Декард рискнул бросить украдкой взгляд на указатель этажей, установленный над дверью кабины лифта. Оставалось еще двадцать.

Ему повезло. Лифт пришел сразу же, как только Декард выпрыгнул из кабины челнока окружной тюрьмы — большой серый салон с зарешеченными окнами, — вернувшегося в камеру ускоренного судопроизводства при полицейском. Управлении за очередной группой бандюг, которых суд счел возможным осудить по схеме «согласованного признания вины». Его маскировка — форменный мундир постового, который он стянул с парня, оставленного в закоулке, — дала ему возможность, как оказалось, успешно миновать и пилота челнока, и всю охрану. А пропуск и кодовый номер позволили Декарду сначала без затруднений покинуть посадочную площадку, а затем войти внутрь здания. Появилась искра надежды на то, что ему в конце концов все-таки удастся проникнуть в Главное управление полиции Лос-Анджелеса. И добраться до Брайанта.

Это был его единственный план. Единственная надежда. Надежда на то, что он сумеет выбраться живым из Лос-Анджелеса и вернуться к Рейчел, спящей в своем черном гробу. Охраняемой совами другими ночными лесными тварями, словно явившимися из волшебной сказки.

Один Бог знает, скольким Брайант был ему обязан с той поры, когда Декард делал всю грязную работу для своего шефа, для подразделения блейдранеров, а если посмотреть шире, то и для всего управления полиции Лос-Анджелеса. Рискуя собственной жизнью, он выручал их столько раз, что трудно было сосчитать.

Должно быть, какие-то невидимые часы пробили час расплаты за ту преданность, что все эти годы Декард сохранял Брайанту. Оставалось надеяться, что и Брайант ответит ему тем же. Все, что требовалось Декарду, — это информация. И он не думал, что это слишком высокая цена.

— Если бы ты спросил меня… — Голос нарушил ход мыслей Декарда. — Я бы ответил так: нам следовало бы уничтожить их всех до одного.

«Только кто будет отбирать кандидатов на убийство?» — подумал Декард. Лично он не знал ответа на этот вопрос.

Глянув на полицейского, стоящего рядом с ним в кабине лифта, Декард тут же поймал себя на мысли, что потерял на несколько мгновений бдительность. Плохой знак. Он отдавал себе полный отчет в том, что, если хочет благополучно войти, а затем так же удачно выйти из этого здания, ему необходимо ежесекундно сохранять состояние крайней осторожности.

Полицейский между тем расслабился, словно лишился стального стержня в позвоночнике. Он даже оперся спиной о стенку кабины и, не снимая очков, усиленно тер лоб рукой, затянутой в черную перчатку. Наверное, после долгой, может быть, двойной смены занят сейчас подсчетами: сколько ему причитается за сверхурочные и стоит ли вообще оно того.

Декарду было почти жаль этого парня. Ведь только добившись статуса не ниже блейдранера, ты получаешь возможность самостоятельно планировать свой рабочий день. А у этого бедняги не будет ни единого шанса хоть когда-нибудь выбиться из постовых, попади в его личное дело рапорт о том, что он ехал в одной кабине лифта, да еще в здании Главного управления, вместе с человеком, которого разыскивает полиция.

— А кого всех?

— Ну, этих, любителей репов, черт бы их побрал! — На лице полицейского появилось сердитое выражение. — Они так любят гребаных репликантов, что надо и с ними поступать так же. — Он поднял руку, изобразил из нее пистолет, прицелился и как будто нажал на курок. — Бам. И вечный покой.

Слово «реп» было новым для Декарда. Наверное, любители репов — это люди, симпатизирующие репликантам? Да, скорее всего. Значит, пока он отсутствовал в Лос-Анджелесе, здесь появилось нечто новое в борьбе с репликантами?

Полицейский, по-видимому, ждал от Декарда ответной реплики для продолжения разговора.

— Точно. — Декард утвердительно кивнул. — Сумасшедшие ублюдки.

