— Боюсь, они пожалеют об этом, — проговорила умудренная жизнью женщина, немало повидавшая горячих голов. — Не будет им тут мирной жизни.

— Да, — согласился с ней Куэйд, — я им то же самое говорил, но они мне не поверили. Лучше бы им поселиться у французов или на западе, где их некому ненавидеть. А Томаник и его люди убеждены, что должны были вернуться в родные места, потому что иначе им не возродить свое племя.

— Возродить? — переспросила Глория.

— Да нет, им никогда не стать прежними, — ответил Куэйд, и глаза у него погрустнели. — Среди них много и ненарраган сетов. Мужчины взяли себе новых жен в Канаде, после того как прежние были проданы. Так что настоящих наррагансетов совсем мало, — он тяжело вздохнул и покачал головой. — Они даже себе в этом не признаются, но пришли они сюда умирать. Это самое большое, на что они могут рассчитывать в родных местах.

Глория вспомнила смеющихся женщин, расшалившихся детишек и гордых воинов. Ей тоже стало грустно, и она задумалась о том, почему люди не могут жить в мире и покое. Земли хватает. Зачем надо одному народу прогонять другой? Из страха? Из жадности? Почему?

Она мало что знала об индейцах. Даже священник называл их дикарями, а что уж говорить о бондаре Колльере? Тот вообще вопил, что надо стереть их с лица земли. Глории было жалко убить даже комара, и она никак не могла понять, зачем Богу надо, чтобы один человек убивал другого. Не лучше ли научить их чему-нибудь? Надо будет спросить об этом у мистера Колльера, когда представится удобный случай.

— Они там останутся, где они теперь, или пойдут дальше? — спросила, вставая, Моди-Лэр.

— Останутся на лето, если их не будут трогать.

Он уселся поудобнее в кресле и поставил кружку на колено. Ему так же, как и Моди-Лэр, не верилось, что его друзьям дадут здесь пожить спокойно. Если даже девчонка перешла реку, чтобы посмотреть на них, неужели остальные, к тому же ненавидящие наррагансетов, не отправятся на разведку?

— А как ты с ними познакомился? — спросила Глория, совершенно забыв, что надо помочь матери убрать со стола.

Куэйд отпил пива. Давно ему уже не приходилось наслаждаться таким изысканным столом. Глория не отрывала от него своих колдовских глаз, и он сам не знал, то ли обожание, которое он читал в них, то ли пиво дарило ему удивительное ощущение покоя и уюта.

— Набрел на них в Канаде. На одного сначала. Это был сын Томаника. Снег только начал таять, а мальчишка провалился в реку. Пошел один ловить рыбу и не рассчитал толщину льда. Ну, я увидел, как он барахтается, помог ему вылезти и согреться. После этого они тоже помогли мне расставить силки. Когда же они решили идти на юг и я не смог их отговорить, я тоже пошел с ними. К тому же, как я уже сказал твоей матери, мне надо было навестить вас, — и он застенчиво улыбнулся Моди-Лэр. — Сколько я у вас не был?

— Летом будет шесть лет, — повернулась к нему Моди-Лэр. — С тех пор, как Нобл умер.

Куэйд кивнул, вспомнив тот день и свое желание поскорее уйти, после того как он убедился, что жена его друга ни в чем не нуждается. Как быстро пролетело время. Моди-Лэр не могла ошибиться. Белые люди умеют хранить в памяти множество дат, деля время на короткие периоды, чтобы делать его управляемым.

Охотнику важен сезон охоты, а не дни и не месяцы. Один год или четыре — не имеет для него большого значения. Почему же он все-таки не сдержал слова, данного Ноблу Уоррену? Слава богу, Моди-Лэр не из тех, кто не умеет за себя постоять. Куэйда немножко удивило, что она не вышла замуж во второй раз. Обеспеченная вдова могла бы неплохо устроить свою судьбу. А потом он вспомнил Нобла Уоррена и понял, что найти второго такого совсем не просто.

Уютно устроившись на пуховой перине, Куэйд представил себе, что он лежит на облаках, которые обволакивают вершину горы, и мгновенно заснул. Утром его разбудил петух, и он спросонья никак не мог выбраться из постели, отчего очень развеселился, и решил еще поваляться.

Весеннее солнце еще только начинало пригревать землю. Как давно он не вставал так поздно? Год? Больше? А когда он в последний раз спал раздетым? Нет, все-таки хорошо в постели. Выпростав из-под одеяла голые ноги, он прыгнул на пол и с удовольствием потянулся, чего не мог позволить себе в лесной спальне. Там он отдыхал, бодрстсул, и спал, прикрыв только один глаз.

