Но самое любопытное — у машины-двойника нашлось одно отличие. Лера сама видела, как на машине декана меняли диск на переднем колесе. Он отличался от остальных, был гораздо светлее и блестел на солнце. У этого автомобиля на том же колесе тоже был новый диск. Точнее — на всех колесах. Это был совсем другой автомобиль.

Но Лера могла бы поклясться — в машине сидит не Шахматист.

— И ради чего я во все это ввязался? — Женя с недоумением смотрел на фото. — Что тут особенного?

— Ничего, — Лера спрятала фотографии в сумку. — Но ты не представляешь, как это важно.

— Ну вот, опять загадки, — вздохнул парень. — Ну ладно, если я вам больше не нужен, пойду в общагу. Переоденусь…

— Не спеши, тебе идет, — подмигнула Лера.

— Ну да, — Женя улыбнулся. — Я уже заметил.

Когда он ушел, Лера рассеянно затеребила замочек от куртки. Теперь она твердо знала, о ком написал Шахматист. «Она уже мертва». Да, сомнений быть не может.

— Даш… — помедлив, тихо сказала Валерия. — Мила жива.

Разговор с Дашей продлился почти до вечера. Никто его не слышал, а когда девушки разошлись, Даша набрала номер своего Виктора. Она собралась расспросить его о предстоящей конференции.

А Лера вернулась домой, и еще долго разговаривала со Смолиным.

Она совершенно правильно поняла слова Шахматиста. Мила — жива. СМС касалась именно ее, а не Даши — как вначале подумала Валерия. Но Мила и мертва в прямом и переносном смысле. Она — подруга Валерии, которая «уже мертва», как и было обозначено в СМС сообщении. И Шахматист не солгал — он блефовал с самого начала, потому что не собирался убивать Милу, которая и без того для всех канула в лету. Не сейчас. Он блефовал, когда угрожал Валерии, чтобы подстегнуть её.

Осознав все это, Лера не знала, как отнестись к новым фактам. Ясно одно — страшная смерть, которую пережили Антон, его тетушка, сама Валерия — все это можно перечеркнуть, если вырвать Милу из лап Шахматиста.

Но пока нужно действовать по плану. Как и договорились, Лера рассказала Леониду почти все, что было возможно. Что позволяли правила игры, установленные Шахматистом. А ведь он больше не позвонил. Ночной звонок буквально взбесил Валерию, но теперь она переживала. Антон до сих пор не объявился. Но и с Полонезом пока ничего не случилось. Иначе она бы уже узнала об этом от Даши, Иванны, от самого Шахматиста или из новостей.

С такими мыслями девушка два часа просидела в кровати, заткнув уши плеером, и созерцая окружающий беспорядок. Пожалуй, если бы не музыка, она бы совсем раскисла. Ни в голове порядка, ни вокруг… Он есть только в Логике и Музыке. Хотя и то и другое рождается из хаоса. Сначала ты слышишь обрывки мыслей или звуков, настоящую какофонию, из которой вдруг появляется нить догадок или мелодия. Ты ухватываешься за нее — и вытягиваешь, пока весь хаос не упорядочится и не соберется по кусочкам в гармоничную и монолитную структуру. В цепь или сонет.

— Леонид, — Лера открыла глаза и отыскала взглядом парня. Он стоял у зашторенного окна и задумчиво смотрел в щель между занавесками.

— Вернулась к жизни? — парень обернулся на голос, сел в кресло напротив и внимательно посмотрел на Валерию.

— Ты ведь знаешь что-то про машину-двойника. Или про того, кто за рулем, — она сняла наушники.

— Почему ты так решила?

— Разве я не права? — вместо ответа спросила Лера.

— Нет. Я сказал все, что нужно.

— Вот именно, что нужно, — Лера погладила Гаджета, умостившегося рядом. — Но не больше.

— Как и ты, — серьезным тоном ответил Леонид. — Можно вернуться к нашей старой схеме. Ответ взамен на ответ.

— Чтобы ты снова сжульничал? Спасибо, обойдусь, — Лера встала и пошла к холодильнику.

— Я не солгал насчет вольного художника, — сказал он.

Лера на секунду остановилась и пошла дальше. Конечно, не солгал. Бродяга и вор, вольный художник без привязанностей, обязательств и своего угла.

Лера не обернулась, когда услышала шорох за спиной.

— Скоро вернусь, — сказал Леонид, и, ничего не объясняя, выпрыгнул в окно.

