И нервы Идонта, видно, совсем сдали. Упав на не струганные доски помоста, мужчина зашелся в рыданиях.

Подойдя к нему, я присела на корточки. Успокаивая, с жалостью прошлась рукой по его грязным волосам.

— Все уже позади. Убийцы найдены и понесут заслуженное наказание. Вы живы. Сейчас с вас снимут колодки, и вы пойдете домой.

Мужчина поднял уставшее в грязных разводах лицо, красные опухшие глаза опустошенно смотрели на меня.

— Всю жизнь у Единого, буду молить за вас. Маленькая, бесстрашная леди Киара, вставшая на защиту бедняка...

Идонт еще что-то хотел сказать, но к нам подошел Тьерр.

— Идонт Коральских, в связи открывшимися обстоятельствами вашей невиновности, вы освобождаетесь из-под стражи. Снять кандалы! — приказал капитан.

Стражи, подняв на ноги мужчины, освободили его от деревянных оков и помогли спуститься с постамента. Несмотря ни на кого, Идонт побрел мимо рядов страж охраны, остановился напротив брата и жены. Стал наблюдать, как на их ноги надевают деревянные колодки.

— Что смотришь?! — с ненавистью завизжала Фани. — Тебе все равно ничего не достанется. Мы продали дом и твою мастеровую. Ненавижу тебя! Ненавижу! Ступай к храму Единого, может, там тебе кто монету подкинет, — зайдясь в злом смехе, женщина закашлялась и замолкла, когда ее грубо толкнул в спину страж.

Проводив жену пустым взглядом, Идонт посмотрел на брата и, оглядевшись по сторонам, пошел дальше.

Я еще некоторое время, стоя на мостках, покусывая губу, уговаривала себя не вмешиваться. Но потом вспомнила, что нам нужен второй извозчик, и словно пуля, слетела со ступенек. Догнать Коральского было делом пары минут. Но вновь, как назло, вмешался Тьерр.

— Леди Киара. Куда вы так спешите?

— Я… — остановившись, в недоумении посмотрела на капитана.

— Леди Киара. Приношу лично от себя извинения и благодарность. Вы должны понимать, что на стол канцлера Аргаира Арвайского ляжет донесение о сегодняшнем инциденте, в котором вы принимали непосредственное участие.

— Да пишите хоть Папе Римскому, — гортанно рявкнув, мгновенно сообразила, что ляпнула в спешке. Быстро постаралась исправиться, вновь включив дурочку: — Ой! Простите. Я очень спешу. Нужно маму найти и попросить ее взять к нам на работу Идонта. Понимаете, позарез второй извозчик требуется.

— Не беспокойтесь. Укажите место, где находится графиня Барванская, и я лично отвезу вас к ней.

Сначала я разозлись на капитана, но, увидев, с каким трудом Идонт переставляет ноги, обрадовалась. И уже минут через десять мы подъезжали к матери.

При виде меня Ярима покачнулась, но ее тут же поддержал за руку Растиан.

— Киара.

Только и смогла едва слышно вымолвить графиня. Подойдя, она ощупала меня со всех сторон.

— Мам, не переживай. А я нам еще одного извозчика нашла. Ты не будешь возражать?

Бросив взор на стоящего возле двойки лошадей оборванного мужчину, Ярима перевела на меня нечитаемый взгляд. Вздохнув, спросила:

— А он хоть лошадьми управлять может?

— Не может, научим, не захочет, заставим… Ой! — в очередной раз прикусив губы, посмотрела по сторонам.

— Капитан, будьте так любезны. Подвезите нас с Идонтом к нашей карете. Буду век вам благодарна, — подхватив мать под руку, повела ее к двуколке, но Ярима остановилась.

— Киара. Ты поезжай, а мне еще с порчей на разорение разбираться.

И я уехала, оставив маму под присмотром темных, заботливых глаз. И по тому, как последующие дни вела себя Ярима, поняла, что женское сердечко дрогнуло. Но вмешиваться не стала, у меня было полно забот и хлопот по обустройству таверны и обучению набранных музыкантов.

Я спешила. Занималась с ними весь день, отвлекаясь лишь на маленькие перерывы и перекусы. Пока в моем ансамбле было два гитариста, пианистка и скрипачка. Барабанщик, закрывшись в отдельной комнате, осваивал азы, стуча по разложенным металлическим пластинам.