— Сумасшедшие — не то слово! — Рот у этого малого аж скривился от отвращения. — Изменники — вот более правильное название для них. Пусть они образуют свой собственный вид — нечеловеческий. Коль им не нравятся человеческие существа, то пусть даже не надеются, что кто-нибудь вроде нас будет ходить вокруг них на цыпочках и решать их проблемы. Пусть сами ими занимаются. У них есть автоматы. Да что там автоматы, эти черти имеют даже пушки. Надо просто дать им досыта нажраться девятимиллиметровых пуль, и тогда уж точно никто больше не будет считать их человеческими существами. Потому что они будут покойниками.

Декард постарался сохранить каменное выражение лица. Только глаза его двигались вслед за цифрами пролетающих этажей. Осталось всего несколько. Лифт начал замедлять движение.

— Некоторые из этих — ну, что любят репликантов — говорят… — Стоявший рядом с Декардом полицейский уже не обращал внимания на то, что тот хранит молчание, и теперь один продолжал свою злобную речь. Создавалось впечатление, что у нега в голове крутится магнитофонная лента и он не замолчит до тех пор, пока не кончится запись. — До чего они могут дойти с такими разговорами? Ты слышал, о чем, разглагольствовал этот подонок, прежде чем в него всадили пулю? Бред собачий!

Кабина лифта наконец с громким стуком остановилась, дверцы раздвинулись.

— Ну, бывай.

Полицейский отлип от стенки и вышел из кабины. Ступив на первый этаж Управления полиции Лос-Анджелеса, он даже не оглянулся.

Декард осмотрел металлическую арку перед собой и пространство за ней — пол там был немного приподнят, словно на кафедре. Холодное излучение от датчиков внешней системы безопасности здания отслеживало тени сквозь окна башни Управления, рисуя перекрещивающиеся линии на верхних. полумесяцах арок. На этом этаже старинного железнодорожного вокзала, в котором после реконструкции размещалось теперь Главное управление полиции Лос-Анджелеса, система кондиционирования воздуха была не менее древней и потому совершенно не справлялась с возросшими требованиями. В вышине, под потолком с изысканной лепниной, скапливался теплый, спертый воздух, а ниже висела дымка от испарений множества тел, вызываемых отчасти духотой, а больше постоянным страхом.

Декард огляделся.

Первый этаж Управления был до отказа забит полицейскими. Никогда прежде такого столпотворения здесь не было. Черные форменные мундиры, сапоги и фуражки с высокими тульями поблескивали, как смазанные маслом цепи. Чтобы понять, что здесь происходит, Декарду понадобилось совсем немного времени. Просто ему еще ни разу не приходилось бывать в помещении Управления во время пересменки — ведь он никогда не носил форменную одежду. Все блейдранеры получали приказы в так называемое мертвое время — то есть в часы между сменами.

Декард тут же сообразил, что, если он не выйдет немедленно из открытой ярко освещенной кабины лифта, каждое лицо повернется в его сторону. И тогда, несмотря даже на всю вонь, которая стояла в помещении, они наверняка почувствуют запах добычи„застывшей на перекрестии взглядов.

Он вышел из лифта и стал протискиваться сквозь толпу — затянутые в кожу плечи среди таких же плеч, каменная маска на лице среди таких же масок.

Холден с пристальным вниманием разглядывал существо, что сидело напротив. Его уверенность была поколеблена, и внутренне он должен был признаться, что не смог бы получить никаких данных на этого Роя Бейти. Что бы там ни говорило его шестое чувство, что бы ни нашептывал ему отточенный инстинкт опытного блейдранера, все это было расплывчатым, на уровне интуиции. По своему богатому опыту он знал, что репликанты, сбежавшие из обитаемых колоний в далеком космосе — или, вернее, пытавшиеся сбежать, — ведут умную игру.

— Так ты собираешься сказать мне, что не являешься репликантом?

— Что-то вроде того. — Теперь Бейти больше не смеялся. — Видишь ли, приятель, ты сделал ошибочное заключение из той информации, которую получил. Когда я сообщил тебе, что мое имя Рой Бейти, я имел в виду вовсе не какую-то жуткую низковаттную свою копию. Я имел в виду себя, точка. Так вот, перед тобой сейчас находится настоящий Рой Бейти. Тот Рой Бейти, который является человеком. А объясняется все просто. Я послужил… как это называется… темплейт?