— Добро пожаловать, стрелок! — вскричал он. — Милости просим! А я-то думал, весь ваш род исчез с лица земли — истинно говорю!

— Благодарю за добрый прием, — молвил Роланд Высоким Слогом. Он осторожно взял слепую за плечи. Женщина на миг съежилась от страха, потом успокоилась и позволила поднять себя с земли. — Покройся, старец. Солнце палит.

Старик послушно нахлобучил шляпу и стоял, глядя на Роланда блестящими глазами. Спустя секунду-другую до Джейка дошло, что это был за блеск: Сай плакал.

— Стрелок! Говорил же я тебе, Мерси! Я, как углядел пистолю, сразу сказал: стрелок!

— Стало быть, это не луни? — спросила Мерси, словно не в силах поверить. — Верно не луни, Сай?

Роланд повернулся к Эдди.

— Проверь предохранитель и дай ей револьвер Джейка.

Эдди вытащил «Ругер» из-за пояса, проверил предохранитель и нерешительно вложил пистолет в руки слепой. Та охнула, чуть не выронила его, потом изумленно огладила и подняла к старику лицо с пустыми глазницами на месте глаз.

— Огнестрел, — прошептала она. — Силы небесные!

— Да, навроде того, — небрежно отозвался старик, забирая у нее пистолет и возвращая его Эдди, — настоящий — то огнестрел у стрелка, а другой — у его товарки. Слышь, Мерси, а кожа-то у ней как есть черная… батюшка мой сказывал, у гарланцев такая.

Чик тоненько, визгливо тявкнул. Джейк обернулся и увидел, что по улице к ним идут еще люди — всего пятеро или шестеро. Подобно Саю и Мерси, все они были весьма преклонного возраста, а одна старуха, которая ковыляла, опираясь на клюку, точно ведьма из сказки, казалась решительно древней. Они подошли ближе, и Джейк понял, что двое в этой группе — братья-близнецы. Длинные седые волосы спадали на плечи пестревших заплатами домотканых рубах. Кожа была белая, как тонкое льняное полотно, а глаза — розовые. «Альбиносы», — подумал он.

Старая карга, похоже, была тут главная. Опираясь на клюку, она ковыляла к отряду Роланда, не спуская с пришельцев зеленых, как изумруды, глаз-буравчиков. Легкий степной ветерок играл краем ветхой шали. Взгляд старухи остановился на Роланде.

— Привет тебе, стрелок! Что за приятная встреча! — Она тоже изъяснялась Высоким Слогом, и Джейк, как и Эдди с Сюзанной, отлично все понял, хотя догадывался, что в родном мире эти слова показались бы ему бессмысленным набором звуков. — Добро пожаловать в Речную Переправу!

Стрелок, который тоже снял шляпу, поклонился старухе, трижды быстро хлопнув себя по горлу беспалой правой рукой.

— Благодарствую, праматерь-саи.

В ответ послышался смешок, и Эдди вдруг понял, что Роланд сделал старухе остроумный комплимент. У него мелькнула мысль, уже посещавшая Сюзанну: «Вот какой он был… вот как держался. Во всяком случае, и так тоже».

— Может, ты и стрелок, да только кем ни рядись, под одежкой ты обыкновеннейший олух, как все мужчины, — сказала старуха, переходя на низкий слог.

Роланд опять поклонился.

— Красота всегда лишала меня разумения, матушка.

На сей раз она прямо-таки закудахтала от смеха. Чик прижался к ноге Джейка. Близнец-альбинос кинулся вперед подхватить почтенную даму, поскольку та качнулась назад в своих пыльных потрескавшихся башмаках. Однако старуха сама удержала равновесие и сделала повелительный жест: тише. Альбинос ретировался.

— Ты в странствии, стрелок? — Зеленые глаза, устремленные на Роланда, проницательно поблескивали; морщинистые губы то поджимались, то выпячивались.

— Да, — ответил Роланд. — Мы странствуем в поисках Темной Башни.

Обитателей поселка эти слова, казалось, только озадачили, однако старуха отшатнулась и загородилась рукой, выставив пальцы «рожками», — знак, оберегающий от сглаза и обращенный не к ним, понял Джейк, а куда-то на юго-восток, куда вела тропа Луча.

— Печально слышать! — воскликнула она. — Ибо никто из тех, кому выпало пуститься на поиски сего исчадья зла, не воротился! Так говорил мой дед и дед деда моего! Ни един!

