— Да, — ответил образ. — Это и есть последняя шутка моих создателей. Чтобы путешествовать в гиперпространстве, ты должен уподобиться мне. Стать лишь конфигурацией сил и памяти — неживым, неразумным и неспособным скучать. Я могу все устроить, если ты попросишь. Процедура предельно проста — все равно что вырастить один кристалл из другого или выстроить из живых клеток определенную структуру.

У Криша перехватило дыхание. Затем он спросил:

— А я буду… помнить?

— Да. У тебя сохранится личная память как добавление к той, которую я тебе дам. А вот человеческий характер не сохранится: ты не будешь ни агрессивен, ни зол, ни эгоистичен, ни любопытен. Ты станешь устройством для ответов на вопросы.

Разум Криша с негодованием отверг предложение Образа. Но стоило глазам бывшего директора натолкнуться на циферблат воздухопроизводителя — и он сразу понял, каким будет ответ. А затем, словно в пророческом озарении, Криш понял, что произойдет дальше. Он закончит путешествие на Динару. Он будет говорить правду — и правда эта окажется разрушительной.

Он будет преследовать людей — по всей вселенной и до скончания времен. Со временем найдутся и другие неосторожные искатели знания, которые последуют по избранному им пути. Криш принимал предложение — и становился палачом человечества.

Но где и когда люди колебались, решая: стоит ли рискнуть спасением своей расы ради личной выгоды?

Все, подумал Криш, программа ясна.

Как-то утром на пути по колесу доктор Вальтер Альварес изменил свой обычный маршрут, спустившись к платформе уровня «С». Как обычно, несколько человек стояли у окна, вглядываясь в необъятную сине-зеленую планету, светившуюся внизу. Одеты они были в одинаковые серые блестящие комбинезоны — одежду со съемными рукавицами и шлемами, которая при необходимости быстро превращалась в скафандр. Носить ее было достаточно неудобно, но ничего не попишешь: согласно протоколам Спутник Исследования и Пропаганды в любую секунду мог подвергнуться атаке.

Ничего примечательного, впрочем, не приключалось с СИИП 3107А, находившемся на орбите седьмой планеты системы звезды спектрального класса G в созвездии Змееносца. Они крутились там уже два с половиной года, и большинство из астронавтов еще даже не ступали на землю.

Там, в окне, она и плыла, сине-зеленая, пышная и сочная — кислородная планета, две трети суши, мягкий климат, почва буквально ломится от минералов и органики.

У Альвареса слюнки потекли при одном взгляде на планету. У него уже началась «колесная лихорадка» — впрочем, она уже овладела всем экипажем. Альварес просто жаждал спуститься туда — к естественной гравитации и естественным недугам.

Уже около месяца экипаж спутника испытывал явственное ощущение, что вот-вот намечается прорыв. Все время намечается — и никак не произойдет.

Мимо прошла пухленькая ортомашинистка по имени Лола — и несколько мужчин проводили ее взглядами, машинально присвистнув.

— Кстати, — заговорщически проговорил Олаф Маркс, положив руку на плечо Альваресу, — ты не слышал, что приключилось вчера на большом банкете?

— Нет, — раздраженно ответил Альварес, высвобождая плечо. — Я туда не ходил. Терпеть не могу банкеты. А что?

— Ну, как мне рассказывали, значит, жена коменданта сидела как раз напротив Джорджа…

Интерес Альвареса резко обострился.

— Ты имеешь в виду горгона? И что же он сделал?

— Я ж тебе и рассказываю. Он весь обед на нее пялился. Потом подоспел десерт — лимонная меренга. Тогда старина Джордж…

Зазвенел сигнал смены. Альварес нервно вздрогнул и взглянул на часы у себя на большом пальце. Все остальные растекались. Уходил и Олаф, хохотавший, как последний дурак.

— Умрешь со смеху, когда услышишь, — крикнул он. — Ей-богу, хотел бы я сам там оказаться! Пока, Уолт.

Альварес неохотно двинулся в противоположную сторону. В коридоре «В» кто-то крикнул ему вслед:

— Эй, Уолт! Слышал про банкет?

Он помотал головой. Обратившийся к нему пекарь по имени Педро ухмыльнулся и помахал рукой, исчезая в изгибе коридора. Альварес открыл дверь Отдела ксенологии и вошел туда.

