Хотя маме Уолли и было жаль детей, она все равно придерживалась своих взглядов на то, что было правильно и что нет.

– Кто платит, тот и заказывает музыку, – сказала она, – и вы не можете не подчиниться.

– Вы не понимаете, что я должна танцевать? – в ужасе спросила Анна.

Мама Уолли обняла Анну за плечи.

– Я этого не говорила. Конечно, тебе нужно заниматься танцами, если у тебя талант. Но дядя содержит вас, поэтому он имеет право не согласиться с этим.

Потом они рассказали ей про десять пенсов на мороженое и двадцать пять на стрижку.

– Мы не знаем, сколько стоят туфельки, – объяснила Анна, – но сорок пять пенсов – это уже что-то.

Мама Уолли задумалась.

– Те десять пенсов, что вы сэкономили на мороженом – это ничего, но я не уверена по поводу тех двадцати пяти, что вам выдали на стрижку.

– Но я не буду стричься, – сказал Гасси. – Мне и так нравятся мои волосы, всем они нравились, и только дядя хочет, чтобы я постригся.

Мама Уолли с улыбкой посмотрела на Гасси.

– По-моему, мне придется повторить тебе то, что я обычно говорю Уолли – слово «хочу» будет управлять всей твоей жизнью.

– Но, мама, – сказал Уолли, – разве папа не может…

Мама жестом велела ему замолчать.

– Посмотрим, посмотрим. А теперь заходите, дорогие мои, а я пойду поставлю чайник.

Они остановились перед небольшим домом, стоящим в поле. Вокруг бегали куры и один петух, а из свинарника слышалось хрюканье свиньи.

– У вас ферма, – сказал Франческо. – У нас было много друзей, у которых были фермы.

Мама Уолли засмеялась.

– Вряд ли это можно назвать фермой, но отец Уолли всегда мечтал иметь животных, и когда он получил компенсацию за аварию, мы потратили все деньги на это хозяйство. Он не может многое делать, потому что теперь сидит в инвалидном кресле, но Уолли помогает ему, а со свиньей не так грустно, когда никого больше нет дома.

– Пошли, – сказал Уолли детям. – Мы храним коляску за свинарником. Сообщим папе, что мы пришли.

Папа Уолли сидел в инвалидном кресле. Он лишился обеих ног в аварии, но все же остался очень жизнерадостным человеком.

– Познакомьтесь с Бесс, – сказал он, указывая на огромную толстую свинью в свинарнике. – Замечательный питомец в доме.

Уолли взял на себя официальные обязанности.

– Это Франческо, а это Гасси и Анна. Они пережили землетрясение.

Папа Уолли читал газеты. Он быстро взглянул на детей и переменил тему.

– А что, Уолли, мама делает чай? Такое ощущение, что нам всем не помешала бы чашечка чая.

За чаем с замечательным пирогом дети рассказали папе Уолли про уроки танцев и про двадцать пять пенсов на стрижку Гасси. Он взглянул на Гасси.

– Да, тебе не мешало бы постричься.

– Но я не хочу, – протестовал Гасси, – и нам нужны деньги на туфельки Анне. Она не может заниматься в носках.

Мистер Уолл посмотрел на жену.

– Дай-ка мне кастрюлю и ножницы.

Мама Уолли встала со своего места.

– Он замечательный парикмахер. Только не профессионал. Но к нему многие приходят стричься.

Папа Уолли улыбнулся Гасси.

– Потом ты мне заплатишь за стрижку двадцать пять пенсов, а я отдам их тебе, и все будут довольны.

– Кроме меня, – проворчал Гасси.

– А я уверен, что и ты тоже, – сказал папа Уолли. – Ты знаешь, это как чудо: я стригу и стригу, а волосы все равно отлично выглядят.

Мама Уолли поставила табуретку около кресла-каталки и обвязала Гасси полотенцем, потом мистер Уолл надел на голову мальчика кастрюлю для варки пудинга и принялся за стрижку.

– Дело не только в туфельках, не так ли? – спросила мама Уолли у Франческо. – Уолли говорил, вы хотите продать что-то из одежды.

– Это наши вещи! Нам их дал сэр Уильям, и они не принадлежат дяде! – закричал Гасси.

– Сиди смирно и не разговаривай, – сказал мистер Уолл, —или я отрежу тебе ухо.

– У каждого из нас есть чемодан, у Анны есть еще одно платье, а у нас по паре брюк и по рубашке, – пояснил Франческо. – Но мы не знаем, где найти учителя и сколько это будет стоить.