Его кожаные штаны висели на деревянном крюке на стене. Проветривание пошло им на пользу. Кожа была мягкой и прохладной. Тщательно завязав шнурки, Куэйд подошел к умывальнику, на котором Глория оставила кувшин с водой и бритву. Ему даже не пришло в голову попросить горячей воды, так он привык к холодной.

Немного погодя, одевшись, он открыл окно и увидел Глорию в темно-зеленом платье, с распущенными волосами и без чепчика. Она торопливо шагала с ведром к сараю. Ворон Пэдди, усевшись на флюгере на крыше сарая, отчаянно кричал, чтобы никто, не дай Бог, не проспал лишнюю минуту.

Куэйд смотрел на Глорию, пока она не скрылась в сарае. Все занимаются своими делами, а что ему делать? Надо думать, чем отплатить Моди-Лэр за ее гостеприимство. Он бесшумно спустился по лестнице и пошел в кухню, зная, что там его ждет чай.

Чай был уже заварен, овсяная каша подслащена медом и изюмом. Моди-Лэр как раз закончила нарезать ветчину и стала перебирать землянику, еще блестевшую капельками росы.

Куэйд почувствовал, что страшно проголодался. Если хозяйке нравится, когда ее гости едят с аппетитом, то Куэйд был как раз таким гостем.

— Хорошо спал? — спросила Моди-Лэр, когда он поел и к ним присоединилась Глория.

Куэйд рассмеялся.

— Если бы я так спал в лесу, то в одно прекрасное утро мог бы проснуться без скальпа, — он нахмурился. — Мужчине нельзя спать на пуховой перине. Что мне надо, — продолжал он, — так это хорошо поработать, чтобы отблагодарить вас за всю эту роскошь.

Моди-Лэр поняла его намек. Нобл никогда не сидел без дела, и Куэйд, видно, тоже такой. Свою землю она отдала в аренду, так что на поле делать нечего. С углем все в порядке. Она наняла человека, и им с Глорией не приходилось изнурять себя мужской работой. Однако ей надо было что-то придумать, чтобы Куэйд не чувствовал себя дармоедом. К тому же ей хотелось, чтобы он подольше пожил в ее доме.

Посмотрев на быстро взрослевшую дочь, потом на Куэйда, напоминавшего ей ее любимого Нобла, Моди-Лэр разрешила себе немного помечтать. Женщины умеют иногда предвидеть будущее, даже если оно скрыто от тех, кому придется в нем играть первые роли. Вот и Моди-Лэр решила подсобить судьбе.

Она незаметно улыбнулась, чувствуя, что на сей раз Куэйд поживет у них подольше. Слишком он близок к тому, чтобы разорвать последние нити, связывающие его с белыми людьми. Надо его остановить. Да и для Глории так будет лучше. И она нашла способ задержать охотника.

Моди-Лэр хватило ума понять, что Куэйд перестал доверять людям не только из-за жестокого обращения Фиска. Жаль, мальчик не поделился своей болью с Ноблом. Она мучила и жгла его, а самому ему невозможно было найти лекарство.

«Пусть поживет подольше, — размышляла Моди-Лэр. — Пусть найдет здесь ту, которая поможет ему стать настоящим мужчиной». Куэйд Уилд никогда не узнает, как она расставила на него силки, но когда-нибудь они сделают его счастливым. По-матерински взяв Куэйда за руку, она рассказала ему о работе, которую муж не успел закончить и которую нельзя доверить никому чужому.

— Нобл начал комод перед смертью, — проговорила она, улыбнувшись юноше. — Это для Глории. Ее приданое. Все в сарае.

Инструменты тоже там. Если знать, как взяться, можно сделать за неделю.

— Я с удовольствием попробую. Она знала, чем его купить. Куэйд никогда не занимался такой сложной работой, однако инструменты в руках держал и пользоваться ими умел, надаром он учился искусству бондаря. Да и закончить работу, начатую Ноблом, он бы никогда не отказался.

— Глория тебе все покажет, когда вымоет посуду.

Поняв намек, Глория встала, чтобы заняться делами. Когда все было перемыто и вытерто, а в огонь подброшено полено, чтобы он не погас, пока не настанет время готовить обед, она принялась убирать в доме. Лениться она не умела, скоро все уже блестело и сияло, а Глория пошла кормить свиней и кур. Она не забыла напоить молоком Тэнси и насыпать зерна Пэдди.