Приблизившись к Роланду, старики опускались перед ним на колени и прикасались к сандаловой рукояти его револьвера, который он носил в кобуре на левом бедре. Роланд клал руки им на плечи и целовал каждого в лоб. Последней к нему подошла Мерси. Обняв стрелка обеими руками, она потянулась губами к его щеке и наградила его влажным звонким поцелуем.

– Благослави тебя Бог, стрелок! Благослови и храни! Если б я только могла тебя видеть!

– Мерси, как ты себя ведешь! – осадила ее тетушка Талита, быть может, немного резко, но Роланд, не обращая внимания на эту реплику, склонился к слепой.

Нежно, но твердо, он взял ее руки в свои и поднес их себе к лицу.

– Ты можешь увидеть меня, – сказал он. – Увидеть хотя бы так.

Роланд закрыл глаза, и пальцы ее, морщинистые, искривленные артритом, осторожно ощупали его лоб, щеки, губы и подбородок.

– Да, стрелок! – выдохнула слепая, поднимая пустые глазницы к его глазам. – Я тебя вижу! Прекрасно вижу! Лицо у тебя хорошее, вот только печаль на нем и тревоги… Я боюсь за тебя, стрелок. За тебя и твоих людей.

– И все же мы встретились, верно? – он нежно поцеловал ее гладкий обветренный лоб. – И это была добрая встреча.

– Да… добрая встреча. Добрая. Спасибо за поцелуй, стрелок. Спасибо всем сердцем.

– Иди-иди, Мерси, – поторопила ее тетушка Талита, но уже мягче. – А то кофе твой стынет.

Мерси поднялась на ноги. Старик с деревянной ногой положил ее руку себе на ремень. Ухватившись за пояс его покрепче, она позволила старику увести себя прочь, отвесив прощальный поклон Роланду и его друзьям.

Эдди вытер глаза. Почему-то они оказались влажными.

– Кто ослепил ее? – хрипло выдавил он.

– Лиходеи, – ответила тетушка Талита. – Выжгли каленым железом. Не так она, видишь ли, посмотрела. Мол, слишком нахально. Четверть века назад, вот когда это случилось. Да вы пейте кофе. Он и горячий-то противный, а когда остывает, так вообще хуже воды из придорожной канавы.

Эдди поднес чашку к губам и осторожно отхлебнул, прислушиваясь к своим ощущениям. Водой из канавы его, конечно, не назовешь, но до «Блу Монтейн Бленд» этому пойлу действительно далековато.

Сюзанна тоже попробовала напиток и озадаченно подняла глаза.

– Да ведь это цикорий!

Талита повернулась к ней:

– Цикорий? Не знаю такого. Это всего лишь щавельник. Мы пьем кофе из щавельника с тех самых пор, как та женщина прокляла меня… а это проклятие с меня снято давным-давно.

– Сколько ж вам лет? – неожиданно спросил Джейк.

Тетушка Талита с изумлением на него поглядела, но потом рассмеялась:

– Сказать по правде, малыш, я и сама не помню. Помню, как я сидела на этом же месте, когда справляли мое восьмидесятилетие, но в тот день на лужайке собралось не меньше пятидесяти человек, а у Мерси тогда еще были глаза. – Взгляд ее задержался на ушастике, свернувшемся у ног Джейка. Не поднимая мордочки с ноги Джейка, Ыш поднял глаза с золотистым ободком и посмотрел на нее. – Ушастик-путаник, господи! Давно я не видела, чтобы ушастик ходил с людьми… мне казалось, они забыли уже о тех днях, когда они ладили с человеком.

Один из братьев-альбиносов наклонился, чтобы погладить зверька. Ыш отпрянул в испуге.

– Когда-то они стерегли овец, – сказал Джейку Билл (или, может быть, Тилл). – Ты это знал, молодой человек?

Джейк покачал головой.

– А он разговаривает? – спросил альбинос. – В прежние времена они это умели. Не все, но некоторые.

– Да, он разговаривает. – Джейк поглядел на ушастика, который снова улегся к нему на ногу, как только старик убрал руку. – Скажи, как тебя зовут, Ыш.

Ыш только поднял глаза.

– Ыш! – Джейк требовательно повысил голос, но Ыш молчал. Джейк в растерянности поглядел на тетушку Талиту и двух близнецов. Он, похоже, немного расстроился. – Ну… он вообще-то умеет… он разговаривает… но, наверное, только тогда, когда хочет.

