Неожиданно Франческо ощутил себя старшим.

– Нет, – твердо сказал он. – Мы этого никогда не сделаем. Помните, Ольга говорила, что красть нехорошо.

– Я помню, – согласился Гасси. – Эту заповедь мы должны были выучить. Там говорилось так: «Не укради!», и Ольга говорила, что поступок Кристофера не был настоящей кражей – ведь он взял вещи у своего отца.

– А мы возьмем у нашего дяди, – заявила Анна.

– Нет, – сказал Франческо. – Ты будешь учиться танцам, но воровать никто не станет.

Гасси ударил себя кулаком в грудь.

– Франческо и я – мы заработаем деньги. Ты думаешь, как в Англии мальчики зарабатывают деньги?

Целая вереница способов заработка пронеслась у них в головах. Нагружать ослов дровами, переводить верблюда из одного места в другое, поработать носильщиком, сбегать с поручением; существовало огромное количество возможностей, особенно в городах, заработать мелочь, а много мелочи – это уже деньги.

– Сначала, – сказал Франческо, – мы должны найти лучшую танцевальную школу.

– Как мы узнаем? – спросил Гасси. – Дядя, конечно, не знает, да и тетя тоже. Может, нам подскажет священник? Франческо засомневался.

– Не знаю, но попробовать стоит. А пока мы пробуем, ты, Анна, должна постоянно тренироваться. Анна кивнула.

– Я и в Стамбуле тренировалась, держась за спинку кровати. Но я не могу заниматься много. Неправильные упражнения могут навредить. И у меня нет балетной обуви. Трудно держаться ровно в одних носках.

Нет туфелек! Мальчики об этом не подумали. У Анны раньше были мягкие розовые туфельки с ленточками. Жардек заказал их в магазине в Италии. Они пропали вместе со всеми остальными вещами.

– Я считаю – первое, что нужно купить, – это туфли, —сказал Гасси. – Потом мы узнаем, где Анна может учиться.

Тетя Мейбл в то же утро повела детей по магазинам, чтобы они имели представление о Фитоне. Для детей, которые нигде, кроме Ближнего Востока, не бывали, это было настоящим приключением. Здесь все было совершенно по-другому. Фитон, бывший когда-то небольшой деревней, теперь превращался в так называемый «новый город». Казалось, что у каждого прохожего коляска с маленьким толстеньким розовым или беленьким ребенком. Немало было и детей постарше, хорошо одетых, которые бегали туда-сюда с хозяйственными сумками. Супермаркет просто поразил детей.

– Эти англичане, наверно, очень честные, – шепнула Анна Франческо. – Посмотри, все так открыто лежит, что можно что угодно украсть.

– Я думаю, они еще и богатые, – сказал Франческо. —Попрошаек совсем не видно.

Тете Мейбл нужно было пойти домой и приготовить ленч, но она чувствовала – для того, чтобы в доме был мир, нужно ограничить встречи Сесила и детей. К счастью, он много времени проводил вне дома, на служебных заседаниях или организовывая разные мероприятия, но как раз сегодня утром он был дома. Мейбл открыла кошелек и достала две десятипенсовые монеты. Она понятия не имела, как будет объяснять Сесилу, куда делись две десятипенсовые монеты, потому что он ежедневно проверял все чеки и пересчитывал деньги, но подумала, что как-нибудь выкрутится.

– Вам надо вернуться домой в 12.30, чтобы успеть помыть руки перед ленчем, который будет ровно в час. Это – и она дала Франческо две десятипенсовые монеты – вам всем на мороженое.

Когда тетя Мейбл скрылась из виду, дети стали рассматривать монеты, поскольку они впервые видели английские деньги. Анна радостно захлопала в ладоши.

– Может быть, тетя каждый день будет давать нам деньги на мороженое. Тогда скоро у меня будут туфельки.

– Это для начала, – сказал Франческо. – Но на уроки танцев нам понадобится много больше денег.

Гасси снова ударил себя кулаком в грудь.

– Я придумал способ.

– Какой? – спросили Франческо и Анна.

– Там, выше по дороге, есть маленький рынок, где продают с лотков всякие вещи.

– Но нам нечего продать, – напомнил ему Франческо.

