Сложность состояла лишь в том, что все время оказываться правым просто невозможно. Следуя букве протоколов или блестяще импровизируя — и так, и эдак — ты обречен на ошибки. Суть же состояла в том, что все следовало отбрасывать и продолжать в том же духе.

Карвер поиграл желваками и выпрямил спину, взирая на больного горгона сверху вниз. Горгон занемог: конечности его поникли и слабо шевелились. Кожа горгона была сухой и горячей на ощупь.

— И давно он в таком состоянии? — вопросил Карвер, немного запнувшись на слове «он»; для коменданта инопланетянин всегда был «оно».

— Примерно двадцать минут, — сказал доктор Несельрод. — Я сам пришел сюда… — он подавил зевок —…около десяти минут назад.

— Кстати, что вы тут делаете? — спросил его Карвер. — Сейчас смена Альвареса.

— Знаю, — ответил Несельрод с видом несколько смущенным. — Но Альварес находится в лазарете — в качестве пациента. Насколько мне известно, он напал на помощника повара Самуэльса — вылил ему на голову суп. Он кричал, что хочет вскипятить фурункул на шее Самуэльса. Мы вынуждены были ввести ему успокоительное — для этого потребовалось трое человек.

Карвер заиграл желваками.

— Скажите, Несельрод, трам-тарарам, что происходит на вашем колесе? Сначала эта тварь набрасывается на мою жену… теперь Альварес… — Он сверкнул глазами в сторону Джорджа. — Вы можете привести в чувство, это… чем бы оно ни было?

Вопрос коменданта застал Несельрода врасплох.

— Сложная задача. Мы ничего не знаем о горгонской медицине… Может, попробовать связаться по лучу с базой и спросить у самих горгонов?

Вне всякого сомнения, решение Несельрода представлялось разумным: единственной загвоздкой оставался вопрос интерпретации. Была эта болезнь следствием их небрежения или же Тем самым необходимым и соответствующим наказанием, которое они искали? Карвер взглянул на часы — оставалось как раз три часа до окончания крайнего срока, назначенного старейшинами.

— Как по-вашему, какого он сейчас цвета? — спросил Карвер у Несельрода. — Не розового, бьюсь об заклад.

— Не-е. Но и не синего. Я бы сказал — что-то близкое к фиолетовому.

— Гм. Ну, так или иначе — он уменьшился, не так ли? Причем заметно.

Несельрод согласился.

Карвер принял решение.

— Сделайте все, что в ваших силах, — сказал он Несельроду. Связавшись по браслету — интеркому, Карвер запросил: — Есть у нас линия видимости с базой на планете?

— Так точно, сэр, — послышался голос оператора.

— Хорошо, дайте мне Рубинсона.

Прошло несколько секунд.

— База слушает.

— Рубинсон, говорит Карвер. Сообщите старейшинам, что у нас тут есть оч-чень недовольный горгон. Мы сами точно не знаем, как это случилось — может быть все, что угодно — но он здорово похудел, а его цвет… — Карвер поколебался, — …синеватый. Да, определенно синеватый. Понимаете?

— Так точно, шеф. Слава Богу! Немедленно отправлю уведомление, а затем снова свяжусь с вами.

— Ладно. — Карвер закрыл наручный переговорник с убедительным щелчком. Вид у горгона был, что и говорить, совсем неважнецкий. Впрочем, ничего, ничего страшного. Случившееся с горгоном — дело самого горгона; у Карвера хватало и своих забот.

Альварес проснулся с жуткой головной болью и острым чувством вины. Находился он не в своей каюте, а на одной из лазаретных коек, облаченный в больничную пижаму с неизменным шлемом-капюшоном и перчатками, пригодную для превращения в скафандр. На дальней стене комнаты, как раз напротив него, висели стенные часы. Одиннадцать вечера — время его вахты. Охая и ахая, Альварес выскочил из постели и застыл взглядом на карте, прикрепленной к спинке кровати. «Мания, галлюцинации. Полный покой. Назначено Несельродом».

Галлюцинации: да, вот и сейчас — одна из них. Альварес припомнил разом все — и громадную супницу с отваром из черепашьего суррогата над изумленным лицом Самуэльса — и дымящуюся зеленую струю.

Боже милостивый! Неужели это и в самом деле было — Самуэльс! И горгон!

Стеная и пошатываясь, Альварес рванулся из комнаты мимо дневального Мюнха, который держал на коленях видеокнигу и поэтому не сумел вскочить вовремя.

— Доктор Альварес! Доктор Несельрод сказал…

— К черту Несельрода! — прорычал Альварес, роясь в холодильничке. Он ясно помнил, что культуры были здесь!

— …не выпускать вас, пока вы не придете в норму. Кстати, как вы себя чувствуете, доктор?

— Превосходно! Как он?

Мюнх, похоже, был озадачен и встревожен.

— Самуэльс? Только поверхностные ожоги. Мы уложили его в каюте, поскольку…

— Да при чем тут Самуэльс! — зашипел Альварес, хватая Мюнха за грудки. — Горгон!

— Ах, да, он тоже болен. Но откуда вы знаете, доктор? Вы же вовсю храпели, когда это произошло. Послушайте, отпустите мою одежду — вы меня нервируете.

— Где? — вопросил Альварес, приближая свою костлявую физиономию вплотную к лицу Мюнха.

— Что «где»? Ах, вы имеете в виду горгона? Там, наверху, в малом конференц-зале, когда я в последний раз…

Альварес оттолкнул дневального, выскочил за дверь и полетел по коридору подобно маленькой бородатой комете. Наверху он обнаружил встревоженную толпу: коменданта вместе с миссис Карвер, Доминика со всем его персоналом, Урбана и двух ассистентов из Отдела семантики, санитаров, дежурных — и доктора Несельрода. Несельрод бессмысленно хлопал усталыми воспаленными глазами и производил впечатление человека, сидевшего несколько ночей на одних психостимуляторах. Увидев Альвареса, он вздрогнул.

— Что происходит? — вопросил Альварес, хватая коллегу за рукав. — Где горгон? Что…

— Не шумите, — оборвал его Несельрод. — Джордж вон в том углу за Карвером. Мы ожидаем делегацию с планеты. Рубинсон сообщил, что они прибывают — трое с каким-то ящиком…

Из громкоговорителя донеслось:

— Посыльное судно состыковано. Контакт. Есть контакт. Шлюз открывается; будьте готовы — идут.

Альварес ничего не мог разглядеть за глыбой Карвера; он попытался отойти чуть в сторону, но на его пути встал Несельрод.

— Мне нужно видеть, — раздраженно заметил Альварес.

— Послушайте, — зашептал Несельрод. — Я знаю, что вы сделали. Я проверил по описи Бац-офф и те культуры. Горгон, похоже, превосходно восстанавливается, хотя вас тут благодарить не за что. А теперь скажите — выветрился из вас тот состав или нет? Потому что в противном случае…

По всей группе внезапно пронесся шелест. Альварес и Несельрод повернулись как раз вовремя — и увидели, как в открывшуюся дверь вразвалку проковыляли два внушительных на вид горгона; на себе они волокли металлический ящик.

— Куях! — приветственно произнес первый. — Где горгон Джордж?

— Со мной все в порядке, — пробормотал Альварес. — Иначе я давно уже проделал бы с вами что-нибудь этакое… нецивилизованное, разве не ясно?

— Да, пожалуй, — отозвался Несельрод. Они плотнее прижались друг к другу локтями, пока группа перемещалась, освобождая пространство для трех инопланетян. Встав на цыпочки и внимательно приглядевшись, Альварес увидел наконец Джорджа, неуверенно маячившего меж двух других горгонов.

— Вид у него просто жуткий. А те двое, они ведь гораздо больше, не так ли?

— Ну, Джордж, когда мы его взяли, был покрупнее, — пробормотал Несельрод. — Послушайте, Уолт, если выяснится, что вы загубили все дело, я сам приму дозу Бац-оффа — и тогда…

— Тихо! — прорычал Альварес.

Один из горгонов объяснял:

— Это панга-ящик. Что вы говорите? Вы знаете, что такое панга?

— В общем-то — уфф — и да, и нет, — сконфуженно ответил Доминик. — Но как насчет наказания? Насколько мы поняли…

— Наказание потом. Ты, Джордж, давай в ящик.

Джордж послушно потопал к ящику и присел на корточки у отверстия. Затем неуверенно подпрыгнул; всем присутствующим он напомнил дородную женщину, пытающуюся забраться в маленький спортивный вертолет. Раздался легкий всплеск нервного смеха, быстро подавленный.