Теперь задрожала и почва, и тонкие трещинки начали расползаться по Райнхолд-стрит.

– Землетрясение, что ли? – крикнул водитель грузовичка, обращаясь к женщинам, застывшим в дверях магазина подержанных бытовых приборов, но дожидаться ответа не стал: запрыгнул назад в кабину, схватился за руль и умчался прочь, вырулив на левую сторону улицы, чтобы держаться подальше от рушащегося дома – эпицентра толчков.

Весь дом, казалось, вваливается внутрь. Доски ломались, срывались с фасада и падали ливнем щепок на заросший бурьяном двор. С крыши сыпался водопад грязной черно-серой черепицы. Раздался оглушительный треск, больно бьющий по ушам, и по самому центру Особняка пошла длинная зигзагообразная трещина. Сначала в этом проломе исчезла входная дверь, а потом туда стали проваливаться и стены. Дом как будто заглатывал сам себя.

Младшая из женщин у магазина – та, которая покупательница – резко освободилась из объятий старшей.

– Вы как хотите, а я подобру-поздорову пойду, – выдавила она и бегом бросилась прочь, не оглядываясь назад.

Странным горячим ветром потянуло по коридору, едва пальцы Джейка сомкнулись вокруг серебряного ключа. Ветер сдувал со лба влажные от пота пряди волос. Теперь – на каком-то глубинном, скорей, инстинктивном уровне – Джейк понял, что это за место и что с ним сейчас происходит. Страж – привратник, хранящий волшебную дверь, таился не только в доме… он сам был домом: каждой доскою и черепицей, каждым подоконником карнизом. Он спал до поры. Но теперь он проснулся и вышел на свет, обретая разрозненное, сумасшедшее даже, подобие истинного своего обличия. И он намерен «зацапать» Джейка и не дать ему пустить в дело ключ. За громадною белою головой и кособоким согбенным плечом, Джейку были видны бальный зал и коридор за ним. По коридору и залу летели обломки досок и разбитая черепица, вырванные провода и осколки стекла – даже тяжелая входная дверь и обвалившиеся перила лестницы. Весь этот строительный мусор лепился к разбухающему телу стража – бесформенного и уродливого великана из штукатурки, который ломился вперед, пытаясь добраться до Джейка своей искореженной лапищей невообразимой формы.

Джейк резко выдернул руку из щели в полу. Вся рука была покрыта здоровенными копошащимися жуками. Он ударил ею о стену, чтобы стряхнуть эту гадость, и в ужасе закричал: стены разверзлась у него под ладонью и попыталась стиснуть его запястье. Он еле успел отдернуть руку. Не тратя времени даром Джейк развернулся и вставил серебряный ключ в замочную скважину на пластине под дверной ручкой.

Страж двери снова взревел, но теперь голос его утонул в благозвучном пении, которое Джейк узнал сразу же: он уже слышал его на заброшенном пустыре, но тогда оно было тихим, как будто во сне. Теперь же оно прозвучало несомненным провозглашением триумфа. Знакомое чувство уверенности – всепоглощающей и непоколебимой – вновь охватило его, и на этот раз он знал твердо: нового разочарования не будет. Все это звучало в ликующем голосе… других подтверждений ему не нужно. В этом голосе было все – в голосе розы.

Коридор утонул в полумраке, это громадная лапища стража, сорвав с петель и вторую створку двойной двери, высунулась в коридор и закрыла собой и без того тусклый свет. В открывшемся проломе показался белесый лик. Единственный глаз впился в Джейка безумным взглядом. Пальцы с острыми когтями поползли к нему, точно лапы гигантского паука.

Джейк повернул ключ – по руке, точно ток, прошел импульс силы. Он услышал тяжелый приглушенный стук; это сдвинулся внутренний засов. Джейк схватился за ручку, со всей силы ее провернул и рванул дверь на себя. Дверь распахнулась. Увидев, что там, на той стороне, Джейк вскрикнул от страха и изумления.

Сверху донизу, от края до края дверной проем был забит землей. Корни торчали оттуда, как мотки проводов. В этом прямоугольнике сырой грязи копошились белесые черви, такие же ошарашенные, как и сам Джейк. Одни спешили зарыться обратно в норы, другие просто беспорядочно расползались по сторонам, словно бы в недоумении, куда подевалась земля, которая только что была тут, под ними. Один червяк плюхнулся прямо Джейку на кроссовок.

