– Вам нужен этот препарат! – с нажимом твердила доктор. - Вы обещали соблюдать мои рекомендации! Запивать водой раз в неделю по две таблетки. Это сведет к минимуму возможные реакции. Нежелательные и непредсказуемые.

– А вы будете по датчику в моей крови точно знать, когда я “забуду” его принять? Это нарушение права на мою частную жизнь! Я как бы больше и не хозяин своего тела. У меня нет никакой свободы выбора.

– Никакой. Вы нужны обществу таким, какой есть сейчас. Или даже в лучшей форме, сэлин позаботится. Не понимаю, что вас смущает?

–А если я не приму его вовремя? Забуду, там? – осторожно прощупывал я почву.

– Опять “отключитесь” на пару дней - месяцев - лет. Может, навсегда.

– Я не о медицине. Что Вы сделаете, если... Нет, когда узнаете, что приём пропущен?

– Я буду вынуждена согласно инструкции сообщить в министерство по охране здоровья. И какие меры воздействия на вас они там примут, меня не касается. Да мне и не известно.

– И не интересно. Договаривайте.

Стальные глаза доктора сощурились, стали холодными. Этот мир следил за каждым членом общества, понятно.

– Что за драма из-за простой формальности? Вы принимаете препарат - и всё хорошо. Если и возникнут эпизоды комы - они будут краткими. Скорее всего, их не будет.

– Как долго его принимать? Пожизненно?

– Каждый год будете являться за новыми рекомендациями, – мадам была непреклонна, моя участь решена. А так как датчик был внедрён в мои сосуды, препирательства было лишь иллюзией свободы выбора, жизни и смерти. Впрочем, кое- какую новую информацию из неприятного разговора я извлёк: если не приму препарат, лежащий  в контейнере на тумбочке, я покину эту реальность. Если это реальность. Да, так и сделаю. Но сначала увижу Еву - пусть устроит грандиозную экскурсию! Меня распирало любопытство: что за пределами лесной палаты? Всё в моих руках - это приятно!

– Желаю Вам быть полезным Эллиону и обществу настолько же, насколько они полезны вам, – я уже знал, что это стандартное прощание. Типа, до свидания и пошёл вон.

Я остался наедине с мыслями и препаратом сэлин. В запасе неделя. Дождусь Еву - погуляю по Аталье (если разрешено и можно гулять!) - и адьос!

Настало для меня время упорхнуть из комфортной клетки!

***

Я нацепил приготовленную мне заранее одежду в синих тонах, она была почти как в моем времени, только адаптирующаяся к погодным условиям: в ней было тепло зимой и прохладно летом. И она совсем не мялась, не то что чёртовы брюки дома! И перчатки облепили руки, словно вторая кожа, они были тёплые, как прикосновения матери. Гипотетически: моя не особо прикасалась, может раз или два в глубоком детстве. Помню, замёрзший возвращался с горки, и она растирала окоченевшие пальцы, согревая дыханием. В плохом настроении - просто сдёргивала. Синяя блестящая ткань перчаток срослась с кожей,  по рукам разлилось тепло, словно я держал в ладонях теплый хлеб.

В палату впорхнула Ева, одетая в пальто молочного цвета. Выражение её лица было отстранённым, словно у недосягаемого божества. Красивая, зараза! В Аталье все красивые? Или для убогих тоже найдётся сектор? С мрачным чувством выбравшего террор государства я предвкушал увидеть районы нищеты и маргинального разложения, услышать о сотнях людей, замученных кровавым режимом всеобщего благоденствия!

По правому запястью девушки скользил тоненький браслет из розового металла в виде ящерицы, догоняющей собственный хвост. Он напоминал меня самого: всю жизнь я старался убежать от себя и снов, а на самом деле каждый день приближал меня к очередному пророчеству.

– Хорошо, – с холодной улыбкой она осмотрела мой новый наряд. – Пора, иди за мной!

– Куда?

– Ты теперь сотрудник Ока -3. Номинально. Моя задача - сделать из картонной фигуры настоящую.

Щелчок по носу! Откуда в ней столько высокомерия? Пару часов назад - доверительная беседа союзников, а сейчас я снова пешка на чужом поле! Я сдержался, чтобы не наговорить лишнего. Да, недели в Аталье будет достаточно!

