За ним пришел Зиг, шепелявый. Этот тоже отмылся, но следы грязи вокруг носа и под ногтями все же остались — как и мешки под глазами. Со всеми, кого уже успел увидеть здесь Таллент, шепелявого объединяло одно — усталость, страшная усталость.

Зиг задвинул телескопический манипулятор эпидерматора обратно в гнездо и откатил аппарат к стене. Таллент внимательно за ним наблюдал. Когда Зиг откинул простыню и стал разглядывать тонкую белую линию на животе мародера, Бенно приподнялся на локтях и спросил:

— Как там, в городе? — Спросил примирительно — как спрашивает ребенок, пытаясь наладить отношения с тем, кого он рассердил.

Зиг поднял на Таллента серые глаза и ничего не ответил. Потом он вышел из комнаты и вскоре вернулся со стопкой одежды. Бросил стопку на операционный стол и помог мародеру сесть.

— Одевайся, — кратко приказал он.

Таллент сел — и тут же от своей животной потребности в дури поперхнулся. Повесил голову и раскрыл рот, изрыгая утробные звуки. Но тошниться было нечем — ничего не вышло.

Тогда он выпрямился и трясущейся рукой пригладил блеклые каштановые волосы.

— П-послушайте, — начал он вкрадчиво подкатывать к бойцу Сопротивления. — В-вы н-не знаете, г-где бы мне раздобыть н-немножко дури. В-вы не п-пожалеете… Пправда… У м-меня есть…

Зиг повернулся к мародеру и резко взмахнул рукой — На щеке у Таллента запылало красное пятно.

— Нет, парень, это ты меня послушай. Известно тебе, что в космосе сейчас летит боевая армада кибенов? Летит она прямиком к Планете Мерта. Нас долбанул всего-навсего передовой разведывательный отряд. Но и так в гору пошла чуть ли не целая планета. Здесь, парень, уже два миллиона трупов. Знаешь, сколько это? Почти все население. А ты сидишь и спрашиваешь, где раздобыть дряни. Будь моя воля, я бы прибил тебя до смерти прямо тут, не сходя с места. Валяй, напяливай свои поганые шмотки. И чтобы я больше тебя не слышал — или уже ни за что не поручусь!

Зиг отвернулся и пошел — а Таллент уставился ему вслед. Даже злости в нем не было — только желание лечь и заплакать. Почему все так получается? Он сейчас на все бы пошел, только бы раздобыть дури… совсем плохо… так ломает… а ведь он пытался остаться в сторонке… и в той лавке он только хотел взять бабок для барыги… ну что они на него насели… что они с ним сделали?

— Одевайся! — рявкнул Зиг. Жилы на шее у шепелявого натянулись, дикая ярость исказила лицо.

Таллент торопливо натянул джемпер с капюшоном, обулся и застегнул ремень.

— Пошли. — Зиг сдернул его со стола.

Таллент неуверенно выпрямился, качнулся — и в страхе ухватился за Зига. Шепелявый сбросил его руки и скомандовал:

— Вперед, гниль! Пошел!

И измученный мародер пошел. Сначала в коридор, потом в другую такую же глухую комнату. Тут Таллент сообразил, что они, скорее всего, под землей.

Нога за ногу тащился он за Зигом, понимая, что больше идти все равно некуда. Понимал это, похоже, и Зиг даже не оглядывался на жалкого мародера.

Стены — и толща земли над ними, решил Таллент содрогались от мощных бомб, что падали на Планету. Но он лишь смутно сознавал, что же теперь происходит.

Затяжная война землян с кибенами дорого обходилась и тем и другим. Бились они уже шестнадцать лет, но только теперь флоту кибенов удалось так далеко прорваться в земные владения.

Нападение это, скорее всего, было совершенно внезапным — и Планета Мерта первой оказалась на пути вражеского флота. Таллент успел насмотреться на страшные разрушения и понимал: если эти люди еще живы и пытаются защитить свою Планету, они наверняка составляют последний отряд Сопротивления.

Но что им нужно от него, Бенно Таллента?

Наконец Зиг подошел к двери справа по коридору. Приложил ладонь к запруге, и дверь открылась. Потом провожатый Таллента отступил в сторону — и мародер вошел, как ему показалось, в радиорубку.

Стен здесь почти не было видно из-за высоких блоков, нафаршированных тумблерами и циферблатами, кинескопами и динамиками. В комнате оказался Паркхерст стоял, небрежно держа в руке микрофон, и что-то втолковывал инженеру.

Стоило Талленту войти, как высокий блондин обернулся. Потом удовлетворенно кивнул, словно подтверждая какие-то свои мысли. Словно теперь, когда мародера привели в радиорубку, все пошло как надо, как запланировано.

— Мы решили, что тебе неплохо бы знать, в чем тут дело. — Он замялся. — Впрочем, мы и так задолжали тебе с объяснениями.

Тут инженер принялся энергично крутить в воздухе указательным пальцем — так он, судя по всему, показывал, что дело пошло.

Паркхерст задумчиво сморщил губы, а потом почти извиняющимся тоном продолжил:

— Нет у нас, парень, к тебе ненависти. — До Таллента вдруг дошло, что они даже не потрудились выяснить, как его зовут. — Но есть тут одно задание, — говорил Паркхерст, одновременно посматривая и на инженера, — а на карту поставлено нечто большее, чем твоя, моя или еще чья-нибудь жизнь здесь, на Планете Мерта. Куда большее. Итак, есть у нас задание, для которого потребовался человек определенного типа. Ты, парень, даже не знаешь, как ты нам подошел. Все получилось случайно. Но вышло так, что выполнять задание будешь ты. А не наткнись мы на тебя, пришлось бы искать кого-то вроде тебя. Вот такто, — категорически заключил Паркхерст.

А Таллента вдруг охватил озноб. Он стоял, трясся и думал только о дури. Только о дури. Вот бы самую малость — хоть щепоточку. Хоть щепоточку дури. Не трогала его вся эта высокопарная патриотическая болтовня, которую изливал на него Паркхерст. Бенно Талленту хотелось только одного — чтобы его оставили в покое. Даже если кибены все еще громят и жгут Планету — пусть его туда отпустят. Просто отпустят. Может, и удастся откопать где-нибудь запасец дури… Потому что от этих товарищей он ее точно не получит. Это Таллент уже твердо уяснил. Если даже Доку Баддеру не удалось выпросить свой аршин, то уж мародеру никакой дури ни в жизнь не дадут.

Нет, не дадут. И вообще. Он все понял. Это план!

Заговор с целью удержать Бенно Таллента от его вожделенной дури! Но он должен ее заполучить! Он обязательно ее заполучит! Но только не сейчас. Он подождет. Он будет хитер и осторожен. Дождется, когда эти психи уберутся с дороги, когда прекратят за ним приглядывать. Никаких кибенов снаружи нет! Все это заговор! Подлый заговор! Его хотят не допустить до вожделенной дряни! Глаза наркомана злобно сощурились Но тут воспоминание о. металлической дуле у него в животе резко вернуло Таллента к реальности— Он стоял, трясся и никак не мог преодолеть дикий страх перед зашитой ему в брюхо железкой.