Значит, он придумал, как делать маски такими, чтобы не могла отличить даже я! Ну так теперь мне втройне интереснее, чем ему самому, ради чего мой жених затратил столько усилий.

— Добрый вечер, мисс Вельена, — приветствовал меня лжемаркиз, присаживаясь на скамью. — Как вам здесь живется?

Голос моего жениха стал очень похожим на голос лорда Варта, и я не обратила бы внимания на мелкие несоответствия вроде интонации, если бы уже не догадывалась об обмане. А теперь сразу припомнила, с какой высокомерной неприязнью цедил слова маркиз, обращаясь ко мне, и эта незначительная в целом деталь стала решающей.

— Неплохо, — сухо ответила я. — Но с каких пор вас волнует моя жизнь?

— Я был неправ, — очень знакомо поджал губы лжец, — и пришел попросить у вас прощения.

— Хорошо, — помолчав, буркнула я, — вы его получили! Больше от меня ничего не требуется? Тогда прощайте.

Он молчал, а я небрежно бросала в рот виноградины, хотя сгорала от любопытства и нетерпения. Ведь не просто же ради того, чтобы выпросить прощение для ученика, задумывалось это лицедейство?

Наконец лорд якобы решился, быстро придвинулся ко мне, словно случайно взял за руку, на которой был амулет, и дернул к себе в объятия:

— Вельена… ты самая непостижимая и необычная девушка, какую я встречал… я никогда раньше не догадывался, что можно сидеть рядом с девушкой и не задыхаться от ее назойливого обожания! Не отталкивай меня, всего один поцелуй…

Он делал вид, будто тянется к моим губам, однако не слишком-то спешил, явно ожидая от меня чего угодно, только не согласия. Я на миг подумала, что неплохо бы посмотреть, до чего он дойдет в своем лицедейском рвении, но тут в моем разуме вспыхнуло новое подозрение. Ведь вполне возможно, что герцогу донесли про увлеченность Сангирта принцессой, и теперь за маркизом следят люди Бетдино. В таком случае сейчас магистр не соблазняет меня, а пытается устроить ученику алиби, и мешать ему в этом было бы сродни предательству.

— Я не знаю… это так неожиданно, — залепетала я, хлопая ресницами так же усиленно, как придворные обольстительницы. — Мне нужно подумать, все слишком запутанно…

— Ну почему же запутанно? — склонившись ко мне и почти касаясь губами щеки, продолжал уговаривать лорд. — Или ты беспокоишься о своем женихе? Ну ведь ты же неглупая девушка и отлично понимаешь, что выбор за тобой. И он никогда не будет настаивать… Ну же, скажи «да», не будь жестокой!

— Я бы сказала… но есть одна проблема, — потихоньку отодвигаясь от магистра, несчастно лепетала я, вдруг заподозрив, как неправильно рассуждала до сих пор.

Судя по всему, мой жених проверяет вовсе не шпионов, иначе уже давно доказывал бы им свою мнимую страсть, а устроил экзамен для меня… только за какие проступки? И значит, мне пора оскорбиться… или все же подшутить?

— Какая?

— Мне трудно сказать такое вслух, но если у вас есть стило, я могла бы написать.

— Случайно есть, — с наигранным огорчением отодвинулся лорд дознаватель и, продолжая держать одной рукой запястье с моим самодельным браслетом, второй полез в карман камзола. — Вот, держи. И листок бумаги тоже… я жду.

— Сейчас. — Раскрыв книгу так, чтобы Танрод ничего не смог прочесть заранее, я написала несколько слов и захлопнула фолиант, оставив записку в нем. — А теперь, так и быть, можете меня поцеловать.

— Но ты как будто хотела что-то объяснить? — щурился сидевший рядом мужчина, точно как Танрод, сметая этой гримасой последние крохи моих сомнений.

— А я написала, — снова наивно похлопала я ресницами. — Теперь все в порядке. Ну, вы не раздумали целоваться?

Лорд с сомнением посмотрел на меня, чему-то усмехнулся и снова склонился к моему лицу:

— Ну раз ты не против… — Несколько секунд он испытующе смотрел в мои глаза, и с каждым из этих мгновений мне становилось все труднее сдерживать смех.

Магистр все же что-то сообразил, нахмурился и, продолжая правой рукой удерживать в плену мою руку, левой сцапал книгу, подтянул к себе и принялся листать, ища записку.

