– Машина времени,– отвечал тот же Кинг Томас с убежденностью человека, уже задававшего себе этот вопрос,– находится под строжайшим контролем специального комитета при ООН. Ты сам знаешь, что в ходе трех испытательных путешествий в XVI и XV века комиссия выяснила, что вмешательство в прошлое невозможно.

– Чушь! – Батон все ж таки сорвался.

– Тебе что-то известно?

– Роман, брось парочку фактов,

– Эй, парень, не темни…– зашумели наперебой удивленные гости.

– Нет у меня фактов, нет.– Роман поднял руку.– И все-таки!.. Что, если в историю можно войти и напакостить в прошлом? Что будет с нами?

– Нам нужны не догадки, а факты, только факты,– упорствовал тот же Томас.

– А ты слышал что-нибудь о так называемых развилках времени?

– Да. Эта гипотеза весьма популярна среди членов антиданайского общества… Они утверждают, что история уязвима в поворотные моменты, и если тут приложить силу извне, то можно изменить лицо будущего мира. Помнишь, у Паскаля: если бы нос Клеопатры был короче, то наш мир был бы совсем иным… Они и сейчас собирают подписи против Машины под воззванием: «Уничтожим ядерную бомбу над Карфагеном».

– И подписываются?

– Да, но в основном юнцы, тинейджеры.

– Баста, ребята!– Роман встал.– Полчаса истекли, и не беда, что разговор был так короток. Сейчас я скажу такое, что вам и не снилось. С каждого по ящику шампанского за сенсацию.

Все замерли.

– Я вступаю в общество против Даров.

– Это сенсация!– завопил телерепортер в камеру.– Смотрите подробности в нашей вечерней программе!

Оставшись один, Роман несколько минут стоял, закрыв глаза и покачиваясь на носках ботинок,– верный признак душевного смятения, затем бросился в кабинет, где его встретили сухие аплодисменты.

– Браво, хозяин,– аплодировал Умник.– Я все слышал.

Мария лежала в кресле, закрыв глаза, с мерзкой лентой на губах. Ее лицо напоминало холодный могильный мрамор – так она была бледна.

– Что с ней?

– Только не делай резких движений. Осторожно сними ленту. Ей просто стало дурно от духоты. Вот-вот накатит гроза…

Жерла автоматов в лапах безликих убийц стерегли каждое движение. Роман бережно отодрал от лица липкую ленту. Мария легко открыла глаза; нет, ее взгляд был спокоен и строг:

– Со мной все в порядке, Ром. Просто я не хочу смотреть.

– Хо, хо,– встал Ульрих фон Арцт,– с моим визитом ваша любовь стала острее.

Но почему-то в его лице было больше тоски, чем насмешки.

– Пора кончать нашу комедию,– заметил Батон.

– Пора! Запомни, мне отвратительна анонимность. Бить матушку планету кастетом из-за угла слишком нечестно. Числиться в мертвых, будучи живым,– ужасно. Такое чувство, что ты мертв на самом деле. Так вот, Батон, я жив. Жив! Вот все, что я хотел сказать.

Умник на миг прервался и тревожно прислушался, в доме стояла мертвая тишина.

– Понятно, что заявиться с того света слишком опасная затея. Что ж, Роман Толстов, я готов дорого заплатить за каждую свою прихоть. Я бы, пожалуй, мог вернуть тебе Машину. Не усмехайся, я не шучу. Но, увы, дурачок, я уверен, что точно такая же Машина будет у тебя. И совсем скоро, не позднее чем через полчаса после нашего горячего расставания. Видишь! Это они, они, Батон!

И вновь все предметы в кабинете, все корешки бесчисленных книг в шкафах, все паркетные шашечки на полу, все мелочи на письменном столе вдруг озарились золотым мерцанием пронзительного света. Света, идущего ниоткуда. Световые брызги превратили комнату и людей в один узорчатый ковер.

Мерцание длилось долю секунды и погасло. У Батона было чувство, что он только что видел суть вещей.

– Это ломится стража вечности, вот они и помогут тебе.– Его лицо исказила гримаса отчаяния и злобы.– До встречи в кишках времени! Эй, умники, нам пора.

