет таким, как прежде, и тогда вернется - и не куда-нибудь, а к ней. К Диане.

Если она, конечно, дождется. На быстрый результат Рэндалл не рассчитывал, памятуя прошлый опыт. Может, и зря он ничего ей не объяснил?..

Потом вдруг вспомнилось, как неслись через пустошь на Чандрином джипе. Ветер бил в лицо, и от этого давно забытого ощущения скорости и движения хотелось плакать. Кажется, Чандра поняла, что он испытывает, потому что добавила газа, и к дому они подлетели на вовсе уж безумной скорости.

- Если б знала, прокатила бы тебя раньше, - сказала Чандра, уже приоткрывшая дверцу и вдруг заглянувшая ему в лицо.

- Милосерднее было бы меня просто убить, - отозвался Рэндалл, переведя дыхание.

Чандра фыркнула.

- О боже, какой пафос! Ну, давай выбираться.

Далее последовало знакомство со Стюартом, мучительный подъем, после которого Рэндалл стал мокрым, как мышь, и бесцеремонный осмотр. Впрочем, в действиях Стюарта угадывался профессиональный, высококлассный врач.

- Вы просто счастливчик, - сказал он, закончив крутить и мять Рэндалла. Голос у него был неприятный и скрежещущий. - Отделались таким удачным переломом.

- Удачным? - скептично переспросил Рэндалл.

- Если бы оказались задеты позвонки, расположенные немного повыше - и паралич был бы полным, а не частичным, - веско сказал Стюарт. - Вам этого не говорили?

- Нет.

- И напрасно. Может быть, вы бы выше ценили свою удачу.

- Я ценю ее достаточно высоко, - сдержанно отозвался Рэндалл.

От нечего делать Диана принялась разбираться на полках. Запчасти, инструменты, какие-то клочки бумаги с обрывочными записями - все было свалено в кучу. Непонятно, как у Рэндалла получалось отыскать что-либо в этом хаосе.

На отдельную полку Диана складывала бумажки. Читать записи она даже не пыталась. Почерк хоть и был довольно четкий и принадлежал явно одному человеку, но ей было лень разбирать буквы. Да и что интересного она могла там найти? Она складывала бумажки, не разбирая, но соскользнувший на пол квадратный лист, отличный от прочих и плотностью, и размерами, ее заинтересовал. Диана наклонилась подобрать его, перевернула и удивленно вздохнула - это оказалась фотография, штука довольно редкая. Еще сильнее она удивилась, когда разобрала, что с фотографии на нее смотрит Рэндалл, только совсем юный, лет семнадцати-восемнадцати. Волосы у него были острижены гораздо короче, чем теперь, так что не видно даже было, что они вьются, а на лице сияла наглая улыбка. Нагло смотрели чуть сощуренные глаза. Вообще вид у него был крайне нахальный и вызывающий, но вместе с тем необычайно привлекательный - обаятельный хулиган, задира. По этому Рэндаллу вполне могли сохнуть девушки. Диана призналась себе, что, будь он такой теперь, она и сама не устояла бы. Запечатлен Рэндалл был, конечно, в седле своей ненаглядной Марии. А рядом, положив ему руку на плечо, стояла коротко остриженная девушка лет двадцати двух или около того, очень схожая с ним и лицом, и выражением глаз. Видимо, это и была его сестра.

Диана не стала убирать фотографию. Вместо того, чтобы снова спрятать ее среди бумаг, Диана оставила ее на столе и, проходя мимо, обязательно останавливалась и разглядывала нахальную белозубую улыбку на юном лице.

С каждым днем она думала о Рэндалле все чаще, как будто сама атмосфера его жилища действовала на нее особенным образом. Вспоминая прошлые встречи, Диана перебирала в памяти каждое слово, и постепенно убеждалась, что с самого начала повела себя неправильно, приняв на веру мнение брата о бывшем приятеле. Впрочем, и Рэндалл тоже был хорош. Если бы он не принялся на нее рычать, а она не начала бы в ответ мямлить, они могли бы гораздо скорее понять друг друга. И, может быть, тогда Рэндаллу не пришлось бы теперь уезжать... хотя что она знает о причинах его поездки?

Днем в мастерскую приходили разные люди - нечасто, но регулярно. Как видно, это были те, с кем Рэндалл вел дела и кого не предупредил о своем отбытии из города. Дверь им Диана не открывала, хотя и трудно было игнорировать настойчивые сигналы. Когда кто-то приходил, она забивалась в угол и сидела там тихонько, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Объясняться с клиентами Рэндалл ее не уполномочивал, да ей и не хотелось. Кто знает, что они за люди, и не обидят ли одинокую девушку.

Вечер за вечером Диана, как и прежде, ехала в пустошь. Насидевшись за день в одиночестве, она испытывала резкую потребность в человеческом общении. Да и по Брайану скучала... Отношения между ними оставались по-прежнему натянутыми, они почти не разговаривали, но Диане было радостно просто посмотреть на него. Если бы он подошел и заговорил с ней по-доброму, она охотно пошла бы на мировую. Но Брайан если и обращался к ней, то только с требованиями вернуться домой, которые перемежались угрозами притащить ее домой силой. В подобном ключе Диана говорить не желала, поворачивалась к нему спиной и уходила туда, где в кружок собиралась бОльшая часть компании. Прилюдно Брайан к ней не лез.

Зато лез Стэн, и избегать его приставаний становилось все труднее. Диана не желала больше близости с ним, но он, похоже, считал, что обладает на нее всеми правами, и может требовать ее любви когда только хочет. Прояви Стэн подобную наглость недели две назад, Диана без колебаний нажаловалась бы на него брату, и потом с удовольствием поглядела бы, как Брайан делает из него отбивную. Но теперь она скорее язык проглотила бы, чем обратилась бы к Брайану за помощью. А тот наблюдал за ней, за ее тихой войной со Стэном со скрытым злорадством, и в глазах его явственно читалось: "Выпутывайся как знаешь, раз захотела показать свою взрослость, я и пальцем не пошевелю". Диане хотелось плакать от злости и обиды, и иногда, днем, когда никто ее не видел, она давала себе волю и изрядно орошала подушку Рэндалла слезами. Радовало одно: Стэн, не знавший о ее размолвке с братом, не решался применять грубую силу, очевидно опасаясь возмездия. А может быть, он и знал о размолвке, но полагал Брайана способным вступиться за сестру даже при таком положении дел.

Жить взаперти Рэндаллу было не привыкать; случалось, что он по несколько дней не покидал мастерскую, и чувствовал себя при этом прекрасно. Но вот в доме Чандры и Стюарта ему постоянно было не по себе. Стюарт выводил его из себя своим занудством, и скандала не случалось только потому, что ученый бОльшую часть дня проводил за компьютером, а Рэндалл отсиживался в лаборатории, ковыряясь в совершенно незнакомом ему оборудовании - на радость Чандре. И все-таки им приходилось пересечься не по одному разу в день; то ли не доверяя своей помощнице, то ли по какой иной причине, но Стюарт предпочитал все делать лично - и ставить уколы, и проводить обследования. Иглами он в Рэндалла тыкал, казалось, с особым наслаждением. Сначала брал кровь на анализ, потом вкалывал какой-нибудь гадостный препарат, снова брал кровь, снова что-нибудь колол; это повторялось изо дня в день без всякого видимого результата, если не считать того, что на руках у Рэндалла скоро не осталось живого места, словно у законченного наркомана. Все это жутко его раздражало, но он помалкивал, ведь Чандра его предупреждала, а дела пока шли не так уж и плохо. Правда, некоторые препараты оказывали своеобразное воздействие: одни вызывали галлюцинации - довольно забавные, впрочем; другие - болевые или неприятные ощущения. Неприятных последствий, которыми пугала Чандра, пока не было, и этому следовало порадоваться. Но радоваться не особо хотелось.