– Этих безбожных дикарей я на своем «Брюхе» не повезу.

Два брата, капитаны кораблей «Ртуть» и «Гончая», посочувствовали им и пригласили в каюту на бокал красного вина из Бора. Видя их учтивость, Дени возымела надежду, но они запросили цену, намного превышавшую ее возможности – а быть может, и возможности Ксаро. «Ущипни меня» и «Косоглазка» были слишком малы для нее, «Головорез» шел в Яшмовое море, «Магистр Маноло» непонятно как держался на плаву.

На пути к следующему причалу сир Джорах коснулся ладонью ее спины.

– Ваше величество, за вами следят. Нет, не оборачивайтесь. – Он осторожно направил ее к лотку медника. – Вот отменная работа, моя королева, – сказал он громко, подавая ей большое блюдо. – Видите, как оно блестит на солнце?

В ярко начищенной меди Дени увидела себя, а когда сир Джорах слегка отвел блюдо вправо – и то, что происходит позади.

– Я вижу темнокожего толстяка и другого – старого, с посохом. Который?

– Оба. Они преследуют нас с самой «Ртути». Медь искажала отражение – один незнакомец казался длинным и тощим, как скелет, другой – необычайно широким.

– Превосходное блюдо, госпожа, – уверял торговец. – Яркое, как само солнце! Для Матери Драконов – всего тридцать монет.

Блюдо стоило не больше трех.

– Где моя стража? – воскликнула Дени. – Этот человек хочет ограбить меня! – Джораху она, понизив голос, сказала на общем языке: – Быть может, они не желают мне зла. Мужчины глазели на женщин испокон веков – возможно, все дело в этом.

Медник не обращал внимания на ее шепот.

– Тридцать? Разве я сказал тридцать? Экий я дуралей. Двадцать, конечно.

– Вся медь у тебя на лотке не стоит двадцати монет, – бросила Дени, изучая отражение. Старик с виду походил на вестероссца, а темнокожий, должно быть, весил не меньше двадцати стоунов. «Узурпатор обещал сделать лордом того, кто меня убьет, а эти двое заплыли далеко от дома. А может, их наняли колдуны, чтобы захватить меня врасплох?»

– Десять, кхалиси, – за твою красоту. Будешь в него смотреться. Только моя медь достойна отражать твое лицо.

– Да, оно может пригодиться – нечистоты выносить. Если ты его выбросишь, я, может, его и подберу, но платить за него? – Дени сунула блюдо обратно. – Видно, черви заползли тебе в нос и съели твои мозги.

– Восемь монет, – вскричал торговец. – Мои жены побьют меня и обзовут дураком, но в твоих руках я – беспомощное дитя. Ну же, восемь! Себе в убыток!

– На что мне тусклая медь, если у Ксаро Ксоана Даксоса я ем на золоте? – И Дени отвернулась, посмотрев при этом на незнакомцев. Темнокожий был почти столь же широк, как отражение в блюде, с блестящей лысиной и гладким лицом евнуха. За его потемневшим от пота желтым шелковым кушаком торчал длинный кривой аракх. Выше пояса он был гол, если не считать до нелепости маленькой безрукавки с железными заклепками. На мощных ручищах, широкой груди и объемистом животе виднелись старые шрамы, белые по сравнению с коричневой кожей.

На его спутнике был дорожный плащ из некрашеной шерсти с откинутым назад капюшоном. Длинные белые волосы падали на плечи, шелковистая белая борода скрывала нижнюю часть лица. Старик опирался на крепкий посох с себя ростом. Только глупцы стали бы так пялить на нее глаза, если бы замышляли дурное. Однако благоразумнее все же было вернуться к Агго и Чхого.

– У старика меча нет, – заметила она Джораху на общем языке, увлекая его за собой.

Медник кинулся за ними.

– Пять монет – и оно твое! Оно же создано для тебя!

– Посохом из твердого дерева можно расколоть череп не хуже, чем палицей, – ответил сир Джорах.

– Четыре! Я ведь вижу – оно тебе понравилось! – Медник плясал перед ними, тыча блюдом в лицо.

– Идут они за нами?

– Подними чуть повыше, – сказал рыцарь торговцу. – Да. Старик притворяется, что разглядывает гончарный товар, но смуглый не сводит с вас глаз.

– Две монеты! Две! – Медник запыхался оттого, что бежал задом наперед.

– Заплати ему. Пока он себя не уморил, – сказала Дени сиру Джораху, не зная, на что ей огромное медное блюдо. Пока рыцарь доставал деньги, она обернулась, вознамерившись положить конец этой комедии. Кровь дракона не станет бегать по базару от дряхлого старца и жирного евнуха.

