— Научишься! — раздался голос за спиной, и, повернувшись, Аликс увидела мужчину со шрамом, брата того человека, который привез ее сюда.

— А ваш брат уже уехал? Я хотел поблагодарить его, но, по-моему, такая жизнь не лучше того, что могло со мной случиться.

— Ему не нужно никаких благодарностей, — хрипло ответил старый солдат, — а тебе лучше не останавливаться, потому что лорд Рейн смотрит сюда.

Трясущимися руками Аликс возобновила занятие. Прошло несколько минут, и Рейн вернулся, чтобы показать ей, как надо держать меч в вытянутой руке, по очереди то левой то правой, методично поднимая и опуская лезвие.

Казалось, прошла целая вечность, когда Рейн наконец отобрал у нее меч и опять направился в лагерь. Аликс молча брела за ним, и руки и ноги у нее болели, как после пытки на дыбе.

— Бланш, неси еду, — бросил Рейн через плечо, подходи к шатру.

С радостью Аликс опустилась на табурет. Рейн сел рядом и принялся точить лезвие длинного копья. Прислонившись затылком к стенке шатра, Аликс стала засыпать, когда вошла Бланш с глиняными мисками в руках, полными тушеного мяса, сыра, простокваши, чечевицы, а также грубого черного хлеба. В кубках плескалось горячее вино с пряностями.

Едва Аликс взялась за деревянную ложку, как руки начали судорожно подергиваться, словно протестуя против насилия, которое она учинила над ними.

— Слишком уж ты слабосильный, — проворчал Рейн с набитым ртом. — Потребуется не один месяц, чтобы закалить тебя.

В полном молчании Аликс размышляла о том, что умрет, если сегодняшняя пытка продлится хотя бы неделю. Она старалась есть, слишком усталая, чтобы обращать внимание на вкус еды, и стала уже засыпать, когда Рейн, схватив Аликс за руку, заставил ее подняться.

— День еще в разгаре, — заявил он, откровенно потешаясь над ее изнеможением. — В лагере не хватает провианта, и мы должны добыть его.

— Провианта? — простонала она. — Да пусть наступит голод, только дай мне поспать.

— Голод! — фыркнул он. — Да они все поубивают друг друга из-за куска хлеба, выживут только самые сильные. А ты, — добавил он, сжимая ее руки, — ты не продержишься и часа. Так что надо идти на охоту, чтобы и ты остался в живых, и все остальные.

Она выдернула руку и отстранилась. «Глупец, — подумала Аликс, — неужели он не понимает, что я — женщина?»

Больше ничего не сказав, Рейн вышел из шатра, и Аликс бежала за ним до самого конца лагеря, где паслись лошади. По дороге Аликс видела, что лагерные люди отдыхают, переваривая пищу, и никто больше не работает, кроме Рейна.

— Может такое статься, что ты умеешь ездить верхом? — спросил он, и в его голосе прозвучала полная безнадежность.

— Нет, — прошептала она.

— Так чем ты все-таки занимался всю жизнь? — вновь потребовал он ответа. — Никогда не видел мальчишек, которые не умели бы ездить на лошади.

— А я никогда не встречал человека, который так плохо знал бы людей за пределами своего собственного мира. Или вы провели всю свою жизнь на троне, украшенном драгоценностями, только орудуя мечом и гарцуя на жеребцах?

Набрасывая па спину лошади увесистое, на деревянной основе седло, Рейн ответил:

— Язык у тебя, конечно, острый. Однако, если бы рыцари не умели сражаться, кто бы защитил тебя в случае войны?

— Король, конечно, — находчиво ответила она.

— Генрих! — удивленно воскликнул Рейн, засовывая ногу в стремя. — А кто, по-твоему, защищает Генриха? К кому обращается он в случае нападения, как не к своим дворянам? Дай руку, — сказал Рейн и легко поднял ее одним махом на твердый лошадиный крестец позади себя. Аликс не успела и слова сказать, как они уже пустились в галоп, который заставлял ее выбивать зубную дробь.

Аликс крепко вцепилась в край седла, у нее даже побелели костяшки пальцев. После многочасовой, как ей показалось, тряски, Рейн так внезапно осадил коня, что Аликс чуть не полетела через его хвост назад.

— Держись! — зарычал он и ухватил ее за самое близкое, что подвернулось под руку, — натертое бедро.

