Возможно, Никола все же что-нибудь и сказала бы, если б Рут Харрис не попыталась закруглить встречу словами:

– Вы были замечательными слушателями, и прежде чем мы отпустим мистера Коллинза, мне хотелось бы провести небольшое исследование читательских предпочтений: что привело вас сюда?

Она повернулась к Грегори, и тот сказал:

– Я здесь потому, что считаю Грегори Коллинза самым ярким молодым писателем современной Англии.

– А что скажут дамы? – вопросила Рут.

Первой заговорила Никола. Я напрягся. На лице ее появилась знакомая, чуть заметная гримаса.

– Я здесь потому, что спала с автором.

Означает ли прошедшее время, что больше она со мной спать не будет? Такой исход казался мне вполне вероятным, и я расстроился оттого, сколь мало меня расстроила эта мысль. Однако ответ пришелся по душе Рут Харрис, поскольку в нем содержался намек, что я, Грегори Коллинз, все же являюсь развратником. Рут повернулась к женщине в очках, повторила свой вопрос, и та ответила:

– Я здесь потому, что рассчитываю спать с автором в ближайшем будущем.

Я понятия не имел, что она имеет в виду, но фраза получилась отличной и запросто могла вызвать бурные аплодисменты, если бы тут было кому хлопать. Рут Харрис бросила на меня убийственный взгляд и быстро завершила вечер. На меня она теперь поглядывала с довольно кислым выражением и, слава богу, больше не предлагала поужинать тет-а-тет.

С одной стороны, я считал, что должен поехать домой вместе с Грегори и Николой, представив их и объяснив ей, кто тут настоящий автор. Тогда Никола, может, и отыщет во всей этой истории смешную сторону и поймет, что Грегори – не чудовище, а я не совершил ничего ужасного. Особого желания мириться у меня не возникло, но я был вполне тщеславен и не хотел, чтобы Никола плохо обо мне думала. Недостаток такого плана крылся в том, что тогда пришлось бы оставить женщину в роговых очках, которая выразила намерение спать со мной в ближайшем будущем. Я вряд ли мог объясняться в ее присутствии, а ее присутствия я желал очень сильно.

Но оказалось, что ни Грегори, ни Никола и секунды не собирались задерживаться сверх того, что требовали приличия, и ни один из них не выказал желания возвращаться в моей компании. Точнее, они ушли вместе, и это смутило меня еще больше. Действительно ли Грегори встретился с Николой по пути в магазин? И не отправились ли они сейчас выпить вместе и пофлиртовать? Зная обоих, такой поворот я считал маловероятным, но если они просто отправились вместе на вокзал, то я даже отдаленно не мог вообразить, о чем они станут говорить.

Никола все еще не ведала, кто ее спутник. Скажет ли она ему, что я обманщик? Скажет ли он ей, что осведомлен об этом, что он-то сам все и устроил, что именно за него я себя выдавал? Рассердится ли она на Грегори, как рассердилась на меня? И что тогда? Я понятия не имел, что случится, да и кроме того, мои мысли были заняты совсем другим – женщиной в роговых очках. Отправились ли мы выпить вместе и пофлиртовать? И да и нет. Она представилась Алисией Кроу, и меня поразило, насколько это имя ей не идет; она сказала, что хотела бы поговорить со мной на профессиональные темы. Я решил, что она хочет взять у меня интервью для статьи в местную газету, и потому через несколько минут мы действительно сидели в пабе, умудрившись избавиться от раздосадованной Рут Харрис. Я задал единственный вопрос, который меня интересовал:

– Вы действительно имели в виду то, что сказали?

– Не слишком ли это поверхностно – спать с человеком только потому, что тебе нравится его книга? – спросила она вместо ответа.

– Ну…

– Ведь почти так же поверхностно, как спать с человеком только потому, что у него красивые волосы и приятные скулы, вы не согласны? Почему вообще один человек спит с другим? В силу привычки? Или животного инстинкта? Или чтобы удовлетворить свое тщеславие?

Я счел вопрос риторическим, но она так настойчиво смотрела на меня сквозь свои очки в роговой оправе, что было ясно: нужен ответ. На какую-то секунду я подумал, сколь замечательную пару мы могли бы составить, даже еще более замечательную, чем мы с Николой, но, возможно, именно это она понимала под тщеславием.

