Енос Ладлоу, председатель Тактического Консультативного Комитета, осторожно положил тонкую папку на стол президента Прескотта и отступил на шаг. Он перевел свое внимание на окна позади президента, где была видна команда садовников, которая перекладывала извлеченные из грунта растения в поддоны, чтобы перевезти их в арендованные Белым Домом сады в Бетесде. Это была регулярная послеполуденная процедура, этакая безумная попытка сохранить свое окружение живым и прекрасным в сердцевине смерти.

Президент с отвращением уставился на папку, плоскую желтую штуковину, проштампованную Карантинной Службой. Он посмотрел на Ладлоу, толстого, с цветущим лицом мужчину с холодными голубыми глазами и редеющими светлыми волосами.

– Русские согласны? – спросил Прескотт.

– Да, сэр. – У Ладлоу был мягкий, почти приторный голос, который жутко не нравился президенту. – Русские – прагматики, если не больше. Спутники подтвердили, что они потеряли Кострому и…

– Кострому? – Прескотт выглядел испуганным, хотя его проинформировали об этом ранее, как о «возможности». – Разве это не рядом с Москвой?

– Да, сэр. И они потеряли весь коридор от Магнитогорска до Тюмени. Возможно, что и Свердловск.

– Какие-нибудь признаки огня?

– Все еще дымится.

– Проклятые средства массовой информации по-прежнему называют это Паническим Огнем, – хмыкнул Прескотт.

– Подходяще, но прискорбно, – вздохнул Ладлоу.

Президент взглянул на нераскрытую папку, потом снова на своего председателя ТКК.

– Ваша семья была в Бостоне, не так ли?

– Брат, его жена и трое детей, сэр. – Голос Ладлоу утратил свою приторность и звучал натянуто.

– У нас не было выбора. Мы делали то же, что и Швеция… – Прескотт взглянул на папку, – …и Россия.

– Я знаю.

Президент развернул свое кресло и посмотрел в окно на удаляющихся садовников. Он кивнул в их сторону.

– Обычно я слышу, как они работают. Сегодня они вели себя очень тихо.

– Каждый чувствует себя виноватым, сэр.

– Джим говорит, что телевидение до сих пор показывает пожары лишь на расстоянии, – сказал Прескотт.

– Это может быть ошибкой, сэр. Это оставляет свободу воображению создать свои собственные картины того, что случилось в Бостоне и других городах.

Президент уставился в окно:

– Ничего не может быть хуже действительности, Енос. Ничего. – Он снова развернул свое кресло к столу. – Мы стерилизовали деньги и перевезли их туда, где начинаем снимать карантин с банков.

– Вы уверены, что он заразил только деньги, сэр?

– До поры до времени. Он сущий дьявол. Послал зараженные деньги благотворительным учреждениям, частным лицам, комитетам, на склады и магазины. «Хэрродс» в Лондоне подтверждает, что они выполнили почти все семьдесят заказов от него на «подарочные упаковки» людям в Ирландии. А ведь зараженные деньги быстро вернулись в оборот.

– Будет сопротивление использованию бумажных денег, сэр.

– Я знаю. Я планирую сделать радиопередачу по этому вопросу. У нас нет достаточного количества монет для обеспечения торговли.

– Каждый ждет, когда свалится и вторая туфля, сэр.

– И будут продолжать ждать, пока О'Нейл остается на свободе. Вы правы в том, что надо быть осторожным, Енос. Мы знаем лишь ОДИН способ, примененный им. Наши команды представили список почти двухсот способов, какими может быть распространена чума.

Губы Ладлоу искривились.

– Две сотни?

– Зараженные птицы, например, – пояснил Прескотт. – А птицы не регистрируются на границе для обеззараживания. Потом есть метеозонды, патентованные средства… Боже, этот О'Нейл был еще и аптекарем!

