Отодвинувшись немного от спасительницы, недавняя пернатая, еще разок внимательно ее рассмотрела и спросила:

— Ты же тоже из Ирия? Ты ведь Аглая? Та самая, которой владарь позволил остаться?

— Ну, остаться — громко сказано, — поперхнулась смешком девушка. — Скорее дал время исполнить долг перед одной человеческой душой, которую вот также спасла. А тебя то как звать?

— Аннутка. — Представилась она. — Я в Ирие не так давно.

— Понятно. Одна из тех душ, что не пожелали жить как люди! — догадалась Аглая. — Что ж ты не захотела человеком быть?

— А что ж в том хорошего? Меня совсем маленькой в реке утопили. Я такого навидалась, что людей теперь боюсь… — Рассказывала Аннутка.

— А что ж тогда из Ирия сюда прилетела? — не понимала спасительница, хотя ответ пришел в голову сам собой, когда она заметила, как девушка испугалась, стоило расспросить у нее о цели перелета. — Неужель владарь послал за мной шпионить? Ой, да не ври! Не ври! Чего уж там! Я понимаю. Не терпится ему… Вот же хитрец! Ты лети, наверное…

— Погоди, — не торопилась Аннутка. — Не могу я с пустыми руками.

Аглая крепко задумалась, хотела отпустить так — чтоб шпионка сама перед господином отчитывалась, но потом, вдруг решилась, и шепнула девушке на ушко свою маленькую просьбу, кстати, очень удивившую Аннутку.

— Хорошо, — поклонилась недавняя ворона. — Так и передать?

— Слово в слово! — ехидно ухмыльнулась девушка, прощаясь с вороной, вновь расправившей крылья.

— Через день примчится, чтобы отчитать! — предрекала она явление владаря.

Ночь умеет хранить секреты, и та, которую звали Лииной люди, а птицы вторили другое ее имя, доверила темноте самое сокровенное — тайну о том, что она умеет летать. Девушка забралась высоко-высоко — на самую большую скалу. Освещенная бледным светом луны, подошла к краю обрыва. Опасность, влекущая вниз, раскрыла объятия, пугала и звала. Сердце чуть ли не к горлу вскарабкалось, пульсируя и тревожась.

Лиина повернулась спиной к пустоте. Сосредоточилась на прикосновении ветра к коже, на слабом волнении внутри себя, представила, как ее собственные крылья раскрываются, и сделала шаг назад…

Сначала она камнем падала и падала. Но потом тело быстро вспомнило, как происходит изменение, и обратилась. Спустя пару секунд она уже летела, вновь подхваченная ветром. Он путался в крыльях, приподнимал перья, щекоча. Рассказывал, как ему порой скучно одному. Внизу простирался лес на долгие-долгие мили. Мелькали поля, ручейки. Где-то шумела река.

Горлица вскрикнула, чтобы прочистить горло.

Как же все-таки славно быть птицей!..

Опьяненная полетом и счастливая Лиина сидела на том же уступе у обрыва и с блаженной улыбкой смотрела на луну, которая здесь была меньше и дальше, но светила как-то по-особому. Ею можно было любоваться вечно. Только Лиине позволено смотреть на эту красоту не так и много, а каких-то семь месяцев или даже меньше — все зависит от того, как поведет себя малыш или малышка в ее чреве.

«Если бы и ты имел крылья, мой хороший! — думала Лиина. — Мы бы вернулись вместе! Я бы нашла способ уговорить владаря забрать тебя в Ирий. Не знаю только, понравилось бы тебе это место… Слишком уж часто там мрак царит. Здесь, все же, жизнь немного ярче и веселее».

Вслух девушка сказала вовсе не то, что было у нее на уме.

— Что ты крадешься, Варн-охотник, али выбрал меня дичью? — не оборачиваясь, спросила она, услышав тихие-тихие шаги. Девушка поднялась и повернулась, встретившись глазами с мужчиной.

Охотник смотрел на нее со всем вниманием, будто тайну хотел разгадать или выпытать все секреты Вселенной. Однако ни один из них так и не раскрылся. Коварная девица ехидно ухмылялась, наверное, собираясь околдовать мужчину.

— Я видел, как ты сорвалась с обрыва! — молвил Варн, надеясь, что в ее оправданиях он услышит правду. Вот только слуху его было предоставлено совершенно иное и неожиданное.

— Скажи мне, — заговорила к нему Лиина, подойдя ближе. — Ты пьешь?

— Нет, — покачал головой мужчина.

— Жаль, — вздохнула девушка. — Тогда бы я сказала, что тебе стоит протрезветь.

И она обошла его, двигаясь к спуску, подумав: «Раз видел, небось еще и мой труп искал на спуске…»

— И что же скажешь, коль так? — слегка повернулся к ней он.

— А ничего не скажу. — Рассмеялась Лиина, побежав по тропинке к деревне. Всю дорогу она заливисто смеялась, зная, что мужчина так и стоит, глядя ей в след, не может разгадать загадку и понять, кто такая та девушка.

Праздничный день радовал селян только тем, что можно было хоть чуточку больше поспать. Хотя… Поднимаясь ежедневно в одно и то же время, по привычке даже в выходной встаешь с первыми лучами солнца. Лиина дурацкую привычку игнорировала, и пока Радмила возилась со стряпней для завтрака, девушка валялась в постели, собираясь проспать даже обед. Сон отказывался выпускать ее из своих мягких цепких лапок.

— Лиина! Лиина! — будил девушку утром Сережка, дергая за плечо.

— Что такое? — никак не могла разлепить веки девушка, перевернулась на другой бок, надеясь, что мальчишка поведает о своих тревогах и отстанет от нее. Но проблемы у Сережки были, наверное, очень серьезные, потому что он перестал трусить Лиину только, когда она села на постели.

— Лиина, в ворон до сих пор из рогаток стрелять нельзя? — уточнил мальчик пределы назначенного запрета.

— Нет. — Девушка опять упала на постель, надеясь моментально провалиться в сон. К ее счастью, ножки быстро зашуршали по половицам в сторону дверей. Мальчишка выбежал на улицу.

Лиина попробовала вспомнить, что такого красивого ей снилось и вернуться в сладкое небытие. Однако…

— А в воробьев можно? — примчался обратно Сережка.

— Нет. — Приглушенно отвечала взрослая, накрываясь подушкой, чтобы не слышать и не видеть непоседу. Тот вновь умчался куда-то. Лиина напряглась, ожидая, что Сережа прибежит требовать очередного ответа. Но он не шел. Хоть девушка и прождала пару минут. Убедившись в полном отсутствии внешних раздражителей, она сладко зевнула и провалилась в сон.

— Лиина! А по собакам? — опять объявился около нее Сережа.

— Нельзя! — рявкнула она.

— А по кому? По кому тогда? По свиньям? — не понимал мальчишка и сразу оправдался, чтобы на него чего плохого не подумали… (но поздно, у Лиины уже столько дурного в голове крутилось). — Эт не мне. Это Кешка спрашивает.

— Пусть в ногу себе из рогатки выстрелит! — рявкнула девушка.

— Так и передать? — грустно спросил Сережа.

— Так и передай! — злилась она.

Шустрый ребенок уже развернулся, дабы стать вестником перед другими мальчуганами, но Лиина вовремя спохватилась, что дети все правильно поймут и поступят в соответствии с советом взрослой. Она поймала Сережу за ворот рубахи.

— Погоди! Сейчас!

Радмила чуть не опрокинула сковороду, на которой жарились котлеты, когда двое, судя по грохоту, вознамерились крушить подвал. Они гремели посудой, двигали соленья и копчености. И что еще там разворотили, хозяйка и думать боялась. Но мысленно сделала ревизию всего снесенного в подвал за год. По ее подсчетам два глиняных горшка с вареньем точно пали в схватке.

— Вы что там ищите? — заинтересовалась женщина.

— Вчерашний день… — пыхтела Лиина, поднимая из подвала огромную дырявую корзину, полную всякого барахла. — А нашли еще и позавчерашний. Так что мы тебе там освободили как минимум две полки!

— И две сломали… — выдал Сережка, и схлопотал бы затрещину, только у девушки были заняты обе руки, чтобы осуществить мгновенное желание. Зато, чтобы не получить аналогичной «похвалы» от хозяйки, Лиина быстренько зашагала к выходу, не позволив ошарашенной Радмиле и слова произнести.

Там, во дворе, у калитки, их ожидала гурьба мальчишек, и проследовала по первому зову Лиины, за ней к краю деревни, где на забор дружно водрузили битые, дырявые горшки, прохудившуюся корзину и прочее.