Разглядывая кованые ворота, закрытые на большой замок, бросила взгляд на двухэтажный особняк, и единственное, что смогла вымолвить:

— Да…

Почувствовав прикосновение холодных пальчиков к моей руке, повернулась и увидела расстроенный взгляд материнских глаз. Да и немудрено.

Особняк, в котором нам предстояло жить, больше походил на дом с привидениями. Тетушки точно описали творившиеся вокруг запустение. Обшарпанные от краски стены дома вызывали ступор. Ухмыльнувшись точности промелькнувшей мысли, в поддержке похлопала рукой по ладони матери и, улыбнувшись, вымолвила:

— Не переживай. Глаза боятся, а руки делают. Я одного не понимаю. Почему дом в таком запущенном состоянии? У графа Барванского проблема с деньгами?

На мой вопрос Ярима лишь пожала плечами и еще больше сникла.

— Мам, ты что-то совсем раскисла. Понимаю, что в твоем имении условия проживания лучше. Но если бы не один недоумок, мы могли бы и до сих пор сидеть в лесной глуши. А то, что произошло, нам не изменить. Поэтому только вперед. Сейчас садимся в карету и двигаемся в замок. Пора снимать с папаши дань за последние двадцать лет.

По вопросительным женским взглядам поняла, они в очередной раз не совсем смекнули, что я сказала. Да и не беда. Мне главное — целенаправленно двигаться в нужном направлении.

Заняв места в повозке, я углубилась в мысли о предстоящих расходах на ремонт особняка. И хотя не знала расценки, но уже предполагала, что будут они немалые. Предстояло подумать, как наилучшим способом потрясти отчима. За очередными думами не заметила, что мы приехали к месту назначения.

Эром подвез нас к парадному крыльцу. Открыв дверь кареты, помог спуститься со ступенек.

Перед моим взором возвышался старинный пятиэтажный замок. Задрав голову, я с интересом рассматривала шпили крыш, уходящих высоко в небо, темно-серый монолит стен, из-за давности лет кое-где покрытый темно-зеленым мхом. Не ускользнули от моего внимания и оконные рамы, разделенные на маленькие квадраты деревянными перегородками, и движение штор, и мелькающие за стеклами любопытные лица прислуги.

Ярима, подхватив пальчиками края юбки платья, стала подниматься по ступенькам. Я последовала ее примеру. Тетушки зависли, смотря на меня восхищенными взглядами. Они еще ни разу не видели у меня такого горделивого достоинства и милого личика, на котором читалась одна скромность. Но меня хватило ненадолго.

Едва мы вошли в холл, первым, кого увидели, это был невысокого роста мужичок. Гладко прилизанные черные волосы на его голове напоминали цвет вороньего оперения. Узкие свинячьи глазки, усики и бородка сразу вызвали у меня отвращение. Ну не люблю я бородатых мужчин и ничего не могу с собой сделать. Да и обязана ли. Костюмчик, надетый на нем, был выглажен и отпарен так, что позавидовали любые хозяюшки.

Увидев, каким взглядом крысеныш проводил мою мать, сделала пару шагов и оказалась вплотную с управляющим. Перехватив его руку в мертвой хватке, нажала на болевую точку локтевого сгиба и, наклонившись к уху, едва слышно прошептала:

— Слышь ты… упыреныш. Если я еще, хоть один раз увижу брошенный пренебрежительный взгляд в сторону моей матери… Обещаю тебе ночные свидания с очаровательными тетушками. А знаешь, кто они у меня?

Сглотнув, едва сдерживая от боли пелену слез на глазах, мужчина замотал в отрицании головой.

— Ну, как же так! Вот папаша! Всей округе растрезвонил, что у его жены внебрачная дочь. А о прекрасных тетушках-призраках умолчал. Умолчал? — ткнув пальцем под ребра управляющему, с шипением спросила я:

— Умо-о-л-л-л-чал, — заикаясь, едва вымолвил старикашка.

Но быстро пришел в себя. Хорохорясь, попытался вырваться из моего крепкого захвата. Задрав голову, с вызовом посмотрел на меня.

— О! Да я смотрю, у тебя гонору с три короба. Призраков, выходит, не боишься.

— Нет…

Очередная презрительность, но уже в мою сторону, вызвала в груди гнев и немного растерянность. Я понимала, что должна поставить на место этого ничтожного человечишку, возомнившим себя неизвестно кем. Но не знала, как. Призраков видели только маги с седьмым уровнем магического потенциала. Стоявший передо мной мужичек магией навряд ли обладал. И я уж было занервничала, но на помощь пришла Кавис.

Ее появление было фееричным. Управляющий дернулся и застыл, выпучив глаза.

— Говоришь, приведений не боишься. А их удавки? — прапрабабушка выпустила изо рта извивающееся белого цвета кольцо. Оно, словно лассо, метнулось к мужскому горлу, обвив его, стало медленно затягиваться.

Управляющий захрапел, хватал руками удушающую петлю, но его пальцы ничего не могли нащупать.

Взмахом руки Кавис развеяла умерщвляющий силок. Замогильным голосом промолвила: — Я не потерплю неуважения от слуг. Надеюсь, ты запомнил урок. Могу еще раз ночью прийти, напомнить. Всем в замке накажи, чтобы головы не смели поднимать перед хозяйкой и ее дочерью. Распоясались. Забыли, за чей счет живете, — бросив леденящий душу взгляд на мужичка, она подплыла ко мне, шепнув: — Пошли Яриму догонять. Чувствую, Лавир мозг ей вынесет, — дородные плечи прапрабабушки дернулись от смешка.

Я тоже улыбнулась. Смешно было слышать из уст призраков мои словечки. Бросив управляющего, поспешила вслед ушедшей матери, шепнув на ходу:

— Ба, спасибо.

— Всегда, пожалуйста, моя девочка. Ты сильно мне напоминаешь меня в годы молодости.

Я понимала причину, по которой Ярима поспешила удалиться от меня, а затем и скрыться. Переживание в последние дни все чаще наползали на лицо матери. Не выдержав, спросила у нее:

— Мам, ты боишься возвращаться к мужу?

Графиня Барванская, вскинув голову, некоторое время смотрела на меня с грустью в глазах. Встав с кресла, она подошла и, взяв мою руку, сжав ее своими прохладными пальчиками, с печалью в голосе вымолвила:

— Я переживаю за тебя. Лавир — импульсивный человек и порой бывает грубым и прямолинейным. Боюсь, он наговорит много лишнего и не совсем приятного для твоих ушек.

В душевном порыве к женщине, сделавшей для меня так много, обхватила ее руками, шепнув:

— Не бойся за меня. Мы отправляемся в змеиное логово. Я сумею выдержать любые толки и оскорбления. Переживаю лишь за тебя. Ты — леди из высшего общества. Предполагаю, что презренные взоры и, возможно, плевки в твою сторону будут куда «выразительнее».

— Девочка моя. Я стала жить только благодаря твоему появлению в моей жизни. А мнение высшего общества с некоторых пор меня мало волнует».

Воспоминания недавнего разговора всколыхнули в моей душе нежность и сердечную благодарность. Заслышав мужской резкий баритон с нотками злости, вновь подхватила пальчиками края пышной юбки платья (до чего нравится это делать) и поспешила в том направлении, откуда раздавался шум. Жалела об одном, что отсутствовала при всем разговоре четы Барванских:

— Ты не имела права без моего разрешения покидать замок. Не дождавшись от тебя наследника рода, я привел в дом своего ребенка. Ты должна была заняться его воспитанием.

В голосе мужчины, стоявшего в метре от матери, сквозил один лед. Я замедлила шаги в желании рассмотреть Барванского.

Тучный, слегка полноватый, среднего роста мужчина лет пятидесяти. Густые, крупной волной, темно-русые волосы без единой седины. И, на мой взгляд, это единственное, что могло привлечь к нему особ женского пола. Хотя, как говорят, о вкусах не спорят. У мужа Яримы было немного опухшее, багрово-красного цвета лицо. Возможно, оно побагровело от бурлящего внутри гнева. Ершистые брови больше напоминали грозовые тучи, нависшие тяжестью над небольшими искрометными глазами. Я ошиблась, считая, что у графа красивые были только волосы. Волевой подбородок и греческой формы нос скрадывал все недочеты, придавая лицу Лавира строгую аристократичность.

Бросив в мою сторону взгляд, граф вновь посмотрел на мать в желании продолжить разговор, но тут же закрыл рот и буквально через мгновение впился в меня глазами.

«В бой», — мысленно вымолвила я и, выпятив вперед губы, ринулась на амбразуру: