— Марианна…я знаю, что вы меня избегаете, но может все же нам лучше об этом поговорить? Я отрицательно качнула головой и взялась за ручку двери.

— Просто поговорить. Хотя бы о том, что сейчас происходит. Я открыла дверь.

— Мне очень больно, что вы думаете, будто мое отношение к вам изменилось. Я просто хочу общаться с вами как раньше. Клянусь, что мы не будем касаться тех тем, которые вы хотите забыть. Я снова отрицательно качнула головой и вошла в спальню. Нет, сейчас я не могу говорить с Криштофом. Возможно, вскоре это измениться, но пока что, глядя на его лицо, я вспоминала все что он видел и меня начинало тошнить. Мне сейчас срочно нужно спросить у Фэй о том, что со мной происходит. Может, я опасна для детей и теперь стану как «новорожденный» вампир бросаться на всех. Я решила все же повременить, но я плохо знала Фэй. Она сама ко мне пришла спустя полчаса. Глупая я и наивная, это меня она не видит, но она общается с Криштофом, а его будущее и прошлое ей доступно. Фэй села напротив меня в удобное кресло качалку и улыбнулась:

— Трудно жить под одной крышей с ведьмой, — сказала она шутливо. Очень трудно. Так что, конечно же, я все знаю. Когда это началось. Я взяла лист и написала ей:

— Сегодня утром.

— Тебе хотелось наброситься на человека?

— Нет, но я была очень голодна, словно не ела несколько дней и хотела именно крови. Фэй, что со мной, я превращаюсь в чудовище? Фэй погладила меня по руке.

— Нет. Скорей всего нет. Просто твой организм наверняка возвращается к истинной сущности. Ты ведь все же вампир и поэтому эта твоя сторона просит естественного питания. Тебя не должно это пугать.

— А вдруг я опасна? Как я теперь буду работать в больнице? Там же повсюду запах крови, фэй?

— Мы проверим, если не сможешь — то уйдешь домой. Меня это добило окончательно. Только не расставание с моими малышами. Я этого не перенесу, ведь там все ужасы просто исчезали, там мне было хорошо.

— Марианна, не пугайся. Ты не станешь чудовищем. Мы научимся с этим справляться. Не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем. А теперь одевайся и поехали в больницу. В любом случае в ближайшие пару часов ты не проголодаешься. Она уже хотела уйти, как вдруг остановилась и спросила:

— почему Криштофа прогоняешь? Ведь он спас тебе жизнь. Марианна, ты должна начать общаться возможно тогда ты снова сможешь разхговаривать. Тебе нужно научиться с этим жить дальше. Общения с детьми недостаточно. Криштоф очень хорошо к тебе относится. Я стыдливо опустила глаза. Услышала, как за Фэй закрылась дверь и пошла одеваться. Как всегда без зеркал. Свое отражение видеть я так до сих пор и не могла.

Приступы голода не повторялись несколько дней, и я даже успела о них забыть. Все вернулось на свои места. Единственное, что изменилось, я начала общаться с Криштофом. Фэй устыдила меня и она была права — он не виноват в том что произошло и если бы не он, то я… Об этом я думать не хотела, мои мысли снова возвращались к Нику. Теперь я думала о нем гораздо чаще. Иногда музыка напоминала мне, иногда просто запах сигары.

Ник шел пешком, такую машину как у него слишком легко заметить в таком маленьком городке. Люди и так глазели на него с повышенным вниманием. Темные очки, дорогая одежда. Лоск видно за версту. Он нервничал, он нервничал так, что у него тряслись руки и подгибались колени. Несколько раз он даже порывался броситься обратно к машине и рвануть в аэропорт. Но на другую встречу времени не будет. Или сегодня или уже никогда. Ник прислушался к собственным ощущениям, он искал ее запах среди множества других и он нашел. Только тонкий аромат не доносился оттуда, откуда Ник ожидал его почувствовать. Он нахмурил брови и пошел на знакомый волнующий запах. Чем ближе он приближался к этому месту, тем больше начинал испытывать страх. Неужели она в больнице. До сих пор, спустя столько времени. Ее запах смешивался с запахом лекарств и медикаментов. Ник подошел к высоким воротам медицинского центра и остановился, не решаясь войти, но все же зашел. Двор больницы больше напоминал детскую площадку. Талый снег ручейками стекал в сточную канаву, с сосулек капала вода. Приподняв воротник темно-серого пальто Ник переступил порог регистратуры. Он решительно подошел к девушке у окошка.

— Вам чем помочь, молодой человек? Ищите пациента? Вы чей-то отец? Он усмехнулся, но улыбка получилась горькой. «Детка, я не чей-то отец я вампир, который детей иметь не может и никогда не сможет, знала бы ты кому глазки строишь» Девушка тем временем с любопытством его рассматривала:

— Нет, наверно слишком молоды для отца, может чей-то брат. Вы мне имя скажите и я посмотрю.

— Мне нужна Марианна Мокану. Девушка усердно клацала длинными ноготками по клавиатуре.

