— Да, сэр. Как и во всех больших городах.

— О'кей! Свяжитесь с ними по телефону и велите им подключиться. Если они ее обнаружат, пусть не выпускают из поля зрения. Не важно, сколько это будет стоить. Я буду в гостинице Марка Хопкинса, как только доберусь туда.

Я смог поселиться там только на следующий день в половине одиннадцатого вечера. Там меня уже ждала записка с просьбой позвонить некоему господину Райану. Поднявшись в свой номер, я сразу же позвонил ему.

— Мистер Райан? Это Форбс. Я в гостинице Марка Хопкинса.

— Да, да, мистер Форбс. Дело касается миссис Форсайт.

— Вы нашли ее? — нетерпеливо спросил я.

— Пока нет. Она прибыла сюда вечером восемнадцатого и зарегистрировалась в «Паласе».

Выбыла в два тридцать дня девятнадцатого, не оставив адреса. Мы проверили все авиалинии и все железные дороги, но без результата. Так что, если она покинула город, то сделала это или на автобусе, или на частной машине. Но из гостиницы уехала на такси. Водителя нам найти еще не удалось. Может быть, она сняла квартиру или остановилась у друзей. Вы не могли бы дать нам хоть какой-нибудь намек? Я имею в виду, что-то существенное помимо описания ее примет?

— Пожалуй, — ответил я. — Она выросла в Стэнфорде, так что вы могли бы посмотреть вокруг Пало-Альто. Возможно, она хочет там с кем-нибудь повидаться. Не думаю, чтобы она искала работу, но если вдруг ищет, то, скорее всего, в маклерских конторах или фирмах. У нее прекрасный вкус по части одежды, так что обратите внимание на магазины и ателье мод. Если сняла квартиру, то, вероятно, в приличном районе…

— Мы обратили внимание на квартирный аспект.

— Правильно, — одобрил я. — Главное, разыщите ее. Привлекайте всех людей, которые у вас есть…

Они нашли ее на следующий день. Вскоре после пяти мне позвонил Райан.

— А вы были правы насчет Пало-Альто. Она была там. Но сегодня вернулась и сняла номер в отеле «Фэарлейн». Это небольшой и тихий отель на Стоктон-стрит. Комната номер 608.

— Миллион благодарностей, — сказал я. — Пришлите мне счет. Я сразу же оплачу.

Я отыскал телефон отеля «Фэарлейн» и позвонил.

— Пригласите к телефону миссис Форсайт, — попросил я, когда мне ответили.

— Одну минутку, сэр.

Один гудок, второй…

— Алло? — Это был ее голос. Мне показалось, будто я ее вижу прямо перед собой.

— Мэриан… — выдавил я. — Мэриан…

Она пронзительно вскрикнула.

Было около пяти часов, и машины буквально «висели» друг на друге, постоянно создавая заторы. Не доехав одного квартала, я не выдержал, сунул таксисту доллар и припустил бегом.

Я не остановился даже у стойки администратора и, выскочив из лифта, спросил у лифтера:

— Шестьсот восьмой?

Тот показал направо.

Это была третья дверь по коридору. Я постучал. Она открыла почти мгновенно. Мэриан немного похудела и выглядела очень бледной, но такой же изящной и поразительной, как и всегда.

На ней был темный английский костюм.

Я захлопнул за собой дверь. У меня было такое чувство, будто я держу в своих объятиях что-то бесконечно ценное и удивительно хрупкое.

Я поцеловал ее. Она старалась не выдавать своих чувств. Я понимал, что, хотя она и старается, у нее это не очень-то получается. И неудивительно, подумал я, после всего того, что произошло…

Но выпустить ее из рук было просто невозможно. Я целовал ее в глаза, в шею, в гладкие темные волосы.

Наконец она прошептала:

— Тебе все-таки хоть в чем-то повезло, Джерри… Я не умею плакать, иначе тебе пришлось бы надеть непромокаемый плащ.

— Зачем? Зачем плакать?

— Ты так целуешь меня… После того, что я с тобой сделала…

— Что ты со мной сделала?

— Предала тебя… Кажется, так это называется? Я предала тебя самым бессовестным образом…

— В твоих словах нет смысла…

— Может быть, сядем, — предложила она. — Садись в кресло.

Сама она села на край кровати. Я огляделся.