Вместе мы прошли через вожделенные врата палаты, ведущие во внешний мир от звуков и запахов соснового бора.

Я  замешкался на пороге и оглянулся. Куда меня вели? Позади осталась пусть чуждое мне, но изведанное пространство. Да и реальна ли палата с сосновым бором? Вдруг, всё вокруг плод разума, больного сновидениями? Знать бы наверняка! А то побежишь назад, как полоумный, а Эллион и впрямь настоящий.

Я торопился следом за Евой, видел близко волны её тёмных волос, запах лилии разносился по коридору, лишённому опознавательных знаков. Было пусто. Стены плавно меняли цвет, но, пожалуй, основной фон был светлый, может белый. Так мы и шли разноцветными коридорами.  Где-то вдалике скрипела виолончель: приятная мелодия напоминала мне о дожде в октябре.

Струнная музыка становилась громче, словно дождь приближался к нам. Но в коридорах ничем не пахло, совсем ничем, словно всё это - красивый обман, только недоработанный, вроде как кто-то захотел сделать приятно, но на полпути ему стало скучно и бросил затею.

Поворот направо, двадцать восемь шагов налево, через триста метров снова направо, и вот кованная широкая чёрная лестница повела вниз. Тридцать одна пологая ступенька задавали темп ходьбе, будто  мы спускались по склону небольшого холма так, что слабый степной ветерок холодил щёки. В конце спуска нас ждал широченный прохладный коридор, с дверью цвета красного дерева в конце. Она медленно и бесшумно отъехала в сторону, последняя преграда между старым и новым мирами пала. Из-за спины Евы я не видел что там, за проёмом.

Я вдохнул полной грудью, медленно выдохнул ртом. Выход!

– Готов? – бросила Ева через плечо.

Она шла уверенно. Я тоже: легко быть ведомым. Браслет сверкал тонким розоватым бликом, внутрь врывался дневной свет с гомоном птичьих трелей и стойким запахом озона. Я зажмурился, пахнуло свежестью. Когда открою глаза - начнётся!

Глава 3

Я почувствовал эйфорию, сердце билось где-то в горле. Пьяняще пахло озоном, дышалось легко. Слух услаждало птичье чириканье. Открыл я глаза с улыбкой предвкушения.  На улице стояла мягкая, поздняя осень. Деревья ещё не сбросили листьев, но сквозь зелень крон то тут, то там проглядывала жёлтая или красная листва. Газоны были равномерно зелёными. Солнце периодически выглядывало из-за плотных облаков. Такой конец октября был мне по нраву!

Ева с вымученным одобрением толкала меня вперёд, будто поняла мои чувства. Этот мир настолько же отличался от привычного города на Волге, насколько вселенная моллюска со дна реки разнится с миром орлана, парящего над ней. Все здания высоченные и серого насыщенного цвета, но выглядели не унылыми коробками, а произведениями современного искусства. Прямо передо мной стремился ввысь спиралевидный небоскрёб, царапающий острым шпилем небо.  По правую руку стоял другой гигант, похожий на гигантский белый гриб с массивной шляпкой и стволом. За ним - дом-дерево с мощным остовом, как у векового дуба. Слева от меня  - дом, похожий на башню замка, стены которой поросли мхом и цветами.

Я терялся среди этих гигантов и чувствовал себя муравьишкой, пылинкой, атомом. Оглянулся на больничное здание в двенадцать этажей: маленькая юдоль страждущих выглядела крошечной на фоне остальных зданий. Я исступлённо всматривался в серое бледное небо, словно сошедшее с полотна художника и плотное засилье гигантских зданий. На каждом из них. На уровне пятого этажа красовалась круглая большая эмблема: пять деревьев с переплетёнными корнями на фоне волн.

Никаких луж я не заметил, и это вызвало у меня подозрения, что весь этот мир ненастоящий. Аккуратные асфальтированные, как глянец, дорожки вились между сочной и разнообразной по форме зеленью. Всё было красиво, но неестественно,  никакого мусора, разбросанного по газонам! Мои подозрения усилились: слишком всё было лубочно, постановочно, словно я был единственным зрителем на премьере спектакля. Несмотря на гомон, птиц я так и не увидел.