— Странно, мне такую пациентку не выдает. Может она среди взрослых детишек, подростков?

— Марианна взрослая женщина, она должна находится в отделении для взрослых. Девушка посмотрела на Ника, и ее брови поползли вверх, она улыбнулась:

— У нас детский центр, молодой человек, и самому старшему пациенту не больше четырнадцати лет. Я думаю, вы ошиблись адресом. Ник нахмурился:

«Еще чего ошибся. Я ее запах чувствую так явно, словно она в нескольких метрах от меня» В регистратуру вошла женщина постарше.

— Ох, Людочка, спасибо подменили меня. В магазине очередь была. Спасибо. А что нужно молодому человеку.

— Ищет какую-то Марианну Мокану. Женщина усмехнулась:

— Так это ж родственница Фаины Александровны. Ты что? Совсем с персоналом не знакома? Эта девушка, симпатичная такая, нянечка из третьего отделения для самых маленьких. Да, знаешь ты ее — она немая. Ник дернулся как от удара. «Почему они говорят, что Марианна немая. Наверное, они ошибаются».

— Молодой человек Марианна Владиславовна сейчас с ребятишками на утренней прогулке. Вы если по коридору направо повернете, там дверь стеклянная. Вот там они, во дворике. Женщина надела очки, и внимательно посмотрела вслед Николасу:

— Красавец… Эх где мои двадцать лет… Голос, походка… Красавец. Парень, наверное, Марианкин. Она у нас девушка видная.

— Хм… почему таким вот всегда красавчики достаются, — девушка пожала плечиками, но женщина в очках строго на нее посмотрела:

— Ты говори да не заговаривайся, Марианна чудесный человек, таких поискать надо. Она днями и ночами дежурит с самыми тяжелыми пациентами, их родители с ног валяться, а она ни разу не пожаловалась, всех тут подменяет если надо.

Ник шел по длинному коридору и уже слышал детские голоса и смех. С детьми он не общался добрую сотню лет. Если не больше. Значит, Марианна здесь работает, а центр наверняка принадлежит Фэй. Как это похоже на них обеих. Ник подошел к широкой стеклянной двери и остановился. Дальше идти нельзя он увидел ее уже отсюда, сделает шаг, и она его заметит. Сердце сжалось так сильно, что у него захватило дух. Марианна и куча ребятишек. Никогда не думал, что женщина с детьми такое завораживающее зрелище. Ветер трепал ее волосы, заплетенные в толстую косу, на ней коротенькое пальтишко, а под ним белый халат. На руках она держала малышку с забинтованной рукой. Другие дети пускали в ручейках кораблики, они громко кричали, толкались. Ник чувствовал, как на него накатывает тоска, черная тоска и безумное чувство безысходности. Она совсем рядом, а так далеко, что не переплыть эту пропасть, не перелететь. Тонкий профиль, пушистые ресницы, улыбается с легкой грустинкой. Во всем облике сквозит нежность, забота. Поцеловала девочку в пушистую макушку, прижала к себе. Вот наклонилась к ребятишкам, тоже кораблик запустила. Одного из них повернула к себе и пригрозила пальцем. Ник стиснул кулаки и закрыл глаза. Перед ними снова изрезанная жертва в разодранной одежде, в его кулаке эти шелковые каштановые пряди, а в другой руке плеть. Тихо застонал и снова посмотрел на жену. В солнечных лучах на ее пальце блеснуло обручальное кольцо, и он непроизвольно тронул свое. Вот и состоялась их последняя встреча. Где-то в глубине души Ник был счастлив, если вообще сейчас способен испытывать подобное чувство. Он боялся, что встретит сломленную женщину с загнанным видом, потерявшую вкус к жизни, но нет, это не про его малышку. Она сильная девочка, она намного сильнее его самого. Ее ничто не сломало, все плохое растворялось рядом с ней, заражалось ее негасимым светом. Даже сейчас в ней есть силы улыбаться этим детям, дарить им ласку и любовь. А сколько этой любви она дарила когда-то ему. Никто и никогда не любил его столь сильно, столь страстно как эта хрупкая девочка. Простит ли он когда-нибудь себя за то, что сделал с ней? С ними обоими? Никогда не простит. Ник смотрел на Марианну и чувствовал, как у него трясутся руки, как покрывается мурашками его холодная кожа. Это последняя встреча. Больше он не увидит ее никогда. Он обещал. Дьявол, он обещал и сдержит это проклятое слово. Зато теперь он может вспоминать ее именно такой — прекрасной, нежной. До этого дня он помнил окровавленное тело, зажмуренные от боли глаза мокрые от слез. Только сейчас он заметил, что Марианна до сих пор не заговорила ни с кем из детей. Он все еще не слышал ее голос. Все это время она общалась с ними жестами, в полной тишине. «Она больше не разговаривает»… «немая»…«почему ТАКИМ вечно везет»… Она перестала говорить после того, что он с ней сделал, от болевого шока, от отчаянья, от тех страданий, что он ей причинил. Ник облокотился о стену и тихо застонал….