Она не успела ничего сказать. Махнув рукой, открыла холодильник.

— Ну-с, посмотрим…

Там оказалось только замороженная рыба, кусок старого сыра и… и все.

— Не густо, — констатировала Лера.

Ладно, подумала она, есть еще рис, можно его сварить.

К тому моменту, как половинка рыбы, готовящаяся на сковороде, покрылась хрустящей корочкой (правда, снизу немного почернела, но это ничего, бывало и хуже), вернулся Смолин. О стекло ударился камешек, и Лера открыла окно. Но она всем видом давала понять, что была бы счастлива, если бы он не вернулся.

— О, не сердитесь, мадемуазель, — Леонид за секунду очутился в комнате и незаметным движением достал из-за спины розу. Под мышкой у него была зажата черная непрозрачная папка на молнии. — Прошу, примите в знак примирения.

— И как это понимать? — скрестив руки на груди, спросила Валерия.

— Это? Можно понимать, как знак внимания, комплимент или извинение. Что больше нравится.

— Хватит ломать комедию, Смолин, — Лера поморщилась. — Как понимать твой внезапный уход? Сначала говоришь, что из дома высовываться нельзя, потом исчезаешь. И что-то никто тебя не схватил, живой и здоровый вернулся.

— А ты расстроена этим фактом? — осведомился Леонид.

— Я им заинтересована. Мы заключили сделку — и пока что я держу слово. Я рассказала тебе почти все, что знаю. Итак…

— Проветриться ходил, — не моргнув глазом, ответил Леонид.

— А в папке что?

Леонид как-то странно помедлил, словно хотел рассказать — но передумал.

— Это личное, — он положил папку на подоконник.

Лера развернулась и молча отправилась к своей недожаренной рыбе.

— А роза? — вдогонку спросил Леонид. — Так и останется сохнуть на столе?

— У тебя руки есть, переложи на подоконник, пусть сохнет там.

Смолин взял цветок и бесшумно подошел к Лере. Сначала за спиной слышалось только тихое дыхание, но потом он набрался смелости и сказал.

— Я не украл. Правда.

— Конечно. Ты купил ее на украденные деньги. Или на деньги, полученные за кражу, что, в общем-то, одно и то же.

— Нет. У меня оставалось кое-что… из прошлой жизни.

Лера встала в пол оборота, и посмотрела на цветок. Совсем живой, с влажными лепестками, словно еще дышит. Ей стало его жалко. Точнее — их обоих, и розу, и Леонида. У парня был очень виноватый вид.

Лера вздохнула, взяла розу и пошла за вазой. По дороге сказала.

— Ужин на сковороде.

Они сели за стол, но Лера по-прежнему была не в восторге от общества вора.

Вилка брякнула о тарелку, и Леонид с трудом проглотил кусочек рыбы.

— Знаешь… Это просто ужасно. Это невозможно есть.

От такого нахальства Лера сама едва не подавилась, но взяла себя в руки, и сказала:

— Не нравится — не ешь.

— Но мне больно смотреть, как это ешь ты… — добавил Леонид. — Нет, это не рыба! А рис? Он же пригорел!

— Не смотри, — отрезала Валерия. — Я вообще тебя сюда не звала.

— Неправда. Ты сама пригласила к столу — это раз. И ты девушка, а значит должна уметь готовить — это два. И три — если девушка не умеет готовить, она либо ходит в ресторан, либо за нее готовит ее парень.

Лера исподлобья посмотрела на Смолина и проворчала:

— Почему вообще женщины должны готовить? Это дискриминация. И вообще… не забывайся. Мы не друзья, и даже не знакомые. И уж тем более ты ни при каких обстоятельствах не можешь стать моим парнем.

— Ну зачем ты сразу так… Я за равноправие полов. Женщина может делать что, когда и с кем угодно. Главное чтобы вкусно. А не как у тебя.

— Ну знаешь… — Лера разозлилась, и стукнула вилкой о стол. — Иди ты…

— Ох, как некрасиво, — покачал головой Леонид. — Девушки так не выражаются.

— А мне фиолетово. Иди ты в… — и все-таки она решила не опускаться до уровня портовых грузчиков, — …в Изумрудный город.

— Зачем? — парень ожидал, что его пошлют куда угодно, только не туда. Даже Арчи, сидящий рядом с Валерией, прижал уши и заскулил. Хотя, он-то сделал это потому, что ему до сих пор не дали попробовать рыбу.