– Нет, есть, – ответил Гасси. – С'Уильям купил нам по два комплекта одежды. Нам нужно только по одному. Мы можем завернуться в одеяло, пока наша одежда стирается.

Анна поняла его мысль.

– А еще у нас есть чемоданы. Наши новые красивые чемоданы! За них должны хорошо заплатить.

– Никто, даже дядя Сесил, не может запретить нам продавать свои вещи. Теперь осталось только выяснить, как нам одолжить небольшой лоток, – сказал Гасси.

Дети пошли на маленький рынок. Они были настоящими знатоками рынков, и этот им очень не понравился.

– Никаких горячих закусок, – проворчал Гасси. – На рынке должна быть горячая еда, ее запах привлекает людей.

– Но тут продают одежду, – сказал Франческо, кивнув на лоток, весь увешанный одеждой на вешалках.

Они подошли к лотку, и Анна указала пальцем на куртку.

– Но не такую хорошую, как та, что нам купил с'Уильям.

– Что вы хотите? – прозвучал вопрос.

Дети осмотрелись, но никого не увидели. И вдруг из-за лотка вышел мальчик с ярко-рыжими волосами, на вид ровесник Франческо:

– Это лоток мамы, а я смотрю за ним.

Гасси мальчик понравился.

– Мы ничего не покупаем, мы хотели узнать, как можно получить небольшой лоток, – сказал он.

Мальчик уставился на Гасси.

– Ты странно говоришь. Вы – иностранцы?

– Нет, – ответил Франческо, – мы – англичане, но мы здесь до вчерашнего дня не жили.

– А где же вы тогда жили? – спросил мальчик.

– Последнее время в Турции, но я родился в Иране, – объяснил Франческо.

– А я родился в Индии, – сказал Гасси.

Все это напомнило им о том, что они так хотели забыть. Голос Анны сорвался на шепот, а глаза наполнились слезами.

– Я была единственной, кто не родился в доме на колесах.

Мальчик был в недоумении. Если ребята жили в доме на колесах, то это, должно быть, цыгане, но они не похожи на цыган.

– Как вас зовут? Меня – Уолли, ну, то есть на самом деле Уолтер, но все зовут меня Уолли.

Франческо представил всех по очереди.

– Я – Франческо, это Гасси, а это Анна.

– И где вы теперь живете?

– На улице Кресент, – сказал Гасси. – Дом называется Данроамин, и нам нужен лоток, чтобы продать кое-какие вещи.

– И три чемодана, – напомнила Анна.

– Хорошие вещи: синее платье Анны и наши фланелевые шорты и две рубашки, – объяснил Франческо.

Уолли казалось, что эти ребята беспомощны, как младенцы. Он знал улицу Кресент. Там были хорошие дома. Не такие, чтобы люди, живущие в них, одалживали лоток для продажи одежды.

– Так, – сказал он тоном, каким обращаются к маленьким детям, – мама скоро вернется, а она не любит, когда тут люди толпятся, если они ничего не покупают. Постойте пока в стороне, может, я что-нибудь придумаю.

Уолли не заставил их долго ждать, примчавшись на грохочущем велосипеде.

– Мама вернулась, – сказал он, придерживая велосипед за сиденье. Потом он сел между Франческо и Анной. – Теперь давайте во всем разберемся. Почему, если вы живете на улице Кресент, вы хотите продавать одежду?

Анна сказала:

– Из-за меня. Я должна учиться танцам.

– Жардек, наш дедушка, был знаменитым учителем танцев в Варшаве, и он говорил, что у Анны есть особенный огонь, – объяснил Франческо.

Гасси добавил:

– Когда есть большой талант, не учиться – это грех. Но дядя, с которым мы теперь живем, говорит, что танцы – это глупость.

У Уолли было такое ощущение, что эти ребята с какой-то другой планеты. Он был просто очарован ими и в то же время чувствовал, что им нужна защита. Он должен о них позаботиться.

– Вам нужно понять одну вещь. Это Англия, а в Англии дети вашего возраста не могут работать. Это противозаконно. Если вы попробуете поставить лоток, то вас заберут в полицию. Вы даже не можете работать разносчиками газет или еще кем-то.

Франческо изучал Уолли. Тот был крепче сложен и выше ростом, но не казался старше.

– Но ты же работаешь. Тебе сколько лет?