Она вскрикнула от боли.

— Тише! — приказал Рейн. — Они там, среди деревьев, видишь?

Вытирая рукавом слезы, выступившие от боли, Аликс наконец разглядела семейство диких кабанов, копошащихся в подлеске. Животные насторожились, свирепо уставившись на них своими подслеповатыми, маленькими глазками, и похрюкивали, выставив длинные острые клыки.

— Держись за меня! — крикнул Рейн за секунду до того, как пустить лошадь вперед, и погнался за самым большим кабаном, нацелив на него копье. — Крепче обхвати коленями круп, — добавил он, когда Аликс, увидев, что кабан приготовился к отпору, широко открыла рот от страха, затаив дыхание. Животное казалось просто огромным, а у лошади были такие тонкие ноги!

Неожиданно Рейн уклонился в сторону, нагнувшись почти параллельно земле. Так как Аликс крепко держалась за него, ей тоже пришлось наклониться.

Теряя равновесие, почти падая, она изо всех сил цеплялась за Рейна, метнувшего копье в спину рассвирепевшего кабана. Раздался ужасный предсмертный рев, и Аликс уткнулась в широкую спину Рейна.

— Отцепись! — крикнул он, вытаскивая копье из спины животного и отдирая пальцы Аликс от своей груди. — Ты едва не опрокинул нас. А теперь крепко держись за седло. — Отдав приказ, он снова пришпорил лошадь.

Они погнались за другим кабаном, продираясь сквозь чащу и уворачиваясь от ветвей над головами. Уложив еще двух кабанов так же ловко, как первого, Рейн остановил лошадь и опять вынужден был отдирать пальцы Аликс — на этот раз от своего живота. Она даже не заметила, когда именно успела ухватиться за него, и радовалась, что он оставил без внимания ее трусость.

Освободившийся от ее хватки, Рейн спешился, достал из седельной сумки несколько кожаных ремней и, осторожно приблизившись к животным, связал им ноги.

— Слезай, — сказал он и стал терпеливо ждать, пока она подчинится.

Ноги Аликс, не привыкшие к подобным упражнениям, сами собой подогнулись, и ей пришлось схватиться за седло, чтобы не упасть.

Не обращая на нее никакого внимания, Рейн перекинул убитых кабанов через спину коня и тут же поспешил успокоить его, так как, почуяв запах крови, тот пытался встать на дыбы.

— Возьми коня под уздцы и следуй за мной, — приказал Рейн, поворачиваясь спиной к Аликс, и пошел вперед.

Испуганно взглянув на жеребца, который стоял, прижав уши, кося диким взглядом и весь взмокший после погони, Аликс, подавив ужас, потянула за поводья. Жеребец, словно танцуя, отступил в сторону, и Аликс отпрыгнула, бросив взгляд вслед Рейну, фигура которого мелькала между деревьями.

— Ну же, лошадка, — прошептала она, медленно Приближаясь к животному, однако оно снова отступило от Аликс.

Растерявшись, она стояла, не двигаясь, пристально глядя в глаза жеребцу, а затем стала тихо напевать, перебирая разные ноты и темпы, и вдруг поняла, что жеребцу по нраву один очень старый и простой напев. Ей показалось, что животное успокоилось, она взяла поводья, и, по мере того как росла ее уверенность, голос тоже крепчал.

Через несколько минут, преисполненная гордостью победы, Аликс вышла на небольшую просеку, где ее нетерпеливо поджидал Рейн с тушей третьего кабана.

— Хорошо, что у меня повсюду расставлены сторожевые посты, — сказал Рейн, забрасывая связанную тушу на спину жеребцу. — Потому что любой посторонний человек может за милю услышать, как ты шумишь.

Аликс была потрясена и заметно приуныла. С десятилетнего возраста она слышала только щедрые похвалы своему музыкальному дару, и вдруг ей говорят, что она «шумит». Она молча позволила Рейну подтянуть себя в седло впереди, и они поехали к лагерю, причем ее спина ударялась о его грудь.

В лагере Рейн спешился, не обращая внимания па Аликс, развязал кабанов и сбросил у бивачного костра. Появился Джослин, и Рейн велел ему взять поводья.

— Научи мальчишку, как надо чистить лошадь, — сказал он.