Тут появился мистер Бриггс, Начальник Депо.

— Прекрасный тепловоз, — сказал Боб, — но вам придется вывести его с места Чарли, мистер Бриггс. Как раз сегодня после обеда Чарли обязательно нужно поменять смазку.

— Чарли уже никогда больше не понадобится менять смазку, Машинист Боб, — грустно промолвил мистер Бриггс. — Этот новехонький тепловоз «Берлингтон-Зефир» прислан ему на смену. Когда-то Чарли был самым лучшим в мире паровозом, но теперь он состарился и его котел дал течь. Боюсь, Чарли пришла пора уйти на покой.

— Вздор! — Машинист Боб был вне себя. — Чарли еще работник хоть куда! Да я отобью телеграмму в головную контору Межземельской железнодорожной компании! Телеграфирую лично Президенту, мистеру Рэймонду Мартину! Он меня знает, потому как однажды он лично вручил мне Медаль За Отличную Службу, а после мы с Чарли катали его дочурку. Я дал малышке потянуть за шнурок, и Чарли гудел для нее во всю мочь!

— Мне очень жаль, Боб, — сказал мистер Бриггс, — но заменить Чарли новым тепловозом распорядился сам мистер Мартин.

Это была истинная правда. И Чарли Чух-Чуха отвели на запасной путь в самом дальнем уголке станции Сент-Луис Межземельской железной дороги, ржаветь в бурьяне. Теперь перегон Сент-Луис — Топека оглашал своим «ГУУУ! ГУУУ!» «Берлингтон-Зефир», а свистка Чарли больше не было слышно. В сиденье, там, где когда-то, глядя на стремительно убегающую назад степь, так гордо восседал Машинист Боб, поселилось мышиное семейство; в трубе паровоза свили гнездо ласточки. Чарли был одинок и очень грустил. Он скучал по стальным рельсам, по яркому синему небу и широким просторам. Порой поздно ночью он думал обо всем этом и плакал темными, маслянистыми слезами. От них ржавел его прекрасный стрэтхэмовский головной прожектор, но Чарли было все равно — ведь теперь старый стрэтхэмовский прожектор больше не зажигался.

Мистер Мартин, Президент Межземельской железнодорожной компании, прислал письмо — он предлагал Машинисту Бобу занять место машиниста на новом «Берлингтон-Зефире». «Это прекрасный тепловоз, Машинист Боб, — уговаривал мистер Мартин, — он полон сил и кипит энергией, на нем должен ездить именно ты! Ты самый лучший машинист на Межземельской железной дороге. Сюзанна, моя дочь, и по сей день помнит, что ты давал ей погудеть в гудок старины Чарли».

Но Машинист Боб сказал, что раз ему нельзя водить Чарли, то машинистом ему больше не работать.

— Где ж мне понять такой отличный новый тепловоз, — сказал Машинист Боб. — А ему не понять меня.

Машинисту Бобу поручили мыть моторы на станции Сент-Луис-Сортировочная, и Машинист Боб превратился в Мойщика Боба. Случалось, другие машинисты, водившие отличные новые тепловозы, смеялись над ним. «Поглядите-ка на старого дуралея! — говорили они. — Он не может понять, что мир сдвинулся с места!»

Иногда поздним вечером Машинист Боб уходил на задворки станции, туда, где на приютивших его ржавых запасных путях стоял Чарли Чух-Чух. Колеса Чарли оплели сорняки, навсегда потухший головной прожектор изъела ржавчина. Машинист Боб всякий раз заговаривал с Чарли, но Чарли отвечал все реже и реже. А частенько и вовсе отказывался разговаривать.

Однажды вечером в голову Машинисту Бобу пришла ужасная мысль.

— Чарли, ты умираешь? — спросил он, и Чарли своим самым тихим, самым хриплым голоском ответил:

Джейк долго не сводил глаз с картинки, которая наглядно иллюстрировала такой не-вполне-нежданный поворот событий. Взыскательному взору рисунок, пожалуй, показался бы грубым, и все же это определенно была классная работа. Постаревший, потрепанный, позабытый-позаброшенный Чарли. Машинист Боб глядел так, точно лишился последнего друга… то есть соответственно сюжету. Джейк без труда представил себе, как по всей Америке дети отчаянно ревут над этой картинкой, и ему пришло в голову, что историй с такой вот начинкой, историй, плещущих в ребячью душу кислотой, полно. Гензель и Гретель, прогнанные злой мачехой в лес; мать Бэмби, которой свернул шею охотник; смерть Старого Крикуна. Легче легкого было причинить малышам боль, заставить страдать, довести до слез; похоже, во многих сочинителях это пробуждало некую странно садистскую жилку… и, кажется, Берил Ивенс не была исключением.

