— Как это произошло? — тихо спросил Влад, — она кричала, звала на помощь?

— Нет…она не кричала, кричал он…Он кричал что убьет ее, а еще я слышал жуткие звуки ударов. Она тихо всхлипывала, я думаю, это был болевой шок. Криштоф закрыл глаза и поморщился, словно увидел жуткую картину наяву.

Влад кивнул и отвернулся, слезы снова навернулись на глаза. Они все виноваты в том, что произошло, они все поверили и позволили произойти этому кошмару. В нем закипала ненависть к тем, кто безнаказанно уничтожили их морально, посеяли разлад, сомнения, подвели их к грани. Порыв ветра взметнул хлопья снега и бросил их в лицо короля. Влад услышал как Лина зовет их обратно.

Теперь Марианна лежала на животе, ее переодели и осторожно положили на сидения, но Лина разрезала ее блузку на спине, чтобы ткань не касалась пораненной кожи и Влад глухо застонал к горлу подкатил комок. Он приблизился к дочери и присел рядом на колени.

— Кровь действует? — спросил тихо у Лины.

— Нет, ей конечно намного лучше и кровотечение остановилось, но ее слишком долго поили зельем, которое нейтрализует не только ее силу, но и способность к регенерации. Поэтому ей сможет помочь только Фэй. Я вколола ей сильное обезболивающее, она должна отдохнуть. Пусть Криштоф везет ее к Фэй. Мы и так потеряли слишком много времени. Там ей станет лучше. Если вообще когда-нибудь ей теперь может стать лучше. Лина погладила Марианну по голове, поправила одеяло. Влад все еще боялся смотреть на жуткие раны на спине дочери. Казалось, что-то ковыряет его изнутри, щемит сердце, выворачивает душу. Он увидел как Лина подошла к Криштофу и крепко его обняла.

— Спасибо, если бы не ты… Даже страшно подумать…увози ее, Криштоф. Я приеду попозже, когда она почувствует себя лучше. Мы встретимся на нейтральной территории, чтобы не скомпрометировать Велеса. Как же мне хочется быть рядом и нельзя…что за жизнь проклятая…

Через пятнадцать минут самолет взлетел, а Влад, Лина и Кристина провожали его взглядом.

— Кто пойдет к нему? — тихо спросила Тина и посмотрела на отца.

— Я пойду! — сказала Лина — я отнесу ему флэшку, и пусть убьет себя сам. Я хочу видеть как он корчится в агонии, как горит в аду этот зверь. Влад обнял Лину за плечи, прижал к себе, но она сбросила его руки. Но король все же привлек ее к себе и сильно сжал в объятиях.

— Нет. К Николасу пойду я. Нам нужно многое обсудить. Ты понимаешь, что есть те, кто сейчас радуются нашим потерям? Те, кто пытался разрушить нашу семью, подточить ее изнутри и у них это почти получилось.

Влад переступил порог дома брата и почувствовал, как стены на него давят, словно вошел в камеру пыток. Словно все здесь упрекает его, кричит о страданиях его дочери. Подошел один из слуг, взял у Влада пальто. На вопрос о хозяине ответил, что Ник у себя в кабинете, и просил его не беспокоить. Влад проигнорировал последнее замечание и быстро поднялся по лестнице к кабинету Николаса. Протянул руку и услышал голос хриплый голос брата:

— Заходи. Можешь не стучать, и так знаю, что это ты. Влад осторожно прикрыл за собой дверь. В кабинете царил полумрак, а Ник сидел на подоконнике и смотрел в открытое окно. Ветер трепал занавески, одинокие снежинки залетали в помещении и таяли на полу. Влад подошел к брату и стал сзади.

— Ни одной звезды. Мрак. Бездна плачет ледяными слезами, — тихо сказал Николас и даже не обернулся. Влад посмотрел на князя, четкий профиль, щеки вылились, поросли густой щетиной, вокруг глаз черные круги — физическая реакция на голод. По виду — полная холодная отрешенность.

— Плачет… еще долго будет плакать, Ник. Тот не ответил, продолжая смотреть в черное небо.

— Убивать меня пришел? Влад почувствовал, как каменеет его сердце, таким Николаса он еще не видел.

Видел все: и озверевшего и опустившегося, но такого никогда. Словно тень, просто черная тень, жалкая оболочка.

— Можно и так сказать — держи. Влад вложил в пальцы Ника флэшку.

— Ты посмотри, а тебя на веранде подожду. Подгонять не стану и ждать буду, пока сможешь выйти и посмотреть мне в глаза. Влад хотел уйти, но Ник удержал его за руку, все так же глядя на небо.

— Просто скажи — она жива?

— Я хочу, чтобы ты сначала посмотрел, а потом я отвечу на твой вопрос, точнее та сам мне на него ответишь. Влад ушел. Он не чувствовал жалости, но и ненависти тоже не было. Только осознание, что сейчас они словно сообщники, которое вместе совершили преступление и отвечать им за него тоже вместе — в равной мере.

Ника не было больше двух часов, Влад все это время думал о том, что их ждет теперь, во что превратится их жизнь? Их семья? Как снова собрать себя по кусочкам и вернуть былую мощь королевской семьи? Всего два года назад они пришли к миру и каждый обрел свое счастье. Мир без войн, слез. Недолго он длился. Влад думал о том, что сейчас ему нужно будет собирать Ника по кусочкам, чтобы найти тайного врага. Князь зашел на веранду, Влад слышал его тяжелые шаги. Оба молчали. Тишина стала ощутимой, тяжелой, свинцовой и словно острой, как нож, она начала пульсировать, чтобы взорваться.

— Ты обещал ответить на мой вопрос, — голос Ника был хриплым, словно доносился издалека, — она жива?

— Если это можно назвать именно так, если ты спрашиваешь о теле, то возможно истерзанное, изнасилованное и разорванное на части, оно все же вернулось к способности функционировать. А ее душа? …Этого мы все еще не знаем, твоя жена, — Влад подчеркнул эти два слова, — все еще без сознания. Влад услышал скрип зубов, но даже не обернулся. Он знал, что это удар ниже пояса. Но не смог удержаться не смог не уколоть побольнее. Внезапно Ник резко развернул его к себе и прорычал:

— Убей меня! Убей меня сейчас! Руки князя дрожали, он сунул Владу кинжал и приставил лезвие к своему сердцу. Серое лицо исказилось до неузнаваемости, а в глазах дикая пустота, мертвая пустота… Влад отбросил руку брата:

— Нет! Живи! Я живу с этим, и ты живи! Слишком просто умереть и уйти от боли. Пусть она будет твоим спутником вечно. Твоим упреком! Твоим личным адом!

— Жестоко, но справедливо, — ответил Ник и уронил кинжал, — умереть слишком просто для такого чудовища как я. Влад почувствовал, как в нем закипает волна ярости, гнева на них обоих. Он вцепился в плечи брата:

— Я хотел тебя убить, когда увидел, что ты с ней сделал. Но это я виноват. Я позволил. Я дал ее тебе на растерзание, это я совершил самосуд, а ты был моим орудием и я живу с этим. Так что Марианне решать прощать нас или придать обоих забвению, и я приму любое ее решение, и ты примешь!

— Где она?

— Там где ты ее не найдешь, так же как и я! Не найдешь пока она сама не захочет тебя увидеть если захочет смотреть в лицо своего палача! А если не захочет, то ты никогда ее больше не увидишь, а посмеешь — тогда я убью тебя лично! Ник сжал запястья Влада.

— Я не буду искать. Я вообще больше не буду ее искать. Ей будет лучше без меня.

— Лучше без тебя? И это все? Это все что ты можешь мне сказать? Ты, как зверь, растерзал мою дочь, ты изорвал в клочья мою девочку, а теперь ты говоришь просто, что ей будет лучше без тебя? Ты думаешь, ей когда-нибудь станет лучше? Ты, правда, так думаешь? Ник стиснул руки Влада и прорычал:

— А что ты хочешь услышать? Что мне больно? Что я сожалею? Что я хочу вымаливать прощение на коленях? Хочешь, чтобы я кричал, что мое сердце обливается кровью? Этого ты хочешь? Все это пустые слова и я тебе этого не скажу! Я не буду защищаться, я не буду оправдываться! Да, я зверь! И, я сделал это, потому что люблю ее! Я ее люблю! Тебе этого не понять! Ты думаешь, мне легко смотреть тебе в глаза?! Думаешь, я смогу жить с этим дальше, как ты сказал? Я буду не жить, а подыхать каждый день снова и снова, и ты знаешь, я буду наслаждаться этой агонией! Слова — воздух, ничего они не стоят! Я не посмею к ней приблизиться, я не посмею смотреть на нее, потому что для нее я — убийца и это ничто не изменит: ни слова о прощении, ни мои мольбы! Уходи, Влад, не можешь добить — просто уходи и оставь меня в покое! Это было похоже на истерику, без слез и криков, на сумасшествие и Влад ударил Ника по лицу, дал ему пощечину!