Сесилия: Скорее, он был псевдо-преследователем. Серьезно, больше всего мне нужна защита от тебя.

Джереми: Жаль, что никто не может защитить тебя от меня.

Сесилия: Не будь таким уверенным. Я могу постоять за себя.

Я начинаю это понимать, учитывая все, что она требовала, и то, как она настаивала на своем прошлой ночью, и я не уверен, нравится ли мне эта ее сторона.

К черту. Нравится. Только не тогда, когда она использует это, чтобы уйти от меня.

Джереми: Ты можешь противостоять мне сколько угодно, но есть вещи, которые не подлежат обсуждению, например, твоя безопасность.

Сесилия: О, пожалуйста. У тебя менталитет тирана, и ты думаешь, что все не подлежит обсуждению. Но даже не думай, что я буду сидеть и терпеть. Этого просто не произойдет. В любом случае, спасибо за вафли. Нам с Авой они понравятся.

Джереми: Я послал их тебе, а не Аве.

Сесилия: Делиться — значит заботиться.

Джереми: Я не делюсь. Все, что связано с тобой, принадлежит мне.

Кроме того, мне не нравится, как в клубе, когда они танцевали, Ава была вся поглощена ею. Или как Сесилия заботится о ней с тошнотворной нежностью. То, чего она не делает даже со мной.

У меня возникает искушение полностью избавиться от Авы, но из-за этого я могу потерять Сесилию навсегда.

Поэтому я задвигаю эту мысль на задворки сознания.

Пока что.

Сесилия: Ты серьезно ревнуешь к моей лучшей подруге? Которая к тому же девушка?

Джереми: Ты уделяешь ей слишком много внимания.

Сесилия: Хорошо, мистер Пещерный Человек. Хорошего дня, и, пожалуйста, постарайся никого не обидеть *сверкающее эмодзи сердечка*.

Я смотрю на этот эмодзи дольше, чем на предыдущий.

— Что-то не так? — спрашивает Илья со своего места за рулем.

— Что означает эмодзи со сверкающим сердце?

Илья смотрит на меня некоторое время, выглядя ошеломленным в первый раз за все время, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

— Разве не все эмодзи с сердечками означают любовь и привязанность?

— Но вокруг него есть блестки. Это должно означать что-то другое.

— Я не знаю.

Я тоже не знаю, почему заостряю на этом внимание. Я привык, что Анника присылает в своих сообщениях целую массу эмодзи-стикеров и GIF-файлов. И они часто заполнены всевозможными сердечками, в основном фиолетовыми и белыми.

Но Сесилия редко использует эмодзи. Она слишком прямолинейна для этого.

Тем не менее, я хочу знать, что именно она имела в виду, отправляя это сообщение.

— Босс.

— Хм? — рассеянно отвечаю я Илье, все еще глядя на ее сообщение.

— Какие у тебя планы относительно мисс Волковой и парня, с которым она встречается?

Я выключаю экран телефона при напоминании о моей сестре и ее нежелательной влюбленности.

Все это время я не обращал на это внимания, чтобы дать ей больше свободы, но недавно до меня дошло, что Крейтон Кинг, парень, который нравится Аннике, затевает что-то с Лэндоном.

И хотя вначале мне было наплевать на то, что они кузены, в основном потому, что Крейтон держится подальше от всего, что связано с Элитой, в последнее время Николай выяснил, что это не так.

Адресе замерзнет, прежде чем я позволю этой гнилой семейке, особенно Лэндону, приблизиться к моей сестре.

Поэтому я должен остановить это, пока не стало слишком поздно.

Даже если мне придется причинить ей боль в процессе.

Сесилия

— Кто заставил тебя так улыбаться?

Я понятия не имею, как мне удается не вздрогнуть, а затем спокойно положить телефон на стол.

Мы находимся на кухне, которая заполнена фиолетовыми и розовыми стульями, посудой и занавесками. Даже холодильник и посуда имеют некоторые из этих цветов, благодаря двум девчачьим модницам, с которыми мы с Глин делим пространство.

Ава сидит напротив меня, с вафлей в руке, пока слизывает сироп, который успел вытечь на ее пальцы.