Нанятые бытовики не зря отработали свои деньги. Привели наше место выступления в тот вид, который хотела. Наша площадка представляла из себя небольшое возвышение. По его краям у стен возвышались ступеньки, ведущие в другое здание, где располагались гримерки и комнаты для жилья. Были у меня и такие музыканты.

Между лестницами весь центр стены занимало сукно. Есть задумка задействовать магические камни с различной подсветкой. А пока, разместив музыкантов, чтобы привыкали к сцене, продолжала вдалбливать в них новый ритм и синхронность исполнения.

В день открытия мы сильно волновались и не зря.

Публика пожаловала такого вида, словно ее у пивных бочков собирали. Срочно потребовался фейсконтроль. Лучше у нас будет один приличный посетитель, чем тридцатка пьяных рож.

Энзо сильно переживал, орал, что я его полностью разорю. А я лишь отмалчивалась и упорно продолжала гнуть свою линию поведения с клиентами нашего заведения.

Я хотела, чтобы в нашу таверну приходили отдохнуть, послушать мой голос и музыку. Отказалась от корсета, сшила на заказ приталенные платья, и первое наше выступление приняли в немом изумление. Сразу нашлись охотники на мое тело. Пришлось показать «стражу». Бабушкина удавка быстро остудила мужской пыл.

К концу третьей недели все практически пришло в норму. Я добилась того, чего хотела. По столице быстро расползся слух о заморской диве Софи. Теперь, чтобы попасть на мое выступление, столики оплачивали заранее. Плюс еще один дополнительный доход в нашу копилку.

Это случилось на пятую неделю. Входная дверь открылась, но даже полумрак не помешал мне рассмотреть спускающегося вразвалочку по ступенькам герцога Арвайского. За ним не менее важно ступал граф Маджонский, не забывая чуть с пренебрежением осматривать посетителей заведения.

Сколько раз за этот год я мечтала об этой встрече. Сколько раз вонзала в их сердца клинок, но, оказывается, расслабилась и не была готова к встрече.

Мой голос дрогнул и замолк, сердце учащенно застучало. От чувства, как кровь схлынула с лица, дернулась, испугавшись, что морок спал. Замолчав, резко отвернулась, уж лучше пусть посетители осматривают мою до неприличия обтянутую платьем пятую точку, чем увидят истинное лицо. Но я зря волновалась.

Растиан бросив на меня хмурый взор, продолжил перебирать струны гитары.

Глубоко вдохнув, выдохнула из легких весь скопившийся воздух. Успокоив дыхание, повернулась и с играющей улыбкой на губах осмотрела зал. Подождала, когда Дирван и Вильгар сядут за столик и, не обращая на них внимания, продолжила петь.

— Дирван!.. Ты только посмотри!.. А слухи не врали! Какая красавица!..

Вчерашний вечер прошел как в тумане. Одному Богу известно, каких трудов мне стоило не закричать на весь зал: «Эти ДВОЕ — УБИЙЦЫ!»

Находясь в сильном эмоциональном состоянии, я допела песню, а потом как перекрыло. Пробовала несколько взять ноту, но спазм мгновенно обхватывал голосовые связки, и голос срывался.

Пришлось оправдываться перед посетителями. Нацепив на лицо обворожительную улыбку, извинилась, сказав: «Простите, господа, что-то я сегодня не в голосе, поэтому вынуждена покинуть вас».

— Несравненная Софи! Только не лишайте нас своего внимания!

Посмотрев на кричавшего, едва не выразила гримасой лица своего внутреннего омерзения. По-моему, Дирван был готов хоть сейчас разложить меня на столе. Тяжело сглотнув, развернулась и, вильнув бедрами, с нотками ехидства в голосе прокричала:

— Мальчик!.. Увидимся завтра!

Дружный мужской гогот, пролетевший над залом, был бальзамом для ушей, только сил не прибавил. Я едва переставляла ноги, считая ступени лестницы, ругала себя за то, что при декорации сцены могла обойтись бы и без всяких возвышающихся вычурностей.

Как добрела до своей гримерки, не помню. Машинально переоделась. Надев изящную шляпку и подхватив ридикюль, направилась на выход. Выйдя из здания, поспешила к карете. Идонт дожидался меня до закрытия таверны. Обычно это было в полночь.

Ярима не ругала меня за очередную выходку на площади. Видно, не осталось сил, да и чувствовала она себя виноватой. Мама совсем забыла о государственном устройстве столицы. Вот и не обратила внимания, как в определенное время горожане, не желающие смотреть казнь, быстро покинули главную площадь Сарварс.