– Что между вами произошло?

Она увидела, как бледную кожу сестры залила краска, но Изолт передернула плечами и ответила довольно резко:

– А что между нами могло произойти?

Изабо извиняющимся тоном ответила:

– Прости, пожалуйста, просто мне показалось…

– Просто мы обеспокоены тем, что нам предстоит, – сказала Изолт. – Мы только что закончили одну войну и уже должны начать новую. – В ее голосе звучала печаль.

Изабо положила руку ей на локоть, пытаясь ободрить, но Изолт стряхнула ее, сказав:

– Мы должны сделать то, что нужно сделать.

Она поднялась и направилась к мужу и Дункану, стоявшим перед картами. Изабо смотрела ей вслед, не в силах отделаться от тревоги. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ей снились руки Лахлана на ее теле, его губы на ее шее. Судя по напряженным плечам Изолт и потухшим глазам Лахлана, это было не простое совпадение.

Военный совет заседал три дня и три ночи. Блюда с едой и кувшины с вином вносили и уносили, а когда споры становились чересчур ожесточенными, объявляли перерыв, и все валились на кровати, чтобы вздремнуть несколько коротких часов.

Всех подгоняло острое ощущение, что медлить нельзя. Впервые за всю долгую и кровавую историю Эйлианана смертельный удар был нанесен в самое сердце его народа. Риссмадилл утратил свою славу неприступной крепости. Мак-Кьюиннов атаковали у них дома. В тронном зале и собственной спальне Ри пролилась кровь. Фэйрги вполне недвусмысленно объявили войну.

Собрание созвали так спешно, что не все прионнса смогли присутствовать. Энгус Мак-Рурах находился на расстоянии многих миль и глубоко увяз в собственных многочисленных проблемах; но его дочь Фионнгал присутствовала на совете, сопровождаемая послом Рураха при дворе, герцогом Лохслейном.

Брангин Ник-Шан Шантанская тоже была там, бледная и притихшая, с покрасневшими глазами. Она почти не участвовала в споре, ничего не понимая в военной тактике, но внимательно слушала все, что говорилась. Ее губы были угрюмо сжаты.

Мелисса Ник-Танах Блессемская приехала всего через несколько дней после бельтайнской резни с большим войском и своим синаларом, герцогом Киллигарри, который прошел вместе с Лахланом не один бой.

Маделон Ник-Эйслин Эслиннская послала своего синалара, герцога Глениглза, а Малкольм Мак-Бренн, правитель Равеншо, приехал вместе с сыном Дугаллом и сворой псов всевозможных пород, цветов и размеров. Прионнса Равеншо был уже очень пожилым, худой согбенный старик с растрепанной седой шевелюрой и роскошной белой бородой, достававшей до его споррана. Он был одет, как на парад, в килт, плед, сколотый брошью клана, черный бархатный камзол с белоснежным галстуком, а из-за голенища сапога у него торчал сан-до. Хотя он неизменно оказывался первым, кто слышал шаги слуг, подносящих вино, каждый раз, когда кто-то просил его отослать тявкающих и рычащих собак на псарню, он прикладывал ладонь к уху и кричал:

– А? Говорите громче, молодой человек, я вас что-то не расслышу.

Из всех присутствующих самым громогласным был Линли Мак-Синн. Он так долго мечтал о том, как двинется на Карриг со всем Эйлиананом за спиной, что теперь, когда это должно было вот-вот произойти, он впал в состояние возбужденного нетерпения, наполовину ликующего, наполовину недоверчивого.

– Линли, я знаю, что тебе не терпится выступить, но прежде чем выезжать, мы действительно должны решить, что каждый из нас будет делать, – раздраженно обратился к нему Лахлан. – Пожалуйста, давай подумаем, как нам победить фэйргов. Где и когда лучше всего напасть на них? Как мы будем сражаться с ними? Будем строить новые корабли или же попытаемся сражаться с ними на суше? Эти вопросы должны быть решены еще до того, как мы даже задумаемся над тем, чтобы выступить в поход!