Президент раскрыл лежащую на его столе папку и посмотрел на первую страницу. Немного погодя он вздернул подбородок и сказал:

– Какое хрупкое вместилище человеческой жизни, эта планета. Все наши яйца в одной корзине.

– Сэр?

Президент расправил плечи и вонзил в председателя ТКК непреклонный взгляд.

– Енос, удостоверься, что это всеобщая миссия. Я хочу, чтобы в каждом из планов участвовали китайские, японские, французские, советские и германские команды, взамен тех подразделений, что посылаем мы. Когда бомбы начнут падать на Рим, спасти положение сможет только чудо!

– Ответственность будет разделена полностью и поровну, сэр. Они на это не соглашаются. Петр почти в истерике. Он постоянно кричит: «Мы теряем время! Эта штука распространяется, даже когда мы разговариваем! Не теряйте времени!»

– Был спор?

– Франция хотела остаться в стороне. Католицизм там еще имеет сильное влияние. К Испании мы даже не рискнули и подступиться.

– Папа проинформирован?

– Да, сэр. Радио Ватикана транслирует общее отпущение грехов голосом самого Папы. И они просят слушателей не выключать приемников, чтобы не пропустить важное сообщение.

– Достаточно ли у нас добровольцев для операции очистки?

– Да, сэр. После они будут изолированы на Кипре. Там вообще не осталось ни одной живой женщины.

– Огонь – это самое надежное, – сказал Прескотт. – Огнеметы… – Приступ дрожи сотряс его тело.

– Объединенное командование говорит, что атомные бомбы оставят кольцо СОМНИТЕЛЬНЫХ районов, особенно русские бомбы. – Президент внезапно стукнул кулаком по столу. – Боже! Будь проклят тот день, когда я вошел в этот кабинет!

– Кто-то должен принимать эти решения, сэр. В этом никто не сомневается.

Прескотт оскалился на эту банальность и спросил:

– Как насчет Индии?

– Пока ни слова, сэр. Но мы послали совместное коммюнике. Если они не ответят через тысячу девятьсот часов, они знают, чего ожидать.

– Больше нет такой вещи, как исключительный суверенитет, Енос. Если у них есть горячие точки и они не могут доложить о них, мы стерилизуем весь траханый субконтинент!

– После Рима, сэр. Я уверен, что они поймут.

– Лучше бы им понять! Есть какие-нибудь хорошие новости?

– Шри-Ланка чистая, сэр. Ряд островов Полинезии избежал чумы. Даже Кауаи из Гавайского архипелага это сейчас подтвердили. И Аляска – лишь Анкоридж подхватил ее, и там завершено обеззараживание.

– Обеззараживание, – вздохнул Прескотт. – Для каждого преступления свой собственный эвфемизм, Енос.

– Да, сэр.

Прескотт закрыл лежащую на столе папку.

Ладлоу указал на нее.

– Сэр, есть кое-что, о чем вы должны узнать, прежде чем войдет Объединенное Командование. Китайцы грозятся достать Индию по-своему. Очевидно, был обмен нотами – отнюдь не дружескими.

– Русские знают?

– Они нас и проинформировали. Они посоветовали не соваться, но говорят, что поймут, если мы вмешаемся.

– Поймут? Какого черта это означает?

– Они бы предпочли, чтобы руки марали мы, сэр.

– А как, черт возьми, мы могли бы вмешаться?

– Можно послать дипломатическую миссию в…

– Миссию, вот дерьмо!

– Я подумал, что вам следует знать, сэр.

– А это не может подождать?

– Боюсь, что нет, сэр. Саудовцы закрыли свои границы.

– Нефть?

– Нефтепроводы остаются открытыми, но паломники в Мекку…

– О, Христос!

– Они заражены, сэр. Это точно. Большие контингента из Северной Африки и…

– Я считал, что мы установили карантин…

– Не вовремя, сэр. Саудовцам нужна помощь.

– А что делает Израиль?

– Их границы по-прежнему закрыты и усиленно патрулируются. Они говорят, что у них все прекрасно.