За время его отсутствия кто-то начертил на стене новую схему. Она составляла десять футов в вышину и представляла из себя россыпь небольших прямоугольничков, соединенных сетью линий. Сначала Альварес принял этот замысловатый чертеж за новую организационную таблицу для Спутниковой Службы и невольно вздрогнул — но при ближайшем рассмотрении схема оказалась слишком запутанной, точнее, в ней царил полный хаос. Часть блоков была затерта мелом, а поверх них вырисовывались другие. Атмосферу запутанности и неразберихи удачно дополняла физиономия Элвиса Вомрата. Он стоял на стремянке и елозил тряпкой в правом верхнем углу схемы.

— Н-панга, — раздраженно пробормотал он. — Так вправо достаточно?

— Да, — неожиданно продудел голос откуда-то сбоку. Альварес огляделся, но никого не заметил. Голос продолжал: — Но при этом он Р-панга своим кузенам и всем их Н-пангам или больше, за исключением тех случаев, когда…

Заглянув за стол, Альварес разглядел на ковре обладателя голоса, розовато-белого сфероида с тянувшимися от него во все стороны разнообразными придатками, похожего на плавучую мину — горгона Джорджа.

— A-а, ты здесь, — протянул Альварес, доставая эхо-зонд и гумидометр. — И что значит вся эта чепуха, которую я тут услышал… — Он принялся тыкать в горгона разнообразной контрольной аппаратурой, производя свое обычное утреннее обследование. Единственный яркий момент в ежедневной рутине; амбулатория могла и подождать.

— Так-так, — перебил Вомрат, яростно стирая. — Р-панга кузенам… минутку-минутку, сейчас. — Он обернулся, нахмурившись: — Альварес, я сейчас закончу. Н-панга и больше, за исключением тех случаев, когда… — Он начертил с полдюжины блоков, пометил их и стал проводить соединительные линии. — Ну как, теперь верно? — спросил он у Джорджа.

— Да, только теперь тут неверный панга кузенам матери. Начертите снова — от Н-панг кузенов отца к О-пангам или больше кузенов матери… Да, и теперь от Р-панг дядьев отца к кузенам панг дядьев матери…

Рука Вомрата замерла. Он уставился на схему — в головоломном переплетении линий невозможно было разобраться, какой блок с каким соединяется.

— О Боже, — безнадежно вымолвил он. Затем спустился с лесенки и сунул стило в ладонь Альваресу. — Теперь твоя очередь сходить с ума. — Он нажал кнопку интеркома на столе и выпалил: — Шеф, я ухожу. Подальше отсюда.

— Вы привели в порядок схему? — раздался голос из интеркома.

— Нет, но…

— Наряд вне очереди. Примите таблетку. Альварес там?

— Так точно, — покорно ответил Вомрат.

— Тогда оба зайдите ко мне. Джорджа в кабинете не оставлять.

— Здравствуйте, доктор, — продудел сфероид. — Вы мне панга?

— Ох нет, давайте не будем, — простонал Вомрат и потянул Альвареса за рукав. Когда они вошли в кабинет руководителя отдела ксенологии Эдварда Х. Доминика, похожего на лысого медведя, тот сидел, сгорбившись, за широким столом, с жеваной сигарой в пальцах.

— Вомрат, — рявкнул он, — когда вы наконец сделаете схему?

— Не знаю. Быть может, никогда. — Доминик бросил в его сторону суровый взгляд, но Вомрат лишь пожал плечами и закурил сигарету.

Доминик перевел взгляд на Альвареса.

— А вы слыхали, — спросил он, — что случилось вчера на банкете в честь Джорджа?

— Нет, не слышал, — ответил Альварес. — Вы или расскажите или будьте любезны впредь об этом даже не заикаться.

Доминик потер бритый череп и молча проглотил оскорбление.

— Когда подали десерт, — начал он, — Джордж сидел в таком маленьком откидном креслице как раз напротив миссис Карвер. И когда она ткнула вилкой в пирог — а это была лимонная меренга — Джордж закатился на стол и сцапал у нее тарелку. Миссис Карвер завизжала, отшатнулась — видимо, решила, что на нее нападают — у нее… вылетел стул. М-да… это… была… сцена.