Она окончательно проснулась, когда я объявила, что купила нам вафли. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок, и на ней белая маска для снятия отеков. Добавьте это к постоянным стонам и стенаниям о прошлой ночи, и я словно нахожусь в компании плаксивого призрака.

Я занята тем, что отрезаю кусочек вафли, чтобы не встречаться с ней взглядом.

— О, ничего. Просто какой-то мем.

Пожалуйста, не подавай виду, что сегодня утром я веселее обычного.

— Ага. Не знала, что мемы заставляют тебя выглядеть так, будто ты влюблена.

— Не будь смешной, — я наливаю немного апельсинового сока и двигаю стакан в ее сторону, — Ешь, а то опоздаешь.

— Попробуй еще раз, — она поднимает ногу на стул и обнимает колено, затем подносит вафлю ко рту, сузив глаза на меня, — Итааак, возможно, я была пьяна, но, что самое важное, я все помню.

Черт возьми.

Я надеялась, что она была слишком пьяна, чтобы что-то помнить — обычно она не помнит. А может, она только притворяется, что не помнит.

Подражая спокойствию монаха, я делаю глоток своего кофе.

— Какие вещи?

— Например, то, что Джереми был в клубе прошлой ночью.

Это не так уж плохо. Я могу с этим разобраться.

— Он, наверное, ходит во все клубы на острове. В этом нет ничего странного.

— А вот то, что он с тобой разговаривал — да. Он был так близок, — она держит большой и указательный пальцы на расстоянии волоска друг от друга. — Так близко.

— Ты была пьяна. Вероятно, ты увидела все неправильно.

— А я тоже видела неправильно, когда он сел в твою машину со своим молчаливым страшным приятелем? Или когда ты разговаривала с ним возле моей комнаты? Он был прямо здесь прошлой ночью! Ну, не здесь, на кухне, а здесь, в квартире.

Мои уши раскаляются, несмотря на все мои попытки казаться незатронутой. Только это дает Аве ответ, который она искала, играя в детектива.

— Боже! Ты ведь точно трахалась с ним в клубе, да?

— Ава!

— Да! — она практически сорвала маску со своего лица, обнажив шокированное лицо. — От тебя пахло им, у тебя были пухлые губы, слезящиеся глаза и раскрасневшиеся щеки. Я думаю, у меня шок.

— Эй...

Она подняла руку.

— Мне просто нужно время, чтобы все обдумать.

Я застываю в своем кресле, и моя футболка начинает прилипать к спине от пота, чем дольше я жду ее.

Ава несколько раз открывает рот, затем качает головой и закрывает его, прежде чем наконец спросить.

— Это правда?

— Что правда?

— Все, что я слышала, видела и в конце концов сделала вывод?

Я киваю. Все равно бесполезно скрывать это от нее. Рано или поздно она бы все равно узнала.

— О мой гребаный Бог. Это невероятно, — она опускает ногу на пол и наклоняется вперед в своем кресле. — Когда это началось? Как? Почему это Джереми, из всех людей? Джереми Волков. Почему страшный здоровяк из КУ — тот, ради которого ты отказалась от статуса ханжи? Ты его ненавидела! И самое главное, почему ты мне не сказала? Я думала, у нас это общее.

Я поморщилась, крепче сжимая чашку с чаем, прежде чем поставить ее обратно на стол. — Дело не в том, что я не хотела тебе говорить, а в том, что между нами нет ничего общего, как такового.

— Что, блядь, это значит? Вы же трахаетесь, да?

— Ну, да. Но мы только недавно начали что-то вроде отношений.

По крайней мере, я так думаю.

Джереми ничего мне не обещал, но и не отказывал в том, о чем я просила. Я знаю, что со временем он одумается. И постараюсь сделать так, чтобы он одумался.

Потому что я не могу просто стоять там, пока он берет, а взамен дает только секс. В конце концов, это истощит меня, и у меня ничего не останется.

— Чем больше я слушаю, тем более сюрреалистичным это становится, — Ава хватает свой телефон. — Подожди. Мне нужна поддержка. Могу я рассказать новости Анни и Глин и созвать срочное собрание девичьего отряда?