— Разве вы не случайно оступились с Сандхерстом? Почему, скажите на милость, вы выбрали этого ничтожного сморчка? — спросил он, и она не услышала в его голосе даже намека на упрек.

Беата пожала плечами:

— Он красиво ухаживал и щедро осыпал меня комплиментами. Правда, мой отец относился к нему с презрением…

— И, как я понимаю, теперь благородный слуга народа вменяет вам это в вину.

— Просто Фэрфакс-Лейси сказал, что ищет любовницу менее опытную…

Маркиз с недоумением уставился на нее:

— Он так сказал? Беата кивнула.

— Тогда зачем вам навязываться в любовницы к такому грубияну? Зачем вам вообще стремиться стать чьей-либо любовницей? — Себастьян смотрел на нее столь пристально, что Беата подумала, уж не собирается ли он теперь поцеловать ее для утешения.

— Я не хочу быть ничьей любовницей. — Она постаралась прогнать воспоминания о поцелуях Стивена. — Как, впрочем, и женой тоже.

— Хм… ладно. Так где эта книжка стихов, ради которой вы меня сюда притащили? Мне бы не хотелось возвращаться в салон, не ознакомившись хотя бы с некоторыми из них.

Беата улыбнулась.

— Да вот же! — Она взяла книгу и протянула ее маркизу.

Когда он начал читать, его брови поползли вверх.

— Полагаю, это из личной библиотеки Эсме?

— Вовсе нет. — Она покраснела. — Я привезла ее с собой. Правда ведь, отдельные стихи совершенно… необычные?

— Мне понравилось это. — Себастьян сосредоточенно смотрел в книгу. — «О, мальчик прелестный, не полагайся на крылья своей красоты».

Беата кивнула, затем, почувствовав, что ее щеки покрывает румянец, быстро поднялась.

— Если бы я не встретил Эсме, то наверняка стал бы ухаживать за вами, леди Беатрикс. — Маркиз внезапно улыбнулся.

— Я не подхожу для того, кто чтит репутацию. И вообще, полагаю, нам пора вернуться в салон. — Она направилась к двери.

— Вам не потребовалось бы много времени, чтобы убедить меня в бессмысленности моей репутации. По крайней мере в случае с Эсме я был готов отказаться от репутации после первой же встречи, — признался Себастьян, следуя за ней.

Лицо Беаты приняло вопросительное выражение.

— Не забывайте, она тогда была замужем.

— Но теперь у нее нет мужа, — уточнила Беата.

— В этом и состоит моя проблема. Я по-прежнему твердо убежден, что Эсме должна стать моей женой, моей, а не кого-то другого. Я говорю вам это только для того, чтобы вы не волновались, если мне придется как следует взяться за вашего дорогого Фэрфакса-Лейси.

— Взяться? — Беата нахмурилась. — Что вы имеете в виду, маркиз?

— Да так, ничего. — Себастьян пожал плечами. — Надеюсь, что до применения силы дело не дойдет, но в любом случае никто не женится на Эсме, кроме меня.

Трудно пытаться прогнать чувство вины, когда у тебя умирает жена, решил наконец Рис. Все же они состояли в браке девять лет, если он не ошибался. Рис женился на Хелен, едва она вышла из классной комнаты; тогда они оба были слишком юными, чтобы сознавать, что делают, и, уж конечно, не он один виноват в том, что их брак не удался.

Рису трудно было даже представить, что ее больше не будет. Никто не пришлет ему ворчливого письма, не скривит губы при встрече, не будет писать мерзкие писульки после первого исполнения его нового музыкального произведения.

Проклятие, она не может умереть!

Рис был в доме леди Ролингс каких-нибудь несколько месяцев назад, и тогда Хелен находилась в полном здравии. Разве что его поразила хрупкость ее телосложения в отличие от пышных форм Лины, сплошь состоявшей из изгибов и округлостей.

Рис нахмурился. Не слишком благопристойно думать о любовнице, когда трясешься в карете, чтобы поздороваться со своей умирающей женой. И вообще, уместно ли здесь слово «поздороваться»?

Когда карета подъехала наконец к фасаду Шантилл-Хауса, он испытал чувство неподдельного облегчения. Разумеется, дело было не в том, что он любил Хелен; просто его невольно охватило естественное для таких случаев волнение. Надо же, его ядовитая на язык фригидная маленькая жена умирает!

