Однажды, сразу после войны дело было, один контуженый офицер стрелял в меня буквально в упор. Манией преследования страдал. Три пули просвистели в сантиметре от лица! Как он умудрился их в меня не влепить – не знаю. Какой-то военный мимо проходил, прыгнул на этого сумасшедшего, повалил…

Однажды на съемках одна актриса, решив пошутить, поехала на тросе, я же подумал, что она сейчас врежется в металлический портал, и бросился ее спасать. А шутница перед самым моим носом неожиданно развернулась и ударила меня ступнями в грудь. Я не успел ни сгруппироваться, ни отскочить и загремел с трехметровой высоты, шмякнувшись об угол стены… Отлетели четыре отростка на позвоночнике, пришлось лежать в корсете. Потом во время съемок вместе с лошадью скрутил сальто и заработал компрессионный перелом шейных позвонков. Могло все кончиться гораздо хуже, но ведь жив пока.

Я за рулем не мог ездить медленно. Нарушал все, что можно нарушить. Друзья садиться ко мне в машину отказывались. Больше одного раза никто не выдерживал.

Я как-то Москву американской актрисе показывал – возил ее по городу целый день. Она потом директору нашего театра письмо прислала с такими строчками: «Кланяйтесь господину Дурову и передайте ему, пожалуйста: красный сигнал светофора означает, что нужно остановиться, а не ехать быстрее. Я хотела бы в следующий раз увидеть этого актера целым куском».

То же самое мне не раз пытались объяснить и гаишники. Но я нашел оружие против ГАИ – безотказное. Меня чуть ли не каждый день тормозили и, когда я выходил из машины, узнавали сразу же и говорили со вздохом:

– Ну, Дуров, что делать будем?

А я отвечал:

– Милиционер, давай обнимемся!

Срабатывало моментально и всегда! Главное – не произносить пошлых фраз типа: «Командир! Не стыдно артиста грабить?» Меня один замечательный гаишник как-то раз на всю жизнь от такого обращения с милицией отучил. Знаете, что ответил?

– Лев Константинович Дуров! Я вас очень уважаю как профессионала. Позвольте же и мне быть профессионалом на своем месте! – А потом еще добил, крикнув вслед: – Берегите себя! Вы нам очень дороги!

Теперь я водитель с солидным стажем. Ездил все время на ВАЗах: «копейка», «девятка», «пятерка», потом был «ИЖ». А первым моим автомобилем был «Олдсмобил» в фильме «Вся королевская рать». До этого я никогда не сидел за баранкой, а играть должен был шофера кандидата в президенты США. Ну, меня перед началом съемок потренировали полтора часа – всего-то и надо было подъехать к Жженову и Козакову, которые стояли и беседовали. «Мотор!» – я подъезжаю и нанизываю на ручку двери всю операторскую группу вместе с камерой. Она, к счастью, не разбилась.

Эпизод случился, кажется, на Фрунзенской набережной поздним вечером, вскоре после того, как я начал свою непростую жизнь за рулем. Я грубо подрезал таксиста, тот увернулся и прижал моего жигуленка к тротуару. Видимо, свидетелем происшедшего стал еще один водитель такси – во всяком случае, в драке, кроме всенародного артиста (а помахаться я был всегда горазд), участвовали еще не менее двух водителей. В какой-то момент мое лицо попало в свет автомобильной фары, и тогда один из водителей закричал: «Братцы, кого ж мы бьем-то! Ведь мы Дурова бьем!» Драка мгновенно прекратилась, водители обступили меня грешного и заохали: «Лева, ну что же ты делаешь! Ладно – мы, но ты себя так погубишь! Прости нас, засранцев!» Я стал объяснять им, что и сотни километров пока не наездил, потому как лишь только-только получил права. Но они долго не могли успокоиться, все продолжали извиняться. В конце концов, пожали друг другу руки и разъехались.

Однажды я увидел инспектора ГАИ, который что-то строго выговаривал провинившемуся водителю. Я замедлил ход, подъехал поближе, слегка притормозил и в открытое окошко бросил известную строчку из раннего Окуджавы: «За что вы Ваньку-то Морозова?» На ближайшем светофоре тот парень остановился рядом с моей машиной и обратился ко мне: «Товарищ Дуров, большое спасибо, а откуда вы знаете, что я Иван Морозов?» Оказывается, инспектор, увидев, что я вступился за нарушителя, тут же его отпустил.

Раньше гаишники меня узнавали, чем может и баловали. В те времена, когда еще увозили машины на парковку, я всегда оставлял записочку: «Уважаемая ГАИ, ушел на час, оставить в другом месте не мог – опаздываю. Не увозите машину. С глубоким уважением Дуров». Прихожу – ни одной машины, моя стоит.

И записка: «Мы тебя тоже уважаем, Дуров. Твоя ГАИ». Вот такой роман по переписке.

Когда в городе Переславле-Залесском снимали фильм «Не валяй дурака!», я опаздывал на очередную съемку. Шел проливной дождь, а я мчался на своих «Жигулях» со скоростью сто сорок километров в час. И на таком ходу у меня вдруг взорвался баллон. Автомобиль сто метров крутило по шоссе – я гравий весь снес! Как встречные машины от меня уворачивались, до сих пор понять не могу. С дороги улетел так далеко, что, когда потом машину вытягивали, одного троса по длине не хватило. От шины только лохмотья остались. Но – миновало.

Это было во время съемок фильма «Прощание с Матерой». Я знал, как резко у нас меняется погода, и все время торопил режиссера Элема Климова: «Давай снимем финальную сцену!» (В ней я прыгаю с катера в воду.) А Элем отвечал: «Успеем».

И вот настала глубокая осень, температура воды понизилась до восьми градусов. Тогда-то и начали снимать финал. Навезли дымовых шашек, чтобы сделать туман, скомандовали «Мотор!», я пробежал по палубе катера и прыгнул в воду, не сняв сапог и пиджака. Передо мной прыгал каскадер в гидрокостюме: он вернулся и сказал, что в этой воде плавать нельзя и больше он в нее не полезет. А я поплыл – плыву, катер уходит в туман и вскоре совсем исчезает. Пиджак пузырем вздувается за спиной, сапоги тянут ко дну, мало-помалу начинаю захлебываться. Ничего не слышу, задыхаюсь в дыму, думаю о том, что, пожалуй, придется утонуть, и тут раздаются крики: «Он где-то здесь, не раздавить бы!»

На катере меня скрючил мышечный паралич, а во время растирания я потерял едва ли не всю кожу. На следующее утро я проснулся ободранным, но здоровым.

Вот снимался я в фильме «34-й скорый». Он о мужестве, о поведении людей в экстремальной ситуации, о том, что человек всегда должен оставаться человеком, заботиться о тех, кто его окружает. На съемках этого фильма мы чуть не сгорели. По сценарию я еще с одним актером должен был уткнуться в огненную стену, повернуться и пойти обратно. Но получилось так, что пламя пошло по потолку и загорелся другой тамбур, двери заклинило. Я стал бить в стекло матюгальником (мегафоном), но стекла тогда делали крепкими, они никак не бились. Уже волосы на голове загорелись, у моего партнера задымилась фуражка. Казалось, все, конец. Я уперся в раму, ударил обеими ногами и выбил ее целиком. Вывалившись из вагона, мы увидели пожарных, которые стояли рядом и ничего не делали. Я спросил у них, почему они бездействовали, а в ответ услышал: «Мы ждали от вас команды». А вагон тот уже через двадцать минут полностью сгорел, от него остался один остов.