Несмотря на все усилия Изолт сохранить миролюбивый тон, ей удалось лишь говорить с той медленной обдуманностью, с какой пытаются объяснить что-то глуповатому ребенку. Румянец Мак-Синна стал более темным, и он пробуравил ее полным гнева и подозрения взглядом. Но все же смысл того, что она говорила, дошел до него, и он кивнул, хотя и с явной неохотой.
На горы уже начали опускаться ранние сумерки, и стало еще холоднее. Изолт отдала солдатам приказ становиться лагерем, что требовало некоторого времени, потом велела разгрузить двое саней и перераспределить их груз по другим саням. Она чувствовала все нарастающее возбуждение. Запах снегов действовал на нее, как хмельное вино, заставляя кровь в венах бежать быстрее. Завтра она увидит Зажигающую Пламя и всех своих старых товарищей. Завтра она снова окажется среди своих, среди тех, кто понимает, что такое честь. Завтра она наконец попадет на Летнюю Встречу.
Изолт всегда хотелось побывать на ней. В ее юности прайды собирались на Встречу всего раз в восемь лет, в весну Драконьей Звезды, когда на ночных небесах загоралась красная комета. Когда Изолт решилась покинуть прайд и стать женой Лахлана, Зажигающая Пламя провозгласила перемирие между прайдами и предложила собираться каждый год, в середине лета. На время Встречи вся вражда забывалась, уступая место пирам и танцам, торговле и обмену, а также состязаниям в силе и ловкости. На Встречах завязывались многие новые отношения, как политические, так и личные. Хотя Хан'кобаны не женились так, как это делали островитяне, среди хан'кобанских девушек не было такой уж большой редкостью отправиться вместе с мужчиной, восхитившим их своей силой, в его прайд. Таким образом в прайды вливалась свежая кровь, помогая избегать связей между близкими родственниками. Потом женщины могли перенести свои меха к костру кого угодно другого, кто им понравился, или в любое время вернуться к своей семье, хотя появившихся в этом союзе детей должны были оставить в прайде отца.
На следующее утро Изолт проснулась очень рано, в суете приготовлений к отъезду совершенно не вспоминая ни о Лахлане, ни о детях. День был ясным, белые вершины гор четко вырисовывались на голубом небе, а в воздухе стоял резкий запах соснового леса. Изолт переполняла энергия, и она в кои-то веки была в хорошем настроении, к огромному облегчению ее служанки Гайны, и вскоре они тронулись в путь.
Изолт, Гайна и Каррик Одноглазый ехали в санях вместе с Хан'гарадом и его оруженосцем, задумчивым юношей по имени Джейми Немой, прозванным так из-за своей способности целыми часами и даже сутками не произносить ни слова. Именно это его качество и побудило Хан'гарада избрать его своим оруженосцем. Как и Изолт, Хан'гарада временами очень утомляла постоянная говорливость людей. Гайна была крепкой девушкой, наделенной скорее жизнерадостным здравым смыслом, чем изяществом, которую выбрали в спутницы Изабо не только для того, чтобы прислуживать ей, но и для того, чтобы соблюсти приличия.
Во вторых санях ехали Линли Мак-Синн со своим сыном Дугласом, слуга Мак-Синна, высокий седоволосый человек по имени Каван, и его управляющий Маттмиас, пожилой мужчина с копной белоснежных волос. В еще двух санях, следовавших за ними, находились волынщик Мак-Синна, его знаменосец, казначей, его синалар герцог Данкельд и шесть его личных телохранителей. Если бы Мак-Синну удалось настоять на своем, то его сопровождала бы куда большая часть его свиты. Изолт была ошеломлена, когда поняла, что Мак-Синна повсюду сопровождает целая толпа помощников и придворных. Большинство должностей были наследственными и передавались от отца к сыну вот уже тысячу лет. Даже у самого Лахлана не было такого количества личных слуг, хотя Маттмиас очень тактично намекнул Изолт, что ему следовало бы их иметь.