Видит Бог, он должен был бы радоваться, но вместо этого образовавшийся в горле комок мешал ему дышать. Рису даже пришлось ухватиться за стенку экипажа, чтобы не упасть, когда он спустился на землю и у него на мгновение подогнулись колени.

— Я приехал повидаться с женой, — сообщил он без предисловия и направился мимо вышедшего навстречу Слоупа к лестнице. Услышав, как Слоуп окликнул его, он остановился и бросил на дворецкого нетерпеливый взгляд: — В чем дело, любезный?

— Если вы намерены поговорить с графиней прямо сейчас, то она в Розовой гостиной.

Рис выкатил глаза. Странное место для прощания с умирающей, разве нет? Впрочем, сейчас уже не до придирок. Может, она еще протянет до завтра…

Поспешно войдя в Розовую гостиную, Рис остановился. Его глазам предстало весьма типичное для английской действительности зрелище: дородный вельможа дремал, сидя в низком кресле у камина, красивая маленькая девица с нестерпимо ярко накрашенными губами склонилась над вышивкой, какая-то дама сидела за инструментом…

Впрочем, это была не просто дама, а его жена Хелен, и сидела она не одна: вместе с каким-то господином они исполняли одну из сонат Бетховена в мибемоль мажоре… и она смеялась!

Внезапно ее партнер наклонился и поцеловал ее в щеку. Поцеловал Хелен! Поцелуй был мимолетным, но Хелен тут же зарделась.

Риса обдало жаром, затем кинуло в холод.

— Ага, теперь я вижу, что слух о твоей скорой кончине весьма заметно преувеличен, — произнес он нараспев самым гадким тоном, какой сумел призвать на помощь.

Хелен подняла глаза, и ее рот безмолвно округлился, издав звук «о», но уже в следующий момент она повернулась к своему партнеру и слащаво проворковала:

— Прошу прощения, я чуть не сбилась, Стивен. — Пальцы Хелен снова взлетели над клавишами, как будто ее мужа здесь и не было.

Стивен? Кто такой этот Стивен? Рис смутно припомнил, что где-то уже видел этого человека. Партнер Хелен имел красивую наружность и полностью соответствовал английским представлениям о весьма достойном джентльмене. Черт, неужели его одурачили? Но зачем понадобилось звать его сюда? С чего вдруг его жена захотела, чтобы он примчался по ее зову? В любом случае Рис не собирался торчать здесь как пень, давая ей повод торжествовать победу и радоваться его позору. Ей-богу, он сейчас же развернется и прямиком отправится в Лондон. Жаль только, что его лошади устали, да и он сам, по правде сказать…

— Простите, — услышал Рис из-за плеча приятный голос и, обернувшись, увидел улыбающееся лицо леди Уидерс, тетки Эсме Ролингс.

— Лорд Годуин, — все так же любезно произнесла она. — Как замечательно, что вы к нам присоединились! Графиня заранее сообщила, что вы можете приехать с коротким визитом…

Теперь Рис взглянул на партнера Хелен совсем по-иному.

— Кто это такой? — взревел он, кивая головой в сторону музицирующей пары.

Леди Уидерс изумленно взглянула на него.

— Граф Спейд — член парламента от Оксфордшира, и он — большая умница. Нам всем очень приятно, что он почтил нашу компанию своим присутствием!

Рис постарался взять себя в руки. Он скорее провалится сквозь землю, чем позволит проявить хоть толику слабости.

В следующий момент Хелен, подойдя к нему, протянула руку и присела в реверансе.

— Дорогой Рис, я должна извиниться за свое письмо, — сказала она с убийственным спокойствием. — Местная знахарка действительно подозревала, что у меня плеврит, но, слава Богу, все обошлось.

— Что? Плеврит?

— Видишь ли, эта болезнь начинается с красной сыпи, а у меня оказалось раздражение от щетины, — пояснила она с тихим смехом. — Представляешь, какая я наивная! Наверное, ты был слишком молод, когда мы поженились, потому что прежде я с такой проблемой никогда не сталкивалась.

— Кажется, ты забыла, что все еще являешься моей женой. — Рису очень хотелось поставить жену на место, но, вместо того чтобы смутиться, она небрежно положила руку ему на локоть. Это была уже не та Хелен, рядом с которой он проснулся в тот день, когда они вернулись из Гретна-Грин, не девочка, которая то впадала в пронзительные истерики, то заливалась безмолвными слезами. Перед ним стояла настоящая светская дама — уравновешенная, холодная, неприступная.