По всему залу с новой силой разгорелись споры. С тех пор, как фэйрги изгнали клан Мак-Синнов из Каррига и начали набеги на побережье Эйлианана, никакого согласованного отпора им дано не было. Жители каждой рыбачьей деревушки и портового города защищали себя так, как считали нужным, или просто собирали свои вещи и обращались в бегство при первых же замеченных на горизонте морских змеях. Годы шли, фэйрги становились все более дерзкими и сильными, и все больше и больше деревушек предпочитали спасаться бегством, так что теперь удаленные от моря районы были наводнены беженцами, а побережье практически обезлюдело.

То небольшое сопротивление, которое все же оказывалось, было бессистемным и случайным, резко контрастируя с хорошо организованными атаками фэйргов. Жители некоторых деревушек перекрывали вход в своих бухты неводами, чтобы попытаться поймать в них морских жителей, тыкая в них через сеть острогами и ножами для потрошения рыбы. Но сейчас эта техника перестала быть такой действенной, как была когда-то, поскольку у фэйргов теперь были свои собственные стальные кинжалы и мечи, которыми они могли разрубить сеть и освободиться. В других деревнях нападавших встречали горящими факелами, поскольку все знали, что фэйрги боятся огня. Это действовало до тех пор, пока численность нападавших была сравнительно невелика. Теперь, когда фэйргов снова стало много, они просто давили обороняющихся численным превосходством.

– Изабо, ты знаешь о морских обитателях больше, чем кто-либо другой, – сказал Лахлан. – Каковы будут их действия?

– Фэйрги покидают летние моря с середины до конца сентября, – сказала Изабо. – Потом они поплывут вокруг Эйлианана, медленно передвигаясь вдоль побережья. Думаю, обычно путь до Каррига занимает у них по меньшей мере два месяца. У них с собой много новорожденных детей, поэтому они могут плыть только очень медленно. Кроме того, ты же знаешь, что они не могут спать в воде. Они должны спать на берегу, именно поэтому за немногие безопасные бухты и пляжи всегда было столько боев. Наш народ всегда селился именно там, где фэйрги выходят на берег для отдыха. Ведь большая часть берега скалистая и опасная.

– Но разве они не могут дышать под водой, как рыбы? – удивился герцог Глениглз. – Ведь у них есть жабры.

– Да, есть, – медленно ответила Изабо, – но не как у рыб. – Они могут дышать под водой не больше пяти-десяти минут. Потом им необходимо подняться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Именно поэтому Йедды могут топить их, усыпляя своими песнями.

– Значит, если мы не дадим им выйти на берег, чтобы поспать, они не смогут отдыхать, – задумчиво протянул герцог Глениглз. – Тогда они просто утонут?

– Это не так-то просто, – сказал герцог Лохслейн. – Побережье очень протяженное, а деревушки разбросаны очень редко, и между ними большое расстояние. Хотя они действительно предпочитают выходить на берег в тихих бухтах, бывали случаи, когда они взбирались по очень крутым скалам и нападали на нас с тыла.

– Это были воины, – возразила Изабо, – а не женщины с детьми. Воины нападали на вас для того, чтобы устроить безопасное место для отдыха детей, которые в это время еще очень маленькие.

– Тем не менее, – не сдавался герцог Глениглз, – если мы сможем не дать им выйти на берег, то значительно ослабим их, и, возможно, это поможет нам нанести им поражение в бою. С каждым фэйргом, утонувшим от усталости, число тех, кто будет сражаться позже, будет на одного меньше.

– Но с ними же дети… – потрясенно сказала Изабо. Солдаты не обратили на нее внимания, с энтузиазмом подхватив идею герцога Глениглза.

– Мы учредим береговой дозор, – решительно сказал Лахлан после того, как идею всесторонне обсудили. – Нужно подготовить маяк на каждом мысе и послать туда людей. При первых же признаках фэйргов маяки должны загораться, предупреждая жителей деревень. Потом, когда фэйрги попытаются выйти на берег, чтобы отдохнуть, их будут отгонять огнем и мечом. Идея с неводами неплоха, когда они пытаются подняться по реке, что, как мы все знаем, они делают не так уж редко. Суть в том, чтобы не терять людей, пытаясь сражаться с ними, а выматывать их и замедлять их продвижение, чтобы у нас было больше времени добраться до Каррига. Если нам удастся попасть в Карриг раньше них, то мы сможем сами выбирать поля битвы. Мы сможем защитить от них все гавани и расставить наших солдат на вершине каждого утеса и в каждой бухте.