Мак-Синн, по словам Маттмиаса, был главой клана старой закалки, человеком, правившим своим кланом и страной с абсолютной непререкаемостью. Он был очень гордым, и Изолт знала, что тринадцать лет изгнания со своей собственной земли перенести ему было очень нелегко. Большая часть его свиты сейчас служила ему безо всякой платы, ибо Мак-Синны вместе с властью потеряли и свое благосостояние и теперь полностью зависели от щедрости Лахлана. Лишь желание вернуть себе независимость и родину заставили гордого лорда покориться решению Изолт и оставить большую часть своей свиты вместе с солдатами. Изолт к собственному изумлению обнаружила, что, несмотря на всю заносчивость прионнса, сочувствует ему, поэтому не стала настаивать на том, чтобы он ограничил свою свиту всего двумя человеками, как она сама и ее отец.
Сани, увлекаемые упряжками косматых ульцев, скачущих на поразительной для их тяжеловесного сложения и огромных копыт скорости, быстро скользили по гладкому белому склону. Изолт нетерпеливо выглядывала вперед, жадно глотая пахнущий соснами ветер, обжигавший легкие. Вскоре вокруг них сомкнулся лес, но ульцы все таким же галопом неслись вперед, чутко подчиняясь малейшему движению вожжей Хан'гарада. Опытный глаз Шрамолицего Воина распознавал каждый камень или бревно, скрывающееся под сугробами снега, и хотя ехавшие в следующих санях время от времени испуганно вскрикивали, он довез их до долины без единого толчка.
Лето было в самом разгаре, снега в долине не было, и залитые солнечным светом лужайки пестрели горными цветами и сочной травой. Ульцев привязали и оставили пастись, а отряд отправился через лес пешком. Возглавил шествие Хан'гарад, чье покрытое шрамами лицо поворачивалось из стороны в сторону – он, казалось, смаковал запахи и звуки леса. Ему приходилось часто останавливаться и дожидаться своих более пожилых спутников, которые, досадливо краснея, останавливались, чтобы перевести дух. Изолт видела, что молчаливость Хан'гарада, его надменность, его серьезное изрезанное шрамами лицо и круто завивающиеся рога отталкивали Мак-Синна и его людей, которые боялись и поэтому не любили его. Это вызвало у Изабо очень странное чувство, потому что она внезапно поняла, почему очень многие люди с настороженностью относились и к ней тоже. Она как могла старалась сократить пропасть, разделявшую их, и наградой ей стало сближение с Дугласом и старым сенешалем Маттмиасом. Даже Мак-Синн однажды улыбнулся ей, когда она придержала перед ним колючую ветку, неловко поблагодарив ее и пробормотав что-то насчет того, чтобы она не поранила свою нежную кожу.
Хан'гарад уже ждал их на вершине невысокого гребня. Изолт нетерпеливо подбежала к нему и взглянула вниз, в глубокую зеленую чашу, окаймленную островками темной растительности и с одной стороны ограниченную узкой речушкой, бежавшей по камням.
В самом центре луга виднелся большой круг, обозначенный натянутыми веревками, с которых свисали пучки перьев, раскрашенных в цвета прайдов. Вокруг него на равных расстояниях друг от друга стояли высокие богато украшенные столбы с резными изображениями морд, крыльев и когтей, символически изображавшие тотемы прайдов. За каждым тотемным столбом горел костер, вокруг которого стояли члены прайда, облаченные в церемониальные одежды и с расписанными углем и охрой лицами. Прайд Огненного Дракона был самым большим – в нем насчитывалось примерно сотня членов, все с красными перьями и кисточками. Они сгрудились вокруг старой женщины со скуластым лицом, белоснежными волосами и такими же ярко-голубыми, как и у самой Изолт, глазами. Несмотря на ласковое летнее солнце, на ней была тяжелая шуба из густого белого меха с оскаленной белогривой головой ее первоначального владельца, болтавшейся у нее за плечами. При взгляде на нее у Изолт перехватило дыхание, а сердце учащенно забилось от нетерпения.
В самом центре круга сражались двое мужчин с длинными шестами и серыми от грязи торсами. Один перескочил через другого, сделав безупречное сальто высоко в воздухе и ловко приземлившись на ноги, и несколько человек из толпы сделали безмолвные жесты одобрения. Не было ни криков, ни свистков, ни хлопков, никакого свиста или улюлюканья, которые непременно звучали бы, если бы зрители были людьми – у Хан'кобанов подобные звуки считались крайне невежливыми.