Вот теперь я смеялась открыто и искренне. Этим поступком магистр ясно показал, что вовсе не ради блага принцессы и ученика изображает тут соблазнение довольно состоятельной леди, в которую я превратилась неожиданно для себя самой.

— Так, посмотрим… — найдя бумажку, свирепо рыкнул Танрод, вызвав у меня новый взрыв смеха.

«Танрод, я согласна на твои безнравственные действия только в одном случае — если этим мы пускаем по ложному следу шпионов», — вот что читал сейчас лорд главный дознаватель.

— Вельена! — Разочарованный оклик резко отстранившегося жениха ничуть не умерил моего веселья, наоборот, теперь я хохотала так, как не смеялась уже давно… года два, не меньше, с тех пор как уехала на юг Луизьена.

— Я, конечно, рад, — минуты три понаблюдав за этим весельем, спокойно заметил магистр, и теперь его голос был полон язвительной укоризны, — что у моей ученицы такое прекрасное настроение, но впервые в жизни не знаю, как мне тебя учить.

— Целоваться? — еще веселилась я, но интуиция и жизненный опыт уже лили холодную воду прозрения на мою расшалившуюся душу.

— Ответ абсолютно неправильный, — сухо сообщил лорд. — До тех пор, пока ты не научишься пользоваться своими способностями и уверенно управлять собственными эмоциями и желаниями, тебе категорически запрещено не только целоваться и обниматься, но и просто флиртовать. И даже спорить на темы, которые живо задевают твои увлечения.

— А что мне тогда можно? — заинтересовалась я, и против воли вопрос прозвучал обиженно. — Узнать ответы на заданные вопросы? Или задать новый — почему это ты не сумеешь меня научить? Я такая глупая или злобная? Или ты все же ошибся и никаких способностей у меня как не было, так и нет?

— Начнем по порядку, — разочарованно вздохнул магистр и принялся раздеваться.

Сначала скинул камзол маркиза и кружевной воротник, оставшись в собственной простой рубашке, потом сунул руку себе на затылок, под волосы, и стащил с головы маску, очень точно повторяющую черты маркиза Сангирта. После этого лорд извлек из кармана платок и с видимым наслаждением вытер покрасневшее потное лицо.

— Летом в этой штуке никто не выдерживает больше часа, — сообщил он мимоходом, складывая все на скамью рядом с собой. — Итак, ты хочешь знать, почему я не могу тебя учить… — Он огорченно вздохнул и с досадой произнес: — Ответ прост — я пока не могу определить, какие именно способности в тебе открылись. Не понимаешь? Объясняю. Все намного проще, когда дар проявляется у детей, они от испуга или, наоборот, от радости и сами все запоминают и охотно рассказывают учителям или родителям. А у тебя главная способность — не воспринимать созданные из магической энергии предметы как истинные до тех пор, пока не рассеется остаточная магия, — сама по себе уникальна, такой нет ни у кого из магов Саркана. Так еще и сопровождается довольно сильной способностью активно защищаться. И это тоже редкость. Маги обычно защищаются, окружая себя непроницаемым коконом, кто каким умеет, либо нападают. Способы у каждого тоже разные, от порывов ветра до сдвига почвы, и зависят от силы. А чем нападаешь ты — непонятно, хотя когда ты первый раз ударила того торговца, я все видел собственными глазами, и не только ими. Амулеты показали всплеск силы. Второй удар испытал Варт и тоже все описал, как Линта, но все дело в том, что они оба — довольно слабые маги и не могут распознавать стихии, особенно если те смешаны. Поэтому мы до сих пор не определили, какой стихией управляешь ты, хотя уже потратили кучу времени, изучая отчеты и рисуя схемы. А учить человека управлять огнем, если он склонен управлять водой, не только невозможно, но и опасно, причем для самого ученика. Как твой учитель я теперь за тебя отвечаю и не могу такого допустить, но это вовсе не главное. Мне нужно как можно быстрее помочь тебе осознать и приручить свою силу, неопределенность в этот непростой для твоего разума период порождает ложные тревоги и сомнения и весьма ощутимо влияет на характер и эмоции человека. И может вызвать у молодого мага желание совершать самые неожиданные и непоправимые поступки. Вот посуди сама, утром ты рыдала, в обед была подозрительна, сейчас хохочешь. Разве это нормальное для тебя поведение? Кстати, в какой момент ты меня узнала?