Мама Уолли посмотрела на сына:

– Разве девочки не ходят по субботам на танцы?

Уолли кивнул:

– К мисс Одри де Вин. Они говорят, что она чудесная учительница.

– Она ставит благотворительные представления, да? —спросила его мама.

– Те, кто постарше, работают в пантомиме, – сказал Уолли. – Мне это не очень нравится, но они хорошо говорят о мисс де Вин.

– Ты кого-нибудь знаешь, кто с ней занимается?

Уолли вздохнул.

– Ну, эта Дорин, ты знаешь, которая живет около церкви. Дурочка она, но танцам учится.

– Первым делом заедешь завтра к ней на велосипеде. Просто спроси, сколько эта мисс де Вин берет за уроки. Необязательно объяснять, зачем тебе это надо – просто спроси.

Стрижка Гасси была закончена. Выглядело это довольно странно, потому что сзади волосы были намного короче, чем спереди, но зато сверху их было также много.

– Замечательные люди, правда? – сказал Франческо, когда они возвращались домой.

Гасси не ответил.

– Было бы здорово жить с ними, а не с дядей. – Франческо нащупал в кармане двадцать пять пенсов. – Удачный день! У нас уже больше денег на туфельки. Мы нашли учительницу танцев, а мама Уолли поможет нам продать вещи, чтобы расплатиться с ней. Анна, ты рада?

Анна сомневалась.

– Да. Конечно, я буду рада, если она учит так же хорошо, как Жардек. Но пока я этого не узнаю, я не могу сказать, буду ли я с ней заниматься, – она с надеждой посмотрела на Франческо. – Ты сможешь объяснить это маме Уолли? Я скорее умру, чем позволю ей думать, что я не благодарна.

Франческо вздохнул. Теперь ему приходилось быть главой семьи.

– Не волнуйся, – сказал он Анне. – Если эта учительница не подойдет, я все ей объясню.

Туфельки, которые нужны были Анне, стоили 1 фунт и 40 пенсов. Чтобы выяснить это, дети сходили в обувной магазин. Продавщица предлагала сразу заказать туфли, но Франческо ей не позволил.

– Нет, сначала мы хотим заплатить, а потом вы их закажете.

Когда они вышли из магазина, Гасси и Анна начали с ним спорить.

– Лучше бы ты разрешил ей их заказать, – говорила Анна. – Мы же знаем, как достать деньги, а туфельки мне нужны.

– Я тоже думаю, это было глупо, – поддержал Гасси. —Наверняка уже сегодня вечером у нас будут деньги, если мы отнесем вещи маме Уолли.

Франческо не сразу ответил, потому что обдумывал план. Он только учился принимать решения, не заботясь о мнении остальных.

Этот день как раз подходил для того, чтобы отнести вещи к маме Уолли, потому что сегодня дядя Сесил должен был ехать в Лондон на встречу.

– Сегодня, – сказал Франческо, – мы отнесем только чемоданы.

– Почему только чемоданы? – спросил Гасси. – Когда дяди нет, мы можем все вынести. Даже если тетя увидит. Я не думаю, что она что-нибудь скажет – это ведь наши вещи.

– Нет, только чемоданы, – настаивал Франческо. – Они нам точно пока не понадобятся, потому что мы никуда не едем, а если и поедем, всегда можно воспользоваться коробкой. Но одежда нам нужна. Тетя уже постирала ее, и вообще будет лучше, если нам не придется продавать одежду.

– Если нам понадобится больше денег, – предположила Анна, – будет уже не так просто вынести вещи, а сегодня мы могли бы вынести их в чемоданах.

Франческо разозлился:

– Неужели вы не понимаете? Если мы продадим нашу одежду и нам не понадобятся эти деньги, мы не сможем их отдать дяде, поэтому ему придется самому тратить деньги нам на одежду. А мы этого не хотим, потому что, как только сэр Уильям вернется, он продаст нашу картину и мы сможем сами за все заплатить.

– Отлично, – сказал Гасси. – Пойдем заберем чемоданы.

Всегда, когда Сесил уезжал в Лондон, Мейбл занималась уборкой дома. Поэтому дети пришли в ужас, когда поднялись наверх и обнаружили ее в своей комнате. На ней был фартук, а волосы были завязаны полотенцем. Она натирала пол лохматой штукой на конце палки. Перед уходом мальчики застелили постели и вообще считали, что оставили комнату в полном порядке, поэтому они не видели никакой необходимости для пребывания там тети.