Это была обычная маленькая спальня, какие бывают в любой гостинице, — венецианские шторы, стол со стеклянным верхом, телефон, сероватый ковер и две одинаковые кровати под темно-зелеными покрывалами с металлическими спинками, обработанными под мореный дуб.

Она положила ногу на ногу и одернула юбку.

Я смотрел на ее тонкие, сужающиеся к ногтям пальцы.

— Почему ты сбежала из Хьюстона? Я бы предупредил тебя, если бы дело приняло серьезный оборот…

— Я сбежала не от полиции, а от тебя, — пояснила она. — У меня снова сдали нервы…

— Сегодня вечером мы поженимся!

Она закрыла глаза и слегка наклонила голову, потом покачала головой:

— Нет, Джерри…

— А ты уедешь со мной просто так, не выходя замуж?

— Джерри, прошу тебя… — Мэриан замолчала, но потом, сделав над собой усилие, продолжила:

— Я уже сказала тебе: я солгала, обещая уехать вместе с тобой. Возможно, в тот момент я и верила в это… Не знаю… Но дело не в этом…

Послушай меня, Джерри. Я просила тебя совершить преступление ради денег. Пока ты был достаточно циничен и соглашался, на мне лежала только часть ответственности. Понимаешь? Но потом ты сказал, что передумал. Что ты этого не хочешь. И еще сказал, что любишь меня. И я подумала, ну что ж, прекрасно, Джерри! Не хочешь идти на преступление ради денег, так иди на него ради любви ко мне!

Ее руки крепко сжимали одна другую и дрожали. На мгновение она умолкала и сжала зубы, чтобы унять дрожь в подбородке. Казалось, будто ее лицо разбито вдребезги и она не дает ему рассыпаться лишь усилием воли.

— В конце концов, старики ведь совершают насилие над детьми — каждый день, в любом месте, не правда ли? Так о чем может идти речь? Не будем упускать столь удачного случая, каким является твоя любовь ко мне, если ее можно использовать практично, например вовлечь тебя в уголовное преступление и разбить тебе жизнь…

Я схватил ее за руки:

— Прекрати, слышишь? Во всем виноват был один я! Будь у меня выдержка, я бы заставил тебя отказаться от всего этого…

Она покачала головой:

— Ты бы ничем не смог остановить меня, Джерри! Я знала, что потеряла все, а начинать сначала уже поздно. Так что оставалось одно: погубить всех тех, кто погубил меня. Всех, включая тебя!

— Ты меня совсем не погубила.., если ты имеешь в виду Чэпмена. После всего, что он с тобой сделал, его судьба меня не волнует.

— Если не волнует сейчас, то будет волновать позже, — возразила она. — Если только ты не усвоишь того факта, что это сделала я, а не ты!

— Брось об этом! — выпалил я. — Мы оба виноваты. Кстати, ты думаешь, что ничего не выплывет на свет Божий? Если они поручат дело настоящему эксперту, все эти подделки будут выглядеть весьма подозрительно.

— Для этого нет никаких оснований. Но я хочу сказать другое: ты — чист, даже если и обнаружится эта фальсификация. Они не смогут доказать, что ты встретил меня до того, как все это произошло.

Вспомни, ты назвал себя Гамильтоном. А когда я вернулась из Нью-Йорка, то звонила тебе под именем миссис Форбс. В авиабилеты я вписывала другую фамилию, а по дороге из аэропорта домой в Майами пересела в другое такси.

Я кивнул:

— Когда тебе принести деньги?

— Можешь завтра, — ответила она равнодушно. — Мне все равно.

— Это не из-за денег?.. Нет?

— Нет. — Потом прибавила:

— Хотя, может быть, я и старалась думать, что из-за денег.

Я закурил и, подойдя к окну, слегка раздвинул шторы, посмотрел на Стоктон-стрит. Вернувшись, остановился против нее.

— Из-за голоса, да?

Она покачала головой:

— Нет, просто когда ты пришел, ты застал меня врасплох. Я не знала, что ты так близко. И главное, почему я не хочу быть с тобой, заключается в том, что я и так уже принесла тебе много неприятностей. Зачем добавлять еще?

— Скажи, другие мужчины, которые были влюблены в тебя.., им что, так же трудно было к тебе пробиваться? — спросил я. — Удалось ли хоть одному из них когда-нибудь убедить тебя, что ты — именно та, кто ему нужен, кого он желает и кого любит?