— Дедушка спрашивает, где ты будешь перебираться через великую реку?

Я пожал плечами. Я много думал об этом. Наверное, лучше всего у Даллеса. Если понадобится, найму паром, сколько бы это ни стоило.

Урувиши долго говорил, а Коротышка коротко мне пересказывал:

— Переправляться нужно у Причала Уматиляов, это на восток отсюда. По дороге есть хорошая трава. Пока мы доберемся до Причала, твое стадо окрепнет.

— Трава? Где же?

Старик чертил на земле.

— Это Каменистый ручей, — объяснял Коротышка Бык. — А это — Сосновый… Ольховый. Там трава. — Он поднял глаза от рисунка. — Еще там есть другие люди со стадами. Им не нравятся чужие. Они — люди дерзкие и суровые.

— Мы всего лишь пройдем мимо, — сказал я. — Надеюсь, они не будут возражать.

Оба посмотрели на меня. Они промолчали, но старик явно опечалился. Коротышка Бык его выслушал и повернулся ко мне. В глазах его плясали веселые огоньки.

— Урувиши говорит, что он старый человек и ему пора умирать… Но разве вам тоже пора?

— Если там хорошая трава, мы так и пойдем, — сказал я. — Я не думаю, что мне пора умирать… Да и вам тоже не время, — обратился я к Урувиши. — Вы нанялись, чтобы идти в Вайоминг.

Он посмеялся, потушил трубку и отправился спать.

Коротышка Бык остался со стадом, а я сидел у огня. Меня беспокоило, что пока нет никаких вестей из дома. Где-то в пути я ожидал письма. Хотелось узнать, как живет наш поселок, и получить весточку от Нинон. Никак я не мог о ней забыть, хотя и пытался.

На следующий день мы прошли еще миль пять, перебрались через Каменистый ручей и остановились на ночь на лугу с сочной травой.

Коротышка Бык показал мне горы на севере.

— Там Лошадиный рай, — сказал он.

— Там есть лошади?

— Много… людей тоже.

— Там твой народ?

— Мой народ живет не здесь. Нет, это якимасы.

— Ты знаком с ними?

— Да.

— Можешь купить лошадей? Или договориться, чтобы они их сюда пригнали?

Он обратился к дедушке с долгой речью. Старик коротко ему ответил, после чего Коротышка Бык уехал, а я остался со стариком.

Это была длинная ночь. Я сидел у костра, пока совсем не стемнело, потом объехал стадо. Гурт был маленький, скотина держалась в кучке, и объезд получился коротким. Я сошел с лошади и пошел пешком. Неожиданно меня догнал старик. Он затряс головой и замахал руками, приглашая меня вернуться в лагерь. Я вернулся, выпил кофе и прилег, не собираясь засыпать. Следующее, что я помню, — что уже было светло и старик тряс меня за плечо, шепча:

— Люди пришли.

Я натянул сапоги и прицепил к бедру револьвер.

Их было трое. Похоже, что сперва они осмотрели мое стадо. Урувиши исчез.

Они подъехали, озираясь по сторонам и приглядываясь ко мне.

— Меня зовут Шелд, — сказал один, как будто это имя должно было мне что-нибудь говорить. — Норман Шелд.

— Привет. Я Бендиго Шафтер.

— Ты на моей земле.

— Я просто прохожу мимо, — сказал я. — Направляюсь к Причалу Уматиллов.

— В задницу. Здесь никому не позволено шляться. Твои паршивые коровы заразят мое стадо. Ну-ка, давай гони их отсюда.

— Моя скотина в плохом виде после зимы. Они оттуда, где живет Бен Снайпс. — Я помолчал. — И я не собираюсь удлинять дорогу ни на фут. Она проходит здесь.

Один из них попытался что-то сказать, но Шелд махнул, чтобы тот замолчал.

— Ты приятель Бена Снайпса?

— Я его знаю.

— Эту скотину ты купил у него?

— Вы же видели клеймо, — сказал я. — Там написано.

— Больно ты смел для одиночки.

— А я не одиночка. Тут со мной два приятеля — «генри» и кольт.

Один из всадников стал заезжать мне в бок, и я сказал:

— Мистер Шелд, пожалуйста, скажите этому человеку, чтобы он придержал лошадь. Если не получится, пусть спешится. Не дай Бог, мне придет в голову, что он пытается заехать мне за спину.

Шелд ничего не понимал. Наверное, он предполагал, что я струшу, а раз не так, то он забеспокоился. Скорее всего, подумал, что где-то в рукаве у меня спрятан козырной туз. Но со мной была только моя шестизарядная пушка. Я умел ею пользоваться, и, если бы меня вынудили — непременно бы воспользовался.

