Дорога домой показалась длиннее обычного — не столько от физической усталости, сколько от пережитых волнений.

К тому же неподалеку от первого дома на улице Часовщиков шли внеплановые ремонтные работы. Там упал телефонный столб, перегородив и без того узкую улицу. Судя по всему, ремонт шел уже давно, потому что не очень трезвый монтер умудрился снова уронить столб, когда его уже почти установили. Виновника на емком русском отчитывал начальник, да так, что было слышно на всю улицу.

Поэтому Лера решила сделать крюк и прогуляться в тишине.

Утро бывает разным.

Бодрым, веселым, вялым, добрым, не-с-той-ноги-вставшим, неожиданным, сонным, солнечным, ворчливым, дождливым, нежащимся под теплым одеялом и спешащим на работу. Оно может прийти, постучаться в окно, прискакать, приползти, прикоснуться, пролиться, прозвенеть будильником, продолжаться сладким сном.

Утро Валерии было ни то ни се. И не пришло оно, потому что Лера продолжала спать с открытыми глазами. И не было ни добрым, ни плохим — каким-то на удивление обыкновенным.

Вчера вечером сыщице пришлось ненадолго отвлечься от своих дел и съездить в ветклинику, куда отправили напавшего на Арчи питбуля. Отвез ее туда один из стажеров, охранявших ее. Пришлось отвезти несчастного пса в новый дом — к старому доброму знакомому Леры, и брату гитариста, Черного Пса. Он жил в соседнем городке в часе езды, и был превосходным кинологом. К радости Валерии, мужчина согласился принять собаку на перевоспитание — а дальше, оставить себе или найти хороших хозяев. Прежний хозяин так испугался ответственности, что сам отдал пса. Так что домой Лера вернулась поздно.

И сразу по приезду девушка изучила тетрадь Константина. А потом ей всю ночь снилось, что она стоит на огромной шахматной доске, и на нее надвигается гигантская шахматная фигура — черный король. А она не в состоянии сдвинуться с места, она — пешка — и должна стоять в ожидании казни. Король уже выхватил огромный каменный меч и занес над ее головой, когда Лера проснулась.

Было непривычно тихо. Арчи тихонько лежал около кровати, Гаджет пристроился рядом с ним, уткнувшись в большой теплый бок ньюфа. Вжик еще даже не проснулся, а кролики по обыкновению тихонько шуршали за загородкой. Затуманенным взглядом Лера отыскала часы. Без пяти семь.

— Закон подлости, — констатировала она, скидывая одеяло.

Мозг совершенно отказывался спать дальше, а глаза никак не хотели проснуться. Почему-то, когда все звери ведут себя тихо, и их хозяйке никуда не надо — а такое бывает раз в году — ей не спится.

После событий последних дней такое утро выглядело совершенно мистическим. Ни звонков, ни угроз, ни спешки. От Шахматиста известий не было, полиция не объявлялась. Что еще нужно для счастья? Однако, тревога нарастала. Почему от Шахматиста нет известий? Что, если она все-таки ошиблась…

Все еще пребывая в потустороннем измерении, Лера бродила по комнате, натыкаясь на предметы и выполняя обычные домашние дела. Накормила зверей, приготовила завтрак, включила телевизор и пошла умываться.

На самом деле, у Леры не было привычки заглушать мысли телевизором. Она считала, что если человеку скучно наедине с самим собой, то он ужасный зануда. Так что телевизор у нее был скорее предметом декора, чем развлечением. Фильмов девушка не смотрела, они ее не интересовали. Но сегодня рука сама потянулась к пульту. Никаких сигналов от Шахматиста не поступало, и это настораживало — ведь ход был сделан еще вчера днем. Поэтому Лера решила, что если ночью произошло что-то страшное, об этом обязательно расскажут в утренних новостях.

Из ванной она услышала голос диктора.

«А сейчас в эфире новости. И сразу экстренное сообщение — вчера в одиннадцать вечера на улице профессора Преображенского загорелся морг. Огонь охватил большую часть здания, движение по улице было перекрыто. Двое подростков, вызвавшие пожарных, получили серьезные ожоги. По словам полиции, дети забрались в здание из любопытства. Так же есть информация об одном погибшем. На данный момент пожар потушен, здание оцеплено — ведется следствие…».