— Ка, — терпеливо промолвил стрелок, словно это все объясняло… собственно, начинал понимать Джейк, для Роланда это так и было.

— Да, — согласилась старуха, — злобная бестия ка! Что ж, делай, что призван, посвяти жизнь свою назначенной стезе и умри, когда сия стезя приведет тебя к поляне средь дерев. Преломишь ли ты с нами хлеб, прежде чем поспешить дальше, стрелок? Ты и твой отряд рыцарей?

Роланд вновь отвесил поклон.

— Мы давным-давно не преломляли хлеб ни с кем, кроме как между собою, праматерь. Гостить долго мы не можем — но вкусим от вашей пищи с благодарностью и удовольствием.

Старуха повернулась к остальным. Она заговорила звенящим надтреснутым голосом, и все же не от него, а от самих слов по спине у Джейка пробежал холодок.

— Се возвращаются добро и свет! Минули черные дни, прошли горькие времена — вновь грядет чистота! Воспряньте же духом, поднимите головы, ибо дожили и видите: колесо ка сызнова начинает вращение!

Следом за старухой (звали ее тетушка Талита) они пересекли площадь и подошли к церкви с покосившимся шпилем, согласно поблекшему щиту на лужайке, полоненной буйной порослью бурьяна, — храму Крови Предвечной. Поверх этих слов выцветшей до призрачного воспоминания о зелени краской было начертано другое послание: «СМЕРТЬ СЕДЫМ».

Резво ковыляя, тетушка Талита провела их через разгромленную церковь по центральному проходу мимо разбитых в щепы и перевернутых скамей, вниз по короткому лестничному пролету в кухню, так разительно отличавшуюся от разора наверху, что Сюзанна удивленно заморгала. Здесь все так и сверкало чистотой. Деревянный пол был очень стар, но, должным образом натертый, сиял собственным ясным и прозрачным внутренним светом. Целый угол занимала безукоризненно чистая черная плита, а сложенные в кирпичной нише по соседству поленья казались и хорошо подобранными, и хорошо просушенными.

К их компании присоединилось еще три представителя старшего поколения — две старухи и опиравшийся при ходьбе на костыль старик на деревянной ноге. Женщины взялись за дело: две захлопотали у шкафов, третья растворила чрево плиты, где уже были аккуратно сложены поленья, и чиркнула длинной серной спичкой, четвертая открыла еще одну дверь и по короткому маршу узких ступенек спустилась в помещение, похожее на ледник. Тетушка Талита тем временем повела остальных в просторные сени за церковью. Взмахом клюки она указала на два складных стола, хранившихся там под рваным, но чистым покрывалом, и пожилые альбиносы немедленно вступили в борьбу с одним из них.

— Ну-ка, Джейк, — сказал Эдди, — давай подсобим.

— Нет! — быстро возразила тетушка Талита. — Может, годы наши и почтенные, но помощники из гостей нам не надобны! Покамест нет, юнец!

— Оставь их, — посоветовал Роланд.

— Надорвутся ведь, дураки старые, — пробурчал Эдди, но последовал за остальными, оставив стариков возиться со столом.

Когда он вынул Сюзанну из кресла и пронес в двери черного хода, та так и ахнула: не садик — диво! В мягкой зеленой траве яркими факелами горели цветочные клумбы. Сюзанна заметила знакомые цветы — бархатцы, флоксы, цинии — но множество иных она видела впервые. Пока она смотрела, на ярко-голубой лепесток сел слепень… и лепесток мгновенно облепил его и скатался в тугую трубочку.

— Ух ты! — восхитился Эдди, глазея по сторонам. — Сады Буша!

Сай сказал:

— Один только энтот уголок мы и содержим аки в ранешние времена, допрежь того, как мир сдвинулся с места. От проезжих — Зрелых, Седых да луней — мы его таим. Кабы они прознали, пожгли бы… а нас всех жизни решили бы — зачем, значит, сберегаем такое местечко. Ненавистна им красота — только в том все и сходятся, выродки.

Слепая потянула его за руку: тш-ш, тише.

— Какие нынче проезжие, — сказал старик с деревянной ногой. — Давно уж никаких проезжих. Они поближе к городу держатся. Небось, все, что человеку для жизни потребно, там и находят, на месте.

Сражаясь со столом, появились близнецы-альбиносы. Следом шла одна из старух и подгоняла братьев: живей, живей, с дороги, черти полосатые! В каждой руке она несла по глиняному кувшину.