Ульрих фон Арцт поднес к глазам циферблат без стрелок. Макушка треугольной пирамидки в центре Машины времени горела раскаленным огнем. Три фиолетовые тени сделали то же самое. Батон не верил тому, что видел: у всех монстров на запястьях так же зловеще чернели кусками полированного мрака Машины. Но ведь Великий Дар был один-единственный? Тут, в комнате, брызнули столбы желтого огня, четыре луча пронзили навылет потолок, и Батон с Марией остались одни.

Уже совсем рядышком прокатился гром; ветер все сильней рвал портьеру на приоткрытом окне. Ткань бурлила на стекле шелковым потоком. Только полуденное солнце продолжало ускользать от наползающей тьмы и озаряло гору мрака лихорадочным блеском. Ожидание дождя становилось невыносимым, только ливень мог разрядить столь тягостное кипение черно-лиловых пучин. Из оцепенения обоих вывел обычный телефонный звонок.

Звонил внутренний телефон в столовой. Кто-то был в доме!

– Не ходи, Ром, я боюсь.

– Пойдем вместе.– Батон выдвинул ящик стола в поисках оружия, но ничего не нашел и с досадой толкнул ящик на место.

Проклятый телефон не умолкал.

Они вышли в коридор пустого и ставшего страшным дома, спустились в холл, уставленный цветочными вазами,– Мария страшилась наткнуться на тело убитого Кости, но холл был пуст – звон телефона ввинчивался в виски.

– Алло,– Роман надавил клавишу связи.

– Добрый день,– донесся сдавленный мужской голос из телефонного диска.

– Кто вы?

– На Земле меня зовут по-разному. Для вас я тренер по виндсерфингу… Вспомнили? Недавно я помог вам с женой выбрать устойчивый поплавок. В Мисхоре.

– Не помню. Вы звоните из ангара?

– Нет. Я в доме, неудачно застрял в стене на первом этаже. Та, что между кухней и детской комнатой. Он как раз отключил силовое поле.

– Ничего не понимаю!

– Роман, пройдите в комнату и помогите мне выбраться, и я все объясню.

– Ром, это он… – шепнула испуганная Мария,– страж…

– Если это шутка, то вам не поздоровится.– Батон отключил телефон.– Останься здесь.

– Но мне страшно одной.

– Я прошу тебя – останься!

Толкнув прозрачную дверь, Толстов в полном напряжении всех чувств прошел по коридору налево. В доме стояла странная тишина, если не считать близких раскатов грома. Сначала он открыл дверь на кухню – никого. Батон внимательно огляделся – ничего подозрительного. Затем остановился у детской комнаты; детей у них еще не было, а комната была по проекту. И здесь тихо. Роман прислушался и резко распахнул дверь. Из правой стены в полутора метрах от пола торчала… рука. И эта рука приветственно помахала Батону.

– Привет,– гулко раздалось в голове.– Подойди ближе и передвинь пирамиду на одно деление по ходу часовой стрелки.

Внимательно оглядевшись, Роман бесшумно подошел к стене. На запястье человеческой руки он увидел массивный черно-золотой квадрат Машины времени на таком же чернильно-золотистом браслете. Рука, кроме того, была плотно обтянута тончайшей серебристой сеткой, похожей на вуаль. В центре золотого квадрата поднималась многогранная пирамида.

– Сожмите пальцы в кулак и не вздумайте меня схватить!

– Пожалуйста.

– А теперь: кто вы?

– Сначала освободите меня. Мне неудобно разговаривать вниз головой.

– Что это у вас на руке?

– Разве ты не узнал? Это Машина времени средней ступени, она намного мощнее черной учебной серии, которая есть у Умника. Ею вооружены все стражи вечности, только у Архонтов настоящие Машины высшей белой серии.

– Ой! – вскрикнула Мария, показавшаяся на пороге комнаты.

– Я же русским языком сказал!

– Оставьте ее в покое! Женщине страшно. В доме спрятано тело, а тут еще я…

– Где оно спрятано, всезнайка?

– В кладовке под лестницей из мастерской в подвал. Там же остатки робота.

Батон, не теряя осторожности, прикоснулся к руке, взял в пальцы холодный корпус.

– Поверните регулятор на один поворот до первого щелчка по ходу часовой стрелки. Только не спутайте. По ходу. Иначе я окажусь в преисподней.

– Ты его тоже слышишь, Мария?

– Да.

– И что он сказал тебе?

– Сказал, чтобы я ничего не боялась. Он – наш друг. И еще попросил стакан вина со льдом.