Впрочем, Джейк обнаружил, что его самого вовсе не огорчает ссылка Чарли на глухой, заросший бурьяном пустырь, дальнюю окраину сортировочного узла станции Сент-Луис Межземельской железной дороги. Совсем напротив. «Это хорошо, — сказал он себе. — Туда ему и дорога. Там ему самое место, потому что он опасен. Пусть сгниет на этом пустыре. Слезы в глазах? Не верьте — говорят, крокодилы тоже плачут».

Джейк быстро дочитал оставшиеся страницы. Разумеется, все заканчивалось хорошо, хотя, несомненно, именно минуты безысходного отчаяния на задворках сортировочной станции помнились ребятишкам и тогда, когда счастливая развязка была давно позабыта.

В Сент-Луис с проверкой нагрянул мистер Мартин, президент Межземельской железнодорожной компании. Его план состоял в том, чтобы на «Берлингтон-Зефире» доехать до Топеки, где в этот самый день его дочка Сюзанна, пианистка, давала свой первый концерт. Вот только «Зефир» не желал раскочегариваться. Похоже, в дизельное топливо попала вода.

(«Уж не ты ли напоил тепловоз водичкой, машинист Боб? — подивился Джейк. — Провалиться мне на этом месте, твоя работа, старый шакал!»)

Все остальные поезда были на линии! Что делать?

…

Кто-то потянул мистера Мартина за рукав. Это был Мойщик Боб, только он больше совсем не походил на мойщика. Покрытые масляными пятнами рабочие штаны он сменил на чистый комбинезон. На голове красовалось старое полотняное кепи машиниста.

— Вон там, на запасном пути, стоит Чарли, — сказал Боб. — Чарли поедет в Топеку, мистер Мартин. Чарли свезет вас туда, и вы поспеете к дочке на концерт!

— Этот старик? — с издевкой спросил мистер Мартин. — Чарли и к вечерней зорьке все еще будет в пятидесяти милях от Топеки!

— Чарли поспеет, — настаивал Машинист Боб. — Поспеет, коли ему не придется тянуть состав, уж я-то знаю! Я ведь все свое свободное время чистил да мыл Чарли — и паровую машину, и котел, вот оно как.

— Ну, так и быть, пусть попробует, — сдался мистер Мартин. — Жаль было бы пропустить первый концерт Сюзанны!

Чарли был полностью готов к отправлению; Машинист Боб давно уж засыпал в тендер свежий уголек, и топка раскалилась докрасна. Боб помог мистеру Мартину подняться в будку и впервые за много лет задним ходом вывел Чарли с проржавевших рельсов всеми забытого запасного пути на главный путь. Потом, установив Первый Вперед, он потянул за шнурок, и Чарли как встарь лихо прокричал: «УУ-УУУ!»

Все сент-луисские ребятишки услыхали этот крик и высыпали из домов поглядеть, как старый, порыжелый от ржавчины паровоз катит мимо. «Смотрите! — кричали они. — Это Чарли! Чарли Чух-Чух вернулся! Ура!» Все дети радостно махали Чарли, и когда Чарли, набирая скорость, на всех парах вылетел за городскую черту, он, как в старые добрые времена, сам дал гудок: «УУУ-УУУУУ!»

Тра-та-та! — стучали колеса.

Чуффа-чуффа! — пыхтела труба.

Брамп-брамп — погромыхивал конвейер, подавая уголь в топку!

Сил и энергии надобно вам?! Йо-хо-хо и фи-фай-фо-фам! Никогда еще Чарли не ездил так быстро! Степь, фермы, деревеньки сплошной полосой проносились мимо! Машины на шоссе N 41 Чарли, Боб и мистер Мартин обогнали так, точно те стояли на месте!

— Хоптидудл! — вскричал мистер Мартин, размахивая шляпой. — Вот это паровоз, Боб! Вот это паровозище! Не понимаю, почему мы вообще отправили его на покой! Как тебе удается на такой скорости загружать конвейер?