– Понятно. – Айрис включила утюг, повернула регулятор мощности. – Для хлопка ставим на максимум. Подождите, пока утюг нагреется. Нет смысла начинать, пока температура слишком маленькая. А теперь я покажу вам, как гладятся рубашки…

Она обернулась, нахмурилась, снова метнулась в кладовку, где лежала груда чистого белья.

– Рубашка, рубашка… Натаниель, сними-ка рубашку.

Я замерла. Потом покосилась на Натаниеля. Он выглядел недовольным.

– Мам! – запротестовал было он, но Айрис только отмахнулась.

– Не смеши меня, милый! Ничего с тобой не сделается, если ты ненадолго разденешься. И никого ты не смутишь. Саманта, вас не шокирует, если он разденется?

– Э… – выдавила я. – Э… нет, разумеется…

– Так, это пар. – Айрис нажала кнопку, и из днища утюга вырвалась струя пара. – Не забывайте наливать воду. Натаниель! Я жду!

Сквозь завесу пара я наблюдала, как Натаниель медленно расстегивает пуговицы. Мелькнула загорелая кожа, и я поспешно отвела глаза.

Что за подростковая стыдливость?! Ну, снял он рубашку, и что с того?

Натаниель кинул рубашку матери, которая ловко ее поймала. Мои глаза усердно изучали пол. Я не смела взглянуть на него.

Я не собираюсь смотреть на него.

– Начинаете с воротничка. – Айрис разложила рубашку на гладильной доске. – Сильно давить не нужно. – Она направляла мою руку. – Держите ровно…

Это просто нелепо! Я – взрослая, зрелая женщина. От вида мужчины без рубашки меня не переклинит. Я только… посмотрю украