Доктору Остриэну однако было вовсе не до смеха. Он глубоко вздохнул, и его лицо внезапно постарело. Передо мной сейчас сидел старик.

– Мэтсон припрятал зеленую бархатную туфельку. Ее специально для вашей жены сделала голливудская фирма Вершойля. Они выполнили две абсолютно одинаковые пары. Мэтсон нашел совершенно новенькую туфельку у нее на ноге в гараже, куда ей надо было идти и идти по бетонной дорожке. Так что миссис Остриэн не пришла сама в гараж в абсолютно новом, ненадеванном шлепанце. Отсюда следует, что вашу супругу убили. Тот, кто ее убил и потом обул, вероятно, не заметил, что одна туфелька ношеная, а вторая совсем новая. Мэтсон обратил на это внимание и спрятал туфельку. Когда вы послали его звонить в полицию, вам удалось потихоньку прокрасться в дом, найти вторую туфлю и надеть ее на босую ногу супруги. Вы знали, что Мэтсон прихватил с собой шлепанец. Не знаю, сказали вы об этом кому-нибудь или нет. Ну как, все пока сходится?

Доктор Леланд Остриэн слегка опустил голову. Он задрожал, но рука, держащая пистолет, была тверда.

– Итак, ее убили. Греб представлял для кого-то опасность, что еще раз доказывает, что миссис Остриэн умерла не от отравления угарным газом. Ее положили под машину уже мертвой. Ваша супруга скончалась от морфия. Согласен, это всего лишь догадка, но догадка блестящая, потому что существует только один способ убийства, при котором вам бы пришлось покрывать убийцу. Совершить убийство очень легко для человека, имеющего доступ к морфию. Оставалось только вколоть вторую, но уже смертельную дозу в то же место, куда вы сделали первый укол. Вы возвращаетесь домой и находите ее мертвой. Вам приходится все скрывать, потому что вы знаете, как она погибла, и не можете позволить, чтобы обстоятельства смерти вашей супруги выплыли на поверхность. Все дело в том, что вы сами занимаетесь наркобизнесом.

Доктор улыбнулся. Улыбка затерялась в уголках его рта, как паутина в углах старого чердака. По-моему, он даже не почувствовал, что улыбнулся.

– Вы заинтересовали меня, – заметил Остриэн. – Скорее всего, я убью вас, но должен признаться, вы меня заинтересовали.

Я показал на электростерилизатор.

– В Голливуде и окрестностях десятка два таких лекарей, как вы. Они рыщут все ночи напролет с кожаными футлярами, в которых лежат заряженные морфием шприцы. Некоторое время они помогают несчастным находиться на поверхности. Вполне вероятно, что большинство клиентов без вашей помощи быстро бы очутились в каталажке или психушке. Тогда они, наверняка, потеряют работу, а некоторые из них занимают довольно высокие посты. Однако ваша «благотворительность» довольно опасна – можно попасть в беду. Всех удовлетворить невозможно, и всегда может найтись какой-нибудь недовольный, который натравит фараонов, а им, в свою очередь, не составит труда отыскать болтуна. Понятно, вы пытаетесь спрятать концы в воду, доставая большую часть морфия незаконным путем. Я думаю, что вас снабжает Вэнс Конрид. Поэтому вам и пришлось поделиться с ним миссис Остриэн и добываемыми с таким риском деньгами.

– Ничего не забыли? – вежливо поинтересовался доктор Остриэн.

– Зачем мне что-то скрывать? Ведь у нас откровенный разговор. Конечно, я не могу ничего доказать. Украденная Мэтсоном туфелька хороша только для создания версий, а в суде за нее не дадут и ломаного гроша. Любой адвокат сделает из этого мальчишки Греба посмешище, даже если удастся уговорить его дать показания. Однако вам придется потратить уйму бабок, чтобы сохранить медицинскую лицензию.

– И поэтому лучше сейчас передать часть из них вам? – мягко поинтересовался мой собеседник.

– Нет. Оставьте свои деньги на страховку. Ну и последнее. Как мужчина мужчине, вы признаете, что убили свою жену?

– Да, – просто и прямо ответил Леланд Остриэн, словно я попросил у него сигарету.

– Я и не сомневался, что вы признаетесь, но в этом больше нет необходимости. Миссис Остриэн убили потому, что она тратила деньги, которые мог потратить кто-то другой. Убийце была известна тайна Гарри Мэтсона. Она пыталась доить Вэнса Конрида – поэтому ее и пришили сегодня ночью на Брайтон-авеню. Необходимость покрывать ее отпала. У нее на камине я видел вашу фотографию с надписью «С любовью, Леланд» и спрятал ее. Теперь-то зачем брать чужую вину на себя? Ведь Хелен Мэтсон мертва.

Мне удалось упасть на пол на сотую долю секунды раньше выстрела. Падая, я пытался убедить себя, что доктор не хотел застрелить меня, но часть мозга отказывалась верить в это. Я приземлился на руки и колени, когда раздался более громкий выстрел.

Из смотровой показался Ал Диспейн с дымящимся полицейским револьвером в руке.

– Вот это выстрел! – довольно воскликнул он.

Я встал и посмотрел на сидящего за столом доктора Остриэна. Левой рукой он придерживал свою правую руку и слегка тряс ее. Пистолет валялся на полу под столом.

– Вот это класс, я даже не поцарапал его, – продолжал хвалиться Ал. – Только выбил из руки пистолет.

– Поразительный выстрел, – согласился я. – А если бы он попал мне в котелок?

– Ты сам спровоцировал его, – улыбка сошла с физиономии полицейского. – Почему ты мне ничего не сказал о зеленой туфельке? – проворчал Ал Диспейн.

– Мне надоело быть твоей тенью, – ответил я. – Захотелось немного поиграть самому.

– И много в этом правды?

– У Мэтсона была туфелька, которая должна была что-то значить. Остальное – моя догадка, но теперь ясно, что все так и произошло.

Доктор Леланд Остриэн медленно встал, и Диспейн мгновенно направил на него револьвер. Худой, изможденный мужчина медленно покачал головой, подошел к стене и оперся на нее.

– Я убил ее, – мертвым голосом произнес он. – Свою жену, не Хелен. Звоните в полицию.

Лицо Диспейна искривилось. Он поднял с пола пистолет с костяной ручкой и положил в карман.

Сунув свой револьвер под мышку, он сел за стол и придвинул телефон.

– Вот увидишь, после этого дела я стану начальником уголовки, – растягивая слова, заметил он.

Маленький начальник полиции в сдвинутой на затылок шляпе вбежал, подпрыгивая, в комнату. Руки он держал в карманах тонкого темного плаща. Рука в правом кармане сжимала какой-то большой и тяжелый предмет. За ним вошли два человека в штатском. Одним из них оказался Уимз, коренастый легавый с сальной мордой, который пытался запугать меня на Алтар-стрит. Последним вбежал Коротышка, от которого мы с Диспейном избавились на бульваре Аргуэлло.

Шеф Андерс злобно усмехнулся.

– Я слышал, ты недурно повеселился в нашем городе. Уимз, надень на него браслеты.

Фараон с сальной физиономией достал из левого кармана наручники.

– Ну вот, мы и опять встретились, – сладким голосом произнес он.

Диспейн прислонился к стене рядом с входом в смотровую комнату. Жуя спичку, он молча наблюдал за происходящим. Доктор Остриэн опять уселся за стол. Он обхватил голову руками и уставился на отполированную крышку стола, полотенце со шприцами, маленький вечный календарик и набор ручек. Доктор сидел, не шевелясь, с каменным, белым, как мрамор, лицом. Создалось впечатление, что он перестал дышать.

– Не стоит спешить, шеф, – прервал молчание Ал Диспейн. – У этого парня друзья в Лос-Анджелесе, которые сейчас занимаются делом Мэтсона. А шурин нашего знаменитого мальчишки-репортера – фараон. Вы ведь не знали этого?

– Подожди, Уимз, – Андерс слегка повел подбородком и повернулся к Диспейну. – Ты хочешь сказать, что в Лос-Анджелесе уже знают об убийстве Хелен Мэтсон?

Усталое лицо доктора Остриэна исказилось. Затем он снова опустил голову на руки и закрыл лицо длинными пальцами.

– Я имел в виду Гарри Мэтсона, шеф. Его грохнули в Лос-Анджелесе сегодня, вернее, вчера вечером. Мосс Лоренц постарался.

Андерс вздрогнул.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с этим Пинкертоном взяли Мосса. Он прятался в доме Греба, который делал анализ крови миссис Остриэн. Дело Остриэн, кажется, открывается настолько широко, что мэр может принять его за новый бульвар и выйти с букетом, чтобы произнести речь. Есть только один выход – заткнуть рот Гребу и Мэтсону. Судя по всему, несмотря на развод, Мэтсоны работали в паре. Они собирались подоить Конрида, но закончилось это для них плачевно.