— Куда гонишь стадо? — продолжал допрос Шелд.

— К Южному ущелью.

— Один?

— Как получится.

— Откуда нам знать, что ты не украл это стадо? — заговорил крепыш, который пытался зайти мне за спину.

— Можете обвинять меня в чем угодно. Но советую это делать с пушкой наготове, — сказал я.

Один из них показал белую палку, валявшуюся далеко за костром.

— Раз ты такой стрелок, давай попробуй попасть в ту деревяшку, — сказал он.

— Если я вынимаю револьвер, то на палки патроны не трачу, — ответил я. — Не ищу приключений на свою задницу, но и по кустам ползать не приучен.

Шелд вздыбил лошадь.

— Что я говорю, слышал? — повысил голос Шелд. — Ты в моих владениях. Тебе придется отсюда убраться.

— Думаю, что ты меня тоже слышал, — сказал я. — Я направляюсь на восток. И двинусь примерно через час. «Генри» едет со мной. Ваше право — посторониться и пропустить нас — или не пропустить. Я предвидел, что с вами, парни, могут случиться неприятности: у меня с собой лопата и Библия.

Эти слова им, конечно, не понравились, но они не осмелились проверить меткость моей руки. Хоть их ружья были наготове, а мой револьвер прятался в кобуре, им было невдомек, как стремительно я управляюсь с оружием. Крепышу сильно хотелось меня раззадорить, но и боязно было. Похоже, они приехали, чтобы взять меня на испуг, а когда номер не прошел — растерялись, и вся их самоуверенность куда-то испарилась.

— Мы тебя предупредили, — сказал Шелд, уезжая.

Я оставил последнее слово за ним. Я никогда ничего никому не доказываю. Кое-чему я уже успел научиться: например, что нечего доказывать свою крутизну тому, кто хочет тебя раззадорить — он может оказаться подлее тебя, да и покруче.

За последнее время я имел возможность увидеть пару крепких ребят, которые неожиданно для себя вдруг отправились на встречу с Творцом. Скажем, тот парень, которого убил Уэбб, — он ведь совершенно не собирался умирать.

И я понял вот что — ты всегда получаешь то, на что напрашиваешься.

Когда они уехали, из кустов появился Урувиши с плохоньким ружьем наперевес. Все это время старый лис таился там и держал на мушке одного из наглецов. Вот молодец! Годы годами, но старые глаза еще смотрели в прорезь прицела не хуже, чем глаза молодого воина, у которого еще не успел высохнуть первый добытый им скальп.

Коровы насыщались, а мы поджидали Коротышку Быка. Он, конечно, догнал бы нас и в дороге, но я не хотел, чтоб ему пришлось нас разыскивать.

Вернулся он раньше, чем мы ожидали. Он встретил четырех якимасов вблизи, на южном склоне — они собрались там после охоты. Продать лошадей они согласились легко: после тяжелой зимы в вигвамах свирепствовал голод, и им были нужны деньги. Мы накормили индейцев, попили с ними кофе, и они закурили. Потом мы заключили сделку. За сорок долларов и двух волов в придачу я получал шесть лошадей. Обычная цена — десять долларов за лошадь, но времена сейчас были нелегкими.

Вместе с якимасами мы перегнали стадо еще на несколько миль дальше, напоили скот, расположили его на ночлег, а потом индейцы отправились к себе. Я послал с ними Урувиши и Коротышку выбирать лошадей, а сам остался со стадом.

Я прихватил винчестер и вместе с лошадьми поднялся на небольшой холмик. Внизу довольное стадо мирно пощипывало траву. Моя позиция имела хороший обзор, и я легко мог увидеть каждого, кто вздумал бы ко мне приблизиться. Лошади паслись неподалеку, а я устроился спиной к скале и сварил кофе. Так никто не сможет подкрасться ко мне незаметно — лошади всегда подают сигнал вовремя. Но все же иногда я осматривал окрестности.

Раз в полумиле от меня поднялось облачко пыли. Но я и не пытался прикрыть костер. Любому недотепе ясно: я так ловко расположился, что каждого, кто захочет ко мне приблизиться, замечу за добрую четверть мили. Я дремал, просыпался, снова задремывал. Вечер тянулся бесконечно. Ночью я подтянул подпругу, вскочил в седло и спустился с холма. Подъехав к коровам, я запел. Они лениво поднимались и начинали щипать траву, а потом ложились снова.