«Одну причину ты знаешь. О ней, полагаю, вся армия в курсе», — по-доброму усмехался Аршаф.

«А другая?»

«Другая: у тебя нет, как у нас, рунной записи на удачу. Ты сама от неё отказалась. Так что, случись что плохое, мы, может, и вывернемся, а ты… Хочешь, я верну тебе ту пластину? Димир же сперва тебе её предлагал, помнишь?»

«Нет, Шаф, не надо, — качала головой Рей. — У меня уже есть… другой талисман… Но только Дим об этом не знает. И это причина. Ты прав…»

Рейна и в самом деле в тот пустоградский вечер отказалась от предложенной Димом пластинки с рунами «на удачу», сказав, что у неё уже есть талисман.

Но это была неправда. Талисмана у неё тогда не было. Тогда ей казалось, что обычные руны «для всех» — это совсем не то, что её нужно. Ей хотелось от Дима большего, много большего, а не просто «удачи».

Она оказалась права. Её мужчина действительно подарил ей то, что она хотела. Чуть позже. Не подозревая, насколько его подарок бесценен. Именно этот дар сделал её глаза опять одноцветными. Как раньше, в далёком, почти что забытом детстве.

О том, что подарок Дима и стал её талисманом-залогом, женщина никому не рассказывала. Догадаться могла только Лика, но даже она навряд ли связала бы то событие, что случилось с её подругой, и тем, что нежданно-негаданно появилось у бывшей «драконовой дщери» вместо простой рунной записи «на удачу».

Единственное, что, в случае реальной опасности, помешало бы талисману выполнить предназначенное — это если бы Дим перестал бы любить её. Однако Рей знала: если бы это случилось, она просто не стала бы жить, и тогда никакие залоги и талисманы ей бы уже не понадобились…

Но, правда, имелось ещё условие. Ведь чтобы любить, надо жить. Мёртвые, как известно, любить не умеют. И, значит, Рей должна сделать всё, чтобы её мужчина не умер.

Странно, но она почему-то, даже закрыв глаза, видела всё, что происходит с Димом внутри дворца. Словно бы кто-то специально вёл её за её мужчиной по пустым коридорам и залам, где она никогда не бывала. Вёл не телесно — сознанием. Почти как тогда, когда они вместе спасали друг друга в Сежеше и окрестностях.

Рейна во всех подробностях видела бой между Ашкаром и Димом. Видела, как неподвластная никому, кроме императора, маг-энергия вдруг начинает подчиняться тому, кто пришёл уничтожить Империю и её властителя. Как оба соперника останавливаются истощённые, не в силах продолжить схватку. Как император вдруг превращается в своё альтер-это, и бой вспыхивает по новой, только уже без привычной магии…

Зажатый в руке медальон жёг пальцы огнём, но Рейна терпела и не отпускала его ни на миг. Живущий в медальоне дракончик выражал свои чувства так, как умел. Рей знала, что он обижен на Дима. Смертельно обижен. Что он не понимает и не принимает все те объяснения, какие его хозяйка услышала от друзей. Но всё равно, какую бы обиду малыш в себе не таил, он по прежнему оставался призрачной частью того, кто сейчас бился насмерть с врагом в окружённом туманом дворце. И значит, он просто не мог не рваться туда, где ждал его помощи бросивший вызов злу прародитель…

«Лети», — прошептала Рей, разжимая пальцы, когда пришло время…

— Ну, наконец-то! — рявкнуло появившееся на месте императора существо.

Горбатое, длиннорукое, с вывернутыми назад коленями, лицом, напоминающим посмертную маску, и горящими алым огнём глазами.

— Ты… Горш? — пронзила меня догадка. — Вторая ипостась императора?

Раньше мне почему-то думалось, что они живут в разных телах. По крайней мере, все, кто когда-то упоминал при мне Ашкара и Горша, говорили о них, как о двух разных людях. Действительность оказалась и страшнее, и проще. Вместилище было одно. Просто оно менялось, когда им управляла какая-то из двух ипостасей.

— А ты кого собирался здесь встретить, червь? — расхохоталось чудище. — Ашкар был глупцом, но даже ему удалось понять: его время кончилось. Пришло время Горша.

В его правой руке возник меч.

Острое лезвие с гудением рассекло внезапно сгустившийся воздух.

— Ты отказался спасать этот мир живым, значит, будешь спасать его мёртвым, — прорычал Горш и рванулся ко мне.