Еще пару мгновений замочная скважина оставалась на месте, отбрасывая тонкий лучик мутного белого света Джейку на рубашку. За нею – так близко, так недостижимо – шумел дождь и гремел глухой гром, перекатываясь по бескрайнему небу. Но тут и замочную скважину тоже забила земля, а на лодыжке у Джейка сомкнулись громадные пальцы стража.

Роланд бросил шкуру, быстро вскочил и побежал к Сюзанне. Теперь градины били Эдди по лицу, но он не чувствовал боли.

Стрелок же подхватил Сюзанну под мышки и подтащил ее – соблюдая, по возможности, осторожность – поближе к Эдди.

– Когда я скажу, ты отпустишь его, Сюзанна! – прокричал он. – Ты понимаешь? Только, когда я скажу!

Эдди не видел этого и не слышал. Он слышал лишь слабые крики Джейка с той стороны двери.

Пришло время испробовать ключ.

Вытащив ключ из-за пазухи, Эдди вставил его в нарисованную замочную скважину и попробовал повернуть. Ключ не шелохнулся. Не провернулся даже на миллиметр. Эдди в отчаянии запрокинул голову, подставив лицо под хлещущий град, не обращая внимания на твердые льдинки, что били по лбу, по щекам и губам, оставляя царапины и кровоподтеки.

– НЕТ! – он едва не завыл. – БОЖЕ, ПРОШУ ТЕБЯ, НЕТ!

Но Бог не ответил его мольбам; только гром прогремел в небесах и вспышка молнии вспорола тучи, мчащиеся на ветру.

Джейк рванулся вверх, уцепившись за свисающую с потолка цепь для люстры, и вырвал ногу из цепкой лапы привратника. Оттолкнувшись от спресованной в дверном проеме земли, он отлетел чуть назад, а потом снова вперед, как Тарзан, качающийся на лиане. Приблизившись к лапище стража, он на лету подтянул ноги к груди и изо всех сил ударил по тянущимся к нему пальцам. Штукатурка осыпалась, обнажив грубо сбитый деревянный скелет. Страж взревел, и в бешеном его вопле алчность мешалась с яростью. Но даже сквозь оглушительный этот рев Джейк расслышал, как с пугающим грохотом рухнул дом, как дом Эшеров в рассказе Эдгара По.

Точно маятник, он качнулся на цепи в обратную сторону, ударился о глыбу утрамбованной земли, загромождавшей дверной проем, и опять отлетел назад. Страж опять попытался его ухватить, и опять Джейк лягнул его на лету, но на этот раз ногу пронзила боль. Привратник все-таки зацепил его деревянным когтем. Обратно Джейк полетел уже без одного кроссовка.

Он попытался подтянуться повыше, ближе к потолку. У него, кажется, получилось. Но тут у него над головой раздался глухой неприятный треск, и на лицо его – потное, поднятое к потолку – посыпалась мелкая пыль штукатурки. Потолок начал проседать; звено за звеном, цепь потихоньку выскальзывала из крепления. Из конца коридора донесся какой-то противный хруст: стражу все-таки удалось протиснуть громадную голову через пролом в стене.

Заходясь диким криком, Джейк беспомощно летел навстречу этой зловещей башке.

Внезапно панический страх отпустил. Как будто мантия ледяного спокойствия опустилась на плечи Эдди – та самая мантия, под которой так много раз укрывался Роланд из Гилеада. Единственная броня истинного стрелка… все, что у него есть, и большего ему не нужно. И едва это произошло, у Эдди в сознании зазвучал голос. Последние месяца три голоса донимали его неотступно: голос матери, голос Роланда и, конечно же, Генри. Но сейчас – с облегчением несказанным – он узнал собственный голос, и, что самое главное, звучал он спокойно, бесстрашно и рассудительно.

«Ты видел абрис ключа в огне, потом ты увидел его опять, в ветке ясеня, и оба раза ты видел его абсолютно точно. Но потом сам надел шоры страха себе на глаза. Сними их. Просто сними и вглядись еще раз. Быть может, еще не поздно, даже сейчас – не поздно».