Проверив показания приборов, он легким толчком штурвала наклонил нос вертолета и поднял его в воздух, вдруг сообразив, что вывезти Чинь обходными путями можно, лишь рассказав ей о том, что он уже женат, а признаваться в этом ему совсем не хотелось.

За штурвалом машины, летевшей впереди, сидел Чак, и, как только он поднял свой вертолет над вершинами обступавших лагерь деревьев, Кайл последовал его примеру, сбрасывая обороты до тех пор, пока все машины не заняли свои места в строю.

Несмотря на опасность района, в который они направлялись, эскадрилья не была обстреляна с земли. Машины летели на север над холмистой местностью к приграничному району, где смыкались Камбоджа, Вьетнам и Лаос. Даже после того как был обнаружен разведвзвод, полет продолжался без приключений. Десантников оказалось гораздо меньше, чем предполагалось, и все они уместились в двух машинах. Вертолеты Чака и Кайла остались пустыми. И только когда они приготовились к возвращению, разгневанные тем, что их побеспокоили понапрасну, воцарился кромешный ад. Огонь оказался столь неожиданным и яростным, что Кайл на мгновение потерял хладнокровие и отчаянно воскликнул:

– Святой Боже!

В тот же миг в наушниках послышался крик командира:

– Уходим! Уходим!

Кайлу не нужно было повторять дважды. Казалось, его обстреливают из пулеметов со всех сторон, и, поднимая вертолет в воздух, он понял, что машина подбита.

– Ну же, малышка... – свирепо бормотал он. – Ну! Давай же!

«Хью» взмыл над лесом. По радио поступали сообщения о сбитых машинах. К вертолету тянулась непрерывная линия трассирующих пуль. Кайл яростно выругался. Какой-то ублюдок поймал его на мушку и теперь поливает огнем. Он бросил машину влево, стараясь увернуться от трассирующих очередей, но в тот же миг целый рой пуль угодил в лопасти винта и вертолет завибрировал, выходя из-под контроля.

– Говорит «Ястреб-три»! Нас сбили, мы падаем! – Это был последний короткий отчаянный вопль, который Чак услышал в наушниках, прежде чем вертолет Кайла рухнул с высоты, врезавшись в плотный полог джунглей.

Гэвин во все глаза смотрел на Нху поверх свечей, горевших на столике террасы отеля «Континенталь».

– Вы хотите сказать, что ваш брат вновь прибыл на Юг? – спросил он, благоразумно понижая голос, хотя ему было трудно поверить ее словам. – Он здесь? В Сайгоне?

Взгляд Нху быстро скользнул по столикам. Никто не обращал на них внимания. Юный американец, с любопытством поглядывавший в их сторону, когда они с Гэвином появились в ресторане, углубился в беседу с двумя спутницами – вьетнамками.

– Не в Сайгоне. Но неподалеку, – как можно тише произнесла она.

В голове Гэвина закружился водоворот мыслей. По словам Габриэль, брат ее матери был кадровым офицером, полковником северовьетнамской армии. Если удастся с ним встретиться и поговорить, можно за пять минут узнать о войне больше, чем за целый год посещения пресс-конференций и брифингов американского бюро с его уклончивыми, двусмысленными заявлениями.

– Я хочу с ним встретиться, – сказал Гэвин, откладывая вилку и поднося к губам бокал с водой. – Вы можете это устроить, Нху?

Несколько секунд женщина молчала, а когда заговорила вновь, ее дрогнувший голос явственно показал Гэвину, какое волнение скрывалось под внешне невозмутимыми манерами.

– Да, – едва слышно шепнула она. – Именно для этого я здесь.

Ответ был столь неожиданным, что рука Гэвина дрогнула, расплескивая воду, и он опустил бокал на стол.

– Извините, – произнес он, гадая, правильно ли уловил смысл сказанного. – Я не понимаю...

В глазах Нху промелькнуло беспокойство.

– Я тоже, – призналась она. – Я показала Диню письма, которые отправляла мне Вань, утверждая, что вам можно доверять. И Динь решил встретиться с вами.

– Я сочувствую Северу, Нху, – нерешительно заговорил Гэвин. – На мой взгляд, американские бомбардировки городов Северного Вьетнама и массовые убийства мирных жителей ничем нельзя оправдать. Но я отнюдь не коммунист.

– Я тоже, – кивнула Нху, и ее губы тронула чуть заметная улыбка. – Но я патриотка, и я на стороне Хо Ши Мина. Хотя он и коммунист, я надеюсь, что в первую очередь он тоже патриот... – К столику приблизился официант, и Нху замолчала. Как только тот вновь наполнил ее бокал и удалился на значительное расстояние, она негромко продолжила: – ...и ставит интересы Вьетнама превыше своих идеологических пристрастий.

– Итак, моя встреча с вашим братом – вопрос решенный?

– Мне об этом ничего не говорили. Сначала я должна познакомиться с вами и... – Нху зарделась и теперь выглядела куда моложе своих тридцати двух лет, – ...и составить собственное мнение о вас.

Гэвин улыбнулся. Между ним и Нху сразу установились доверительные отношения, и он не сомневался, что ее мнение окажется положительным.

У столика вновь возник официант. Он собрал тарелки и спросил, не пора ли подавать кофе. Гэвин ответил, что пора, и, когда официант оказался вне пределов слышимости, с любопытством спросил:

– Честно говоря, я удивлен, что вы назначили встречу в этом месте. Не кажется ли вам, что наше свидание может возбудить подозрения? Мы с вами, должно быть, привлекаем всеобщее внимание.

Улыбка Нху стала шире:

– Вы читали «Похищенное письмо» Эдгара По?

Гэвин ошеломленно потряс головой, дивясь широте литературных познаний Нху. Угадав его мысли, женщина, ничуть не уязвленная, продолжала:

– Вы забываете, что я училась во французской школе, Гэвин. В программе моего выпускного класса была американская литература.

– В моем тоже, – отозвался Гэвин, и в уголках его глаз появились морщинки. – Но сдается мне, наши учителя по какой-то причине упустили из виду господина По. Расскажите мне про это похищенное письмо. Какое оно имеет отношение к нашему свиданию здесь, в «Континентале»?

– Это письмо безрезультатно искали под коврами и матрасами. Поскольку было известно, что его прячут, никому и в голову не пришло поискать на самом видном месте.

– А именно? – спросил Гэвин, жалея, что рядом нет Габриэль и она не может вместе с ним насладиться обществом своей восхитительной тетушки.

Глаза Нху лукаво блеснули; при этом она стала так похожа на Габриэль, что Гэвина охватил приступ долго сдерживаемой страсти и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не застонать.

– В кармашке для писем, – со смехом объяснила Нху. – Отель «Континенталь» – наш с вами кармашек для писем. Открытая встреча на виду у всего Сайгона вызовет куда меньше подозрений, нежели свидание тайком.

Когда они выпили кофе, Гэвин проводил Нху по ступеням, ведущим на площадь, и остановил старое желто-голубое такси.

– Я найду вас, – пообещала Нху. Ее взгляд вдруг потемнел и стал тревожным. – Но прошу вас не забывать, Гэвин: никому не рассказывайте, с кем собираетесь встретиться.

Гэвин не нуждался в напоминаниях. Ему оказали высочайшее доверие, и он не собирался его обмануть.

– Ни за что, – серьезным тоном произнес он. – Доброй ночи, Нху.

Женщина села в такси и, как только машина покатила вперед, наклонилась к распахнутому окошку и, опять заулыбавшись, крикнула:

– Я и не думала, что это будет так приятно – заполучить родственника-австралийца. Но я ошибалась. Добро пожаловать в нашу семью, Гэвин!

Гэвин помахал ей рукой, радостно улыбаясь, потом повернулся и неторопливо зашагал в отель. Несмотря на успех его поездки в Хюэ, он все еще оставался новичком в бюро и не знал, одобрит ли Поль Дюлле его намерение заняться репортажем, о котором он даже не может рассказать.

На следующее утро Поль направил его вместе с Джимми Гиддингсом в ОПБ – Объединенное пресс-бюро США.

– Мне очень неприятно признавать это, – сказал Джимми, жуя гамбургер, который послужил ему поздним завтраком, – однако уклончивые, предвзятые заявления американского военного командования являются практически единственным источником информации. Журналистские расследования, подобные тому, которое ты провел в Хюэ, случаются куда реже, чем можно подумать.