Оставив щетку за щекой, Лера выглянула из ванной. На экране появилось полыхающее здание, трясущейся рукой снятое на телефон. Потом диктор перешла на другие темы, совершенно неинтересные и скучные.

— Жначит, пожах, — пробормотала Лера, не вынимая щетку, и снова скрылась в ванной.

На этот раз Елин лично выехал на место происшествия. Второй раз за две недели… А ведь раньше это случалось едва ли раз в год. Иванна приехала часом раньше, вместе с оперативной группой. Но теперь она отправилась в больницу, допрашивать мальчишек, пробравшихся в здание. Оно выгорело почти полностью, остались лишь стены с зияющими провалами окон. Едва ли не на километр стоял смрад от сгоревшей плоти и химикатов, хранившихся в морге.

Михаил Афанасьевич направился прямиком к судмедэксперту, который склонился над обгоревшим телом. Собственно, ради него он и приехал. Ночью в морге не было даже охранника, двери плотно запирались, и здание пустовало до утра. Следовательно, кроме двух забравшихся туда мальчишек, никто пострадать не мог.

Но после пожара оказалось, что среди трупов каким-то непостижимым образом оказался один человек, женщина. Перед пожаром она находилась в полусознательном состоянии из-за большой потери крови. Было обнаружено ножевое ранение в живот, но рана не была смертельной. Если бы не пожар, ее можно было бы спасти. Кто-то хотел таким образом скрыть следы преступления. Перенес жертву в морг, и устроил поджог. Неплохой способ замести следы. Кому взбредет в голову среди обгоревших тел искать без вести пропавшего человека? Вот только преступник не учел одного — женщина не погибла от удара ножом. Когда пожар потушили, в глаза сразу же бросилось тело в неестественном, скрюченном положении. Женщина была жива, и пыталась выбраться из ящика, в панике ободрав ногти до мяса.

Личность погибшей установили сразу. Ее паспорт, упавший на дно ящика, обгорел только по краям.

— Кто на этот раз? — спросил Елин, глядя на труп. Он что-то заметил — это стало ясно по бормотанию. Так Михаил Афанасьевич повторял про себя детали, которые нужно было запомнить.

— Екатерина Столпина, работала на почте, в эту ночь должна была дежурить, — сообщил один из оперативников.

— Что скажешь, Михалыч? — Елин обратился у судмедэксперту Михаилу Михайловичу Погремкову.

— Ничего хорошего, — Погремков отошел от тела, снял перчатки и вытер руки о белый носовой платок. — Ее ранили острым предметом, но не ножом. Предположительно, ножницами. Женщина потеряла сознание, очнулась в морге. Пыталась выбраться, ободрала ногти и ладони о стенки ящика. Когда начался пожар, задохнулась от дыма. Огонь прожег в ящике дыру, но обгорели только незащищенные одеждой части — лицо, руки. Подробнее о причине смерти скажу после вскрытия.

— А что там с мальчишками? Ты их видел? — спросил Елин.

— Тьфу, тьфу, тьфу, это не в моей компетенции! — отмахнулся Погремков. — Мальчики, слава Богу, живы, хотя и не совсем здоровы…

— Я тебя не как эксперта спрашиваю, а как человека. Можешь ты, как человек, предположить, зачем двум сорванцам залезать в морг посреди ночи?

— Время сейчас такое… — вздохнул Погремков. — Подросткам острых ощущений не хватает. Кто-то потом вырастает, в судмедэксперты идет, а кто то вот, по моргам лазает. Диггеры они, ишь ты.

— Ты слышала про пожар в морге? — с порога выпалила Даша, примчавшись к подруге в десять утра. — Кошмар! Что творится в городе? Все как с ума посходили!

— Не просто слышала, — Лера налила Даше чаю. — Пирог будешь? Сама пекла.

Она скрыла радость от того, что с подругой все хорошо, что она жива и здорова — а значит, условие выполнено.