Сталь столкнулась со сталью. Звон двух клинков разнёсся по залу и эхом отразился от сводов.

Потоки энергии вокруг нас как будто застыли. Магия во дворце словно и впрямь умерла. Кто из двоих сильнее, должен был решить «честный бой».

Судя по первым секундам, сильнее выглядел Горш. Хотя, вероятно, это сказывалась моя истощённость от предыдущей схватки. Противник обрушивал на меня град ударов, а я пока лишь защищался, болезненно морщась после каждого выпада. Пальцы дрожали, в ушах стоял гул, меч мог в любое мгновение выпасть из ослабшей руки.

Горш, чувствуя своё превосходство, с финальным ударом не торопился. Похоже, ему, как в дешёвом боевике, хотелось сперва поглумиться над явно проигрывающим соперником.

— Надеешься, червь, на того, кто сидит под горой? — решил он «поговорить», отступив на шажок и вроде как давая мне передышку.

Я ничего не ответил. Тратить силы на болтовню — то ещё удовольствие. Особенно, когда по лицу ручьём течёт пот, режет глаза, а дыхание врывается из гортани, как после долгого и тяжёлого бега.

— Да-да, ты не ошибся. Я тоже там был, только раньше, — продолжил Горш. — Ну, то есть, не я, а Ашкар, но это неважно. Он оказался слюнтяем и теперь будет делать то, что я прикажу.

Его клинок просвистел над моей головой, я еле успел увернуться.

Если б не ждал от гада подобной подлянки (усыпить бдительность и ударить), остался бы без башки, сто пудов.

— Шустрый червяк, — усмехнулся противник. — Но это тебе не поможет. Я тебя всё равно прикончу.

Он провёл ещё пару выпадов и опять отступил на шажок.

— Интересно, что ты просил в Пирамиде желаний? Небось, власть над миром или что-то такое?.. Ну да, судя по тому, что ты делал, ты как раз этого и хотел. Глупец! Хозяин горы — это мастер обмана. Он выполняет желания, но не обещает, что результат будет вечным. Ты вскарабкаешься на вершину, но сразу же рухнешь вниз, потому что желание влезть туда выполнено, а ничего другого тебе не обещали. Своё желание, как я понимаю, ты уже получил. Занял столицу Империи, устранил императора и стал самым главным. Но на этом все твои достижения и закончились. А знаешь, почему?

— Почему? — разлепил я губы, решив-таки вступить в разговор.

— Потому что твоё желание власти — пыль перед моим и Ашкара желанием властвовать над магией жизни и смерти! Жизнь, кстати, ты уже проиграл, а смерть… Ха! Твоя смерть послужит началом для новой магии, высшей, в которой нет места ни для кого другого, кроме меня, великого Горша! Гордись своей участью, червь! Мало кто в этом мире может похвастаться тем, что стал жертвой на моём алтаре!

Он засмеялся низким утробным смехом, а потом снова атаковал. Теперь уже без поддавков. Игра в «кошки-мышки» закончилась, я понял: сейчас я умру.

Первым ударом противник заставил меня оступиться. Вторым выбил клинок из моей руки. Третий должен был поразить меня в сердце.

Когда остриё меча уже летело мне в грудь, воздух над головой Горша пронзила короткая молния. Маленький, словно бы сотканный из полупрозрачных нитей дракончик впился моему сопернику в морду.

Болезненно-яростный вопль разнёсся по залу.

Чтобы отбросить в сторону призрачного дракончика, Горшу понадобилось секунды четыре.

За это время я успел многое. Во-первых, подняться. Во-вторых, подхватить свой клинок. В-третьих, рубануть им по сжимающей меч лапе чудовища.

Когтистая длань брякнулась наземь.

Горш заорал так, что у меня едва барабанные перепонки не лопнули.

А через миг в мою сторону от его застывшей фигуры покатилась волна ярчайшего пламени.

Я встретил его таким же.

«Лирнейский огонь», от которого не спасутся ни древо, ни камень, ни сталь, ни плоть, ни живые, ни мёртвые. Именно им я сразил на мосту у Пустой горы целое войско, но после ни разу не смог его вызвать, как ни пытался. Видно, и вправду — этот подарок «погонщика» срабатывает лишь в случае крайней нужды, только тогда, когда терять нечего, а все другие способы и умения уже исчерпаны и иных вариантов попросту не осталось.