К моменту первой встречи с Айомми Дио размышлял о возможной сольной карьере вместе со старым другом и бывшим товарищем по группе, экс-клавишником Elf и Rainbow Микки Соулом, но без контракта на запись им бы пришлось начинать с нуля. Так что он перепробовал несколько музыкальных проектов, в том числе сочинял песни с британским гитаристом Полом Гурвицем, участником пауэр-трио Three Man Army. Еще он джемовал с бывшим гитаристом Steely Dan и Doobie Brothers Джеффом «Скунсом» Бастером, чья карьера тоже была на распутье. (Когда Дио ушел в Black Sabbath, Бакстер стал одним из самых востребованных сессионных музыкантов того периода.) Были разговоры и о совместной работе с бывшим басистом Rainbow Бобом Дэйсли, который по иронии судьбы вскоре стал играть на бас-гитаре в сольном проекте Оззи.
Когда Тони предложил ему вместе восстановить Black Sabbath, раз уж Оззи ушел с концами, Ронни поначалу испугала перспектива снова идти в «чью-то» группу, несмотря на все мольбы Венди и быстро пустевший банковский счет. Но Тони заверил его, что все будет не как в Rainbow, где Блэкмор всегда был главным боссом и мог кого угодно нанять и уволить, когда захочет. Ронни станет фронтменом группы совместно с Тони и в музыкальном, и во всех остальных смыслах. Вопросов о том, кто будет писать тексты, на данном этапе не возникало. Гизер к тому моменту дошел до того, что «ненавидел» писать тексты и ушел в самовольную отлучку, возможно, вообще навсегда. А Билл окончательно утратил над собой контроль, прибавив к алкоголю еще и новое увлечение — героин. Так что их мнением вообще никто не интересовался.
— Я писал тексты и давал их Оззи. Он говорил: «Я не буду это петь». И приходилось все начинать сначала.
Тони представил все Ронни так, что они будут управлять группой, как посчитают нужным. Равноправное партнерство — и будь что будет.
— По крайней мере, именно об этом тогда шла речь, — позже говорил мне Ронни. С его точки зрения, «Sabbath тогда выпустили два ужасных альбома, им пришел конец. А теперь, когда я пришел работать с Тони, я собирался вернуть их на вершину». И себя, конечно, тоже.
Тони был с ним согласен.
— Я еще никогда не видел Тони таким взволнованным, — вспоминает Пол Кларк. — Ронни показался мне глотком свежего воздуха. Он всегда приходил вовремя, был предельно собранным, ну а голос вообще просто невероятный! А еще он писал замечательные тексты. Тони, должно быть, был счастлив, как пес с двумя членами. Много лет ему приходилось работать, по сути, в одиночку, а теперь у него появился певец, который разделил с ним немалую часть ноши.
Warner Bros. в Америке и Phonogram в Лондоне поначалу было наплевать. Продажи группы резко падали, и они практически уже не надеялись, что Black Sabbath когда-нибудь снова станут коммерчески успешны. Лишь позже, услышав великолепные первые демо-записи, осознали, что́ у них теперь есть. Еще больше они воодушевились, когда встретились с Ронни и поняли, что в Black Sabbath наконец-то появился человек, с которым можно вести дела, который с удовольствием дает интервью для прессы и радио, умный, красноречивый и отлично понимающий, что нужно лейблам для рекламы и продвижения группы. И, что важнее всего, он не станет бить журналистов или засыпать пьяным и мочиться под себя на собрании.
— Группа дошла до той стадии, когда даже интервью не давала, — рассказывает Кларк. — Журналисты приходили, а Тони посылал меня, чтобы я сказал, что он болен или еще что-нибудь такое. А потом пришел Ронни, а он настоящий ловкач. Он работал с прессой и радио целыми днями — лично, по телефону, как требовалось. Кроме того, он отлично общался с фанатами. Ребята втемяшили себе в голову, что должны быть как Led Zeppelin: отрешенными, ни с кем не разговаривать. Но Ронни после концертов шел к служебному входу и стоял там часами, болтая с фанатами и раздавая автографы. Слухи быстро разошлись, и фанаты стали преследовать его везде. Он выходил из гостиницы с утра, и его уже ждала толпа. Он не возражал. Приходилось буквально силой его утаскивать, чтобы не опоздать в аэропорт или еще куда-нибудь. Группа сильно нервничала, зато фанаты обожали.
Единственным, кому не нравилось увиденное, был Дон Арден. Он был совершенно уверен, что Тони сделал огромную ошибку. Избавиться от Оззи — большой риск, но вот верить, что публика всерьез воспримет какого-то эльфоподобного американца как его наследника — просто безумие. Когда стало ясно, что Тони не поддастся, Дон просто ушел. Сначала группа лишилась дома, в котором жила, а потом и менеджера. С одной стороны, у него на контракте был Оззи — Оззи, который вообще ничего не соображал и готов был сделать все, что ему скажут. С другой стороны — Тони Айомми и остальные; Тони настаивал на совершенно неподходящей замене для Оззи. «Ну и хрен с ними, — решил Дон. — Если они хотят совершить карьерное самоубийство — это их дело, я не собираюсь в этом участвовать».
Дон продал менеджерский контракт Сэнди Перлману, который, как он считал, «даже шнурки мои завязывать не достоин». На самом же деле Перлман уже был успешной фигурой в музыкальном бизнесе, в частности, с Blue Öyster Cult, американской рок-группой, явно находившейся под влиянием ранних Sabbath. Перлман, сын успешного фармацевта из Смиттауна, окончил философский факультет и повсюду возил с собой целую библиотеку. Он был экспертом по древней мифологии. Он побывал рок-журналистом в Crawdaddy, текстовиком, а затем продюсером и менеджером Blue Öyster Cult. Кроме них он работал менеджером нью-йоркских панк-металлистов The Dictators и перспективной французской группы Shakin’ Street, где пела красавица-туниска, бывшая модель Фабьен Шайн; их альбом Solid As A Rock привлек в 1980 году большое внимание музыкальной прессы. Кроме того, Перлман спродюсировал второй альбом Clash, Give ‘Em Enough Rope. Короче говоря, Перлман не был стереотипным рок-менеджером. Вечно одетый в джинсы и бейсболку, он приходил на собрания с рюкзаком вместо дипломата и с бо́льшим удовольствием говорил о поэзии французских символистов, чем о тонкостях менеджмента рок-группы. Басист Blue Öyster Cult Джо Бушар однажды сказал: «Сэнди не считает, что нуждается в нормальном словарном запасе — это вы сразу поймете, хоть раз с ним поговорив. Он придумает несколько клевых словечек специально для вас; он считает, что слова должны служить ему, а остальные пусть идут к черту…»
Еще одним новым лицом стал молодой бирмингемский музыкант Джефф Николлс, с которым Тони впервые познакомился, когда тот играл в бирмингемской группе Bandylegs, выступавшей на разогреве у Sabbath несколько лет назад. Николлс, ровесник Тони, был талантливым гитаристом, клавишником и певцом, у которого не было ни лица, ни характера, чтобы сделать сольную карьеру, но его уступчивое, услужливое поведение импонировало властному Тони Айомми. Кроме того, он немало помогал Тони с сочинением музыки.
— Он был словно тень Тони, — рассказывает Пол Кларк. — Джефф любил кокс и сидел с Тони каждую ночь. Он носил маленький медальон Black Sabbath, который сделал сам, и куртку с надписью Black Sabbath. И даже если на улице было под сорок, он носил ее, обернув вокруг руки так, чтобы было видно название группы. Он был хорошим композитором. Его авторство нигде не указано, но он определенно помог сочинить несколько песен на Heaven And Hell. Они с Тони написали их в Лос-Анджелесе.
Наконец, Ронни пригласил еще одного старого приятеля по Elf и Rainbow, бас-гитариста Крейга Грубера, пока они ждали, что же решит Гизер. Именно в таком составе они вылетели в Майами на студию «Критериа» в конце лета 1979 года, чтобы посмотреть, получится ли наконец сделать еще один альбом Black Sabbath.
Для Тони Айомми работа с Ронни Джеймсом Дио стала откровением. Образованный музыкант, он не просто пел вслед за риффом, как в основном поступал Оззи: его вокальные мелодии контрастировали с главным риффом. Ронни «пел поперек риффа», как выразился Тони, «и с музыкальной точки зрения это открыло намного больше дверей… я смог начать думать по-новому».