Перед ней возник какой-то квартиец.

– Это тебе, Матерь Драконов, – сказал он, преклонив колени и сунув ей украшенную драгоценностями коробочку.

Дени безотчетно приняла ее. Коробочка была из резного дерева, с перламутровой крышкой, выложенной яшмой и халцедонами.

– Ты слишком щедр. – Внутри лежал блестящий скарабей, сделанный из оникса и изумруда. «Как красиво, – подумала Дени. – Это поможет мне заплатить за проезд». Когда она протянула руку к жуку, человек сказал что-то вроде «Сожалею», но она пропустила это мимо ушей.

Скарабей с шипением развернулся.

Дени успела разглядеть зловещее черное лицо, почти человеческое, и выгнутый хвост, с которого капал яд… В следующий миг коробочку выбили у нее из рук. Дени закричала от боли, держась за пальцы, заорал медник, завизжала какая-то женщина – все кругом подняли крик и начали толкаться. Сир Джорах ринулся куда-то, уронив Дени на одно колено. Старик вогнал в землю конец своего посоха. Агго, проскакав через палатку торговца яйцами, спрыгнул с седла. Щелкнул кнут Чхого. Сир Джорах огрел евнуха блюдом по голове. Вокруг с криками теснились моряки, торговцы и шлюхи.

– Тысяча извинений, ваше величество, – опустился на колени старик. – Он мертв. Я не сломал вам руку?

Дени, поморщившись, сжала пальцы в кулак.

– Не думаю.

– Я должен был выбить ее у вас, – начал он, но ее кровные всадники уже накинулись на него. Агго пинком вышиб у него посох, Чхого обхватил его за плечи и приставил к горлу кинжал.

– Кхалиси, мы видели, как он тебя ударил. Показать тебе, какого цвета у него кровь?

– Отпустите его. – Дени поднялась на ноги. – Посмотри на нижний конец его посоха, кровь моей крови. – Евнух тем временем повалил сира Джораха. Дени бросилась между ними в тот самый миг, когда аракх и длинный меч вылетели из ножен. – Опустите оружие! Перестаньте!

– Ваше величество? – Мормонт опустил свой меч всего на дюйм. – Эти люди напали на вас.

– Они меня спасали. – Дени потрясла ушибленной рукой. – Это тот, другой, квартиец, замышлял недоброе. – Она оглянулась вокруг, но он уже исчез. – Он из Жалостливых. В коробочке, которую он дал мне, был мантикор, а старик у меня ее выбил. – Медник все еще валялся на земле, и Дени помогла ему встать. – Мантикор тебя ужалил?

– Нет, добрая госпожа, – трясясь, ответил он, – иначе я был бы уже мертв. Но он коснулся меня. А-ай! Упал прямо мне на руку. – Он обмарался – и не диво.

Дени дала ему серебряную монету за урон и отослала прочь, а потом снова обернулась к старику:

– Кому я обязана своей жизнью?

– Вы ничем не обязаны мне, ваше величество, а зовут меня Арстан, хотя Бельвас в пути нарек меня Белобородым. – Чхого отпустил его, но старик так и остался стоять на одном колене. Агго перевернул его посох, тихо выбранился по-дотракийски, соскреб о камень останки мантикора и отдал посох старику.

– А кто такой Бельвас? – спросила Дени.

Громадный коричневый евнух вышел вперед, спрятав в ножны свой аракх.

– Это я. Бельвас-Силач, как прозвали меня в бойцовых ямах Миэрина. Я ни разу не терпел поражения. – Он похлопал себя по животу, покрытому шрамами. – Я даю противнику один раз пустить мне кровь, а потом убиваю его. Сосчитайте порезы – и вы будете знать, скольких человек убил Бельвас-Силач.

Дени не было нужды считать – она и так видела, что шрамов много.

– А что ты делаешь здесь, Бельвас-Силач?

– Из Миэрина меня продали в Квохор, а оттуда в Пентос, толстяку с душистыми волосами. Он-то и послал Бельваса назад через море, дав ему Белобородого для услуг.

Толстяк с душистыми волосами…

– Иллирио? Вас послал магистр Иллирио?

– Да, ваше величество, – ответил Белобородый. – Магистр просит извинить его за то, что вместо себя послал нас, но он уже не может сидеть на коне, как в молодости, а море дурно влияет на его желудок. – Старик, начавший говорить на валирийском Вольных Городов, перешел на общий язык. – Сожалею, если мы встревожили вас. По правде сказать, мы не были уверены, ибо ожидали увидеть особу более… более…