– Я смотрю, мальчик как будто нездешний, – сказала Талита Роланду. – Странно он как-то одет… и глаза у него тоже странные.

– Он здесь недавно, – Роланд ободряюще улыбнулся Джейку, и тот неуверенно улыбнулся в ответ. – Через месяц – другой уже никто ничего не заметит.

– Да? Не знаю, не знаю. И откуда же он пришел?

– Издалека.

Талита кивнула.

– И когда он вернется домой?

– Никогда, – сказал Джейк. – Теперь мой дом здесь.

– Тогда да хранят тебя Боги, – сказала старуха, – ибо здесь, в этом мире, солнце клонится к закату. И зайдет оно навсегда.

От этих зловещих слов Сюзанна невольно поежилась и прижала руку к животу, как будто у нее скрутило желудок.

– Сьюз? – встревожился Эдди. – Ты как?

Она попыталась выдавить улыбку, но ничего у нее не вышло. Казалось, обычная ее уверенность и поразительное самообладание вдруг ей изменили. Пусть только на миг, но все же.

– Все нормально. Просто, как говорится, гусь прошелся по тому месту, где будет моя могила.

Тетушка Талита окинула ее долгим оценивающим взглядом, от которого Сюзанне стало не по себе… но потом улыбнулась:

– Гусь прошелся по могиле… ха! Давненько я не слыхала такого.

– Так мой папа всегда говорил. – Сюзанна повернулась к Эдди. Теперь она сумела улыбнуться, и улыбка ее вышла вполне уверенной. – Что бы там ни было, это уже прошло. Все в порядке.

– Расскажите нам все, что вы знаете о том городе и о землях, что пролегают отсюда и до него, – попросил Роланд, поднося к губам чашку с кофе. – Есть там лиходеи? И кто эти млады и седовласые?

Тетушка Талита глубоко вздохнула.

– Мы бы много тебе рассказали, стрелок, да вот только мы мало знаем. Но одно я знаю наверняка: город этот – нехорошее место, и особенно для парнишки. Для всех детей. Почему бы не обойти его стороной? Разве вам нету другой дороги?

Роланд поднял голову к небу, глядя на привычный уже узор облаков, плывущих вдоль пути Луча. В этом безбрежном небе, раскинувшемся над широкой равниной, просто нельзя было не заметить течение облаков, похожих на белую реку.

– Может быть, – выдавил он наконец, но голос его прозвучал как-то странно. Словно с неохотой. – Да, можно, наверное, обойти Лад стороной, с юго-запада, а потом снова выйти к пути Луча.

– Значит, вы следуете за Лучом, – задумчиво проговорила Талита. – Так я и думала.

Несмотря на слова Талиты, Эдди вдруг поймал себя на мысли о том, что в нем все-таки крепнет надежда получить помощь, когда (и если) они доберутся до этого города – может быть, там они что-то такое найдут, что поможет им в поиске, или там будут люди, которые просветят их насчет Темной Башни и того еще, что им надо сделать, когда они все же ее найдут. Например, седовласые, как их тут называют… звучит неплохо, в воображении сразу рисуются мудрые старые эльфы…

Вот только бой барабанов – достаточно мерзкий, на самом деле – явно не подходил под его благодушное настроение. Эдди он напоминал низкопробные боевички, которые он в свое время смотрел десятками, если не сотнями (по вечерам, когда они с Генри усаживались перед телеком с одной на двоих миской поп-корна). Во всех этих фильмах пресловутые заброшенные города в дебрях джунглей, куда так стремились отважные путешественники и исследователи, лежали в руинах, а местные жители деградировали до состояния первобытных племен жадных до крови людоедов, но Эдди все же не верилось, что нечто подобное может произойти в этом огромной городе, который так походил на Нью-Йорк, во всяком случае – на расстоянии. Если там им не встретятся мудрые эльфы и добрые дядюшки, то уж книги должны сохраниться наверняка. Роланд как-то сказал, что в его мире бумага – вещь крайне редкая и дорогая, но уж в таком большом городе книги будут. Их просто не может не быть. Все города, где бывал Эдди, буквально тонули в книгах. Может быть, им повезет, и они там найдут себе транспорт. Какую-нибудь машину в исправном состоянии. Вроде местной модели лендровера. Возможно, это всего лишь пустые фантазии глупого мальчика, но когда тебе предстоит прошагать сотни и тысячи миль на своих двоих, причем по неведомой территории, парочка глупых фантазий приходится весьма кстати… хотя бы для поддержания духа. К тому же, все это не исключено, черт возьми, верно?