– Наверное, люди спят друг с другом, потому что ищут возбуждения, развлечения, теплоты, близости, уюта, любви, – сказал я.

– О да, – согласилась она, – всего этого они ищут, но можно ли все это получить через секс?

– Если повезет.

Она задумчиво кивнула, словно ответ мой прозвучал каким-то откровением.

– Вы не перестаете меня удивлять, – сказала она. – Вот уж не думала, что автора “Воскового человека” интересуют человеческое тепло и близость.

– Доверяй рассказчику, а не рассказу, – заметил я.

Она уже раскусила, что я вполне словоохотлив, и, возможно, это открытие изрядно ее удивило. У “Воскового человека” хватало недостатков, но в болтливости книгу не обвинишь.

– Похоже, мои слова о том, что я надеюсь переспать с автором, угодили в больное место. Я всего лишь хотела привлечь ваше внимание и вовсе не предлагала заняться сексом. На самом деле я хотела поговорить о работе.

Я понятия не имел, о чем она толкует. Неужто считает, будто я способен дать ей работу? Уж не набивается ли она ко мне в секретарши? Или же думает, что я помогу ей выбраться из местной газетенки и обосноваться на Флит-стрит?

– И что? – спросил я. – Вас не устраивает нынешняя работа?

– Я не ищу работу, – ответила она. – Я вам ее предлагаю. Возможно.

Вот тут я обрадовался. Перспектива вырваться из торговли редкими книгами представлялась очень заманчивой, но пришлось напомнить себе, что эта женщина не знает, что я торгую редкими книгами, а работу она предлагает вовсе не мне, а Грегори Коллинзу.

– Какого рода работу?

– Преподавателя литературной композиции.

Отлично – может, она все-таки не журналистка, а преподаватель в колледже.

– Да? И где я должен преподавать?

Она глянула на часы и сказала:

– Допивайте. Еще довольно рано. Я хочу кое с кем вас познакомить.

– Я бы предпочел остаться здесь, выпить с вами, поболтать.

– Для этого еще будет время.

– Да?

– Да. Мы сможем поужинать, после того как вы встретитесь с моим начальником.

Я прикинул в уме: к тому времени, как я встречусь с ее боссом и вернусь в ресторан, будет уже довольно поздно, и я наверняка опоздаю на последний лондонский поезд – в точности как Грегори Коллинз, который не успел на последний поезд, чтобы вернуться к себе на север. И мне придется заночевать здесь, а она почувствует себя обязанной предложить мне ночлег, что открывает весьма широкие возможности. Вот она, богемная жизнь, – точнее, как она представляется человеку, далекому от богемы.

– Давайте поговорим начистоту, – сказал я. – Вы журналистка, преподаватель или что-то в этом роде, верно?

– Я врач, – ответила она. – Психиатр.

– А. – Это меня обескуражило. – И с кем вы хотите меня познакомить?

– Его зовут доктор Эрик Линсейд. Возможно, вы о нем слышали. Он гений.

Естественно, я никогда не слышал о докторе Эрике Линсейде, но Алисия, или доктор Кроу, как, наверное, теперь полагалось ее называть, говорила о нем с таким пиететом, что я попытался убедить себя, будто слышал это имя. С другой стороны, по ее словам, он точно слышал обо мне – то есть о Грегори Коллинзе. Алисия сказала, что доктор Линсейд прочел “Воскового человека” и горит желанием со мной познакомиться. Это казалось невероятным, но мне ли было сомневаться? Я не вполне понимал, что произойдет, если я с ним познакомлюсь. Хочет ли этот человек провести со мной собеседование перед приемом на странноватую должность преподавателя литературной композиции, или меня приглашают ради развлечения – в качестве любопытного объекта для исследований? В любом случае надо было делать ноги, но я не стал. Мы поймали такси, и вот я сижу в одной машине с необычной, очень серьезной и несомненно сексуальной женщиной, да еще при довольно странных обстоятельствах, и чувствую себя совсем не так уж плохо. Моя авантюра вырулила на новый виток, но я считал, что по-прежнему контролирую ситуацию. Как бы все ни закончилось, приключение доставляло мне гораздо больше удовольствия, чем моя обычная жизнь.