Свечи и факелы, освещавшие главный зал королевского замка, давали неровный свет и оставляли множество углов темными, так что Кирсти было где спрятаться, да и перемещаться она могла почти свободно. Она даже удивилась, до чего легко ей удалось проникнуть в главную башню королевского замка. Стражи было на удивление мало, учитывая нынешние неурядицы и непрекращающуюся борьбу за власть. Если не оказывалось подходящего укрытия и ей приходилось идти прямиком, никто не обращал на нее внимания. Кому мог быть интересен какой-то ничтожный юнец?

Наблюдая за толпой вокруг себя, флиртующей, сплетничающей, занятой своими играми в любовь и власть, она приметила, что множество мальчиков и юношей, сквайров и пажей, шныряют в этой толпе, выполняя поручения своих лордов. На них тоже не обращали внимания. А обращались с ними едва ли лучше, чем с рабами. Неудивительно, что, повзрослев, они превращались в безжалостных мужчин, готовых из-за любого пустяка схватиться за меч. Никому и в голову не придет наставить их на правильный путь. Общее безразличие к тому, где пропадают эти юнцы и чем заняты, казалось ей отвратительным. Именно поэтому Родерику удавалось творить свои злодейства безнаказанно. В сердце Кирсти закралось ужасное подозрение, что Родерик рассматривал и королевский двор как свои охотничьи угодья. Ему незачем было увозить мальчиков к себе в Тейнскарр, поскольку никто не мешал ему удовлетворять свою похоть здесь.

Ее братья воспитывались дома, бедность не позволила отправить мальчиков куда-нибудь, и сейчас Кирсти порадовалась этому. Ее братья, здоровенные, шумные молодцы, частенько докучали ей, легко впадали в гнев, однако были добрыми и честными. С Кирсти дружили и не расставались с ней до самого ее замужества. А много ли, думала она, остается у юноши родственных чувств, когда его отправляют прочь из дома в таком юном возрасте? Разумеется, юношам надо учиться многим вещам: как выжить на войне, как держаться при дворе, но для этого необязательно отсылать их из дома. Ее братья умели сражаться, и, хотя манеры их оставляли желать лучшего, кое-каким придворным премудростям их все же обучили – а ведь, они никогда не уезжали из дома. Если когда-нибудь Господь благословит ее чадами, она ни за что не позволит отсылать своих сыновей из дома. Ни за что – тем более что уж ей-то, как никому, хорошо известно, что их подстерегают хищники вроде Родерика.

И тут Кирсти увидела его, и приутихшая было ярость вновь охватила ее. Прижимаясь спиной к стене, отчасти чтобы иметь опору, отчасти ради того, чтобы скрыться в тени, она смотрела на своего мужа. Он стоял, положив руку на плечо какого-то мальчика, похотливо глядя на него.

Нож оказался в ее руке еще прежде, чем она успела об этом подумать – ею двигала потребность защитить ребенка. В этот момент рядом с Родериком возник какой-то мужчина, и не прошло и минуты, как мальчика увели. На квадратном лице Родерика отразилась бешеная ярость, но ее тут же сменила спокойная учтивая улыбка придворного. Кирсти огляделась и поняла, что все мальчики стараются держаться подальше от Родерика. Маленький паж, пробиравшийся с одного конца зала в другой, сделал немалый крюк, чтобы обойти стороной лорда Макая.

Все ясно. К словам Пейтона прислушались! Распускаемые им слухи возымели действие. Взрослые не подпускали Родерика к мальчикам. Сами мальчики предостерегали друг друга. Не так-то легко теперь Родерику охотиться здесь!

Кирсти спрятала нож. Ярость ее поутихла. Она поняла всю нелепость своего плана покончить с Родериком прямо здесь. И таящуюся в этом плане смертельную опасность. Слишком много народу вокруг. К тому же покушение на жизнь Родерика может вызвать к нему симпатию и свести на нет все усилия Пейтона. Мало того. Если покушение окажется неудачным или же ее схватят, сразу обнаружится, кто она такая. Начнутся вопросы и ответы, которые очень быстро выведут Родерика или членов его клана на Пейтона, то есть на детей.

Кирсти также не была уверена, что способна совершить это убийство. Конечно, Родерик – изверг рода человеческого, но хватит ли у нее воли просто подойти к нему и ударить ножом в сердце? Скорее всего нет. Это значит, что ее поймают, она снова окажется в лапах Родерика и погибнет.

Дрожа при мысли о том, что она могла натворить, Кирсти стала потихоньку пробираться к выходу из главного зала.

Выбрав место потемнее, Кирсти остановилась и окинула взглядом толпу. Мимо прошел паж, и, взглянув на него, девушка похолодела. Как мог Каллум пробраться сюда и где раздобыл такой богатый наряд? Она уже протянула к мальчику руку, намереваясь остановить его, как вдруг кто-то схватил ее за запястье.

– Может, стоит все же поглядывать по сторонам – а вдруг увидим нашу девицу прямо на дороге? – обратился Йен к Пейтону, когда они ехали верхом к замку.

– И не думай. Ты ни за что ее не увидишь, – ответил Пейтон. – Эта девушка умеет превращаться в самую настоящую тень.

– В самом деле? – изумился Йен. Они как раз съехали во двор замка и спешились.

Приказав слуге, который вышел им навстречу, подержать лошадей, Пейтон зашагал рядом с Йеном.

– Да, она удивительно ловка. Двигается бесшумно, стремительно и в любой момент может исчезнуть.

Когда они вошли в запруженный людьми главный зал, Йен оглянулся кругом и нахмурился.

– В таком случае, как мы ее здесь найдем?

– Это будет нелегко, но, – он кивком указал на Родерика, – вон стоит ее добыча, значит, и она сама где-то поблизости. Так что смотри в оба. Чтобы нанести удар, ей придется появиться хотя бы на миг. А я же пойду ее искать.

Оставив на страже Йена, Пейтон отправился обыскивать темные углы зала, где могла прятаться Кирсти. Тихо скользя вдоль погруженной во мрак стены, Пейтон понял, что такого рода передвижение таит в себе целый ряд преимуществ. Его ни разу не остановили и не задержали ни женщины, вознамерившиеся пофлиртовать, ни мужчины, которым вздумалось обсудить с ним изготовившихся к битве регентов или же бесконечно меняющиеся союзы с англичанами и вопрос, следует ли становиться на сторону дома Йорков или дома Ланкастеров. Что касается дел английского двора, то Пейтон вообще полагал, что самое умное – это предоставить обоим домам биться за обладание английской короной без помощи шотландцев, а потом заняться вплотную победителем – если, конечно, англичане сами не перебьют друг друга во время склок. В данный момент вопрос, кто именно из английских дураков завоюет корону, волновал Пейтона еще меньше обычного. Он хотел только одного – благополучно вывести Кирсти из замка и отвезти обратно домой, где намеревался ругать ее за глупость до тех пор, пока не запылают ее хорошенькие ушки.

Как раз в тот момент, когда Пейтон машинально следил взглядом за своим маленьким кузеном Авеном, который проходил мимо и, к счастью, не заметил его, Пейтон вдруг увидел какое-то движение в темном углу. Даже столь ненадежное укрытие Кирсти сумела использовать. Пейтон поспешил к ней и оказался прямо за ее спиной в тот момент, когда она шагнула вперед. Он схватил ее за запястье и не дал коснуться Авена, к которому потянулась ее рука.

– Это Каллум, – шепотом проговорила Кирсти, когда Пейтон, увлекший ее обратно в тень стены, потащил в сторону дверей.

– Нет, это мой кузен Авен Макмиллан, – ответил Пейтон, выглянув из укрытия, чтобы дать сигнал Йену идти к лошадям.

– Но он вылитый Каллум!

– Да. Я знаю. Потом объясню – после того, как выскажу все, что думаю о тебе и твоей дурости.

Кирсти хотела возмутиться его грубым обращением, когда он поволок ее во двор замка и закинул на свою лошадь, но потом решила, что разумнее вести себя тихо.

Едва войдя в дом, Пейтон потащил ее к себе в кабинет и толкнул к креслу. Измученная эмоциональными баталиями, которые она вела сама с собой на протяжении последних нескольких часов, Кирсти рухнула на сиденье. Она слегка удивилась, когда Пейтон подал ей кубок вина. Молча, без единого Слова. И отошел от нее. Кирсти сдержала улыбку. Даже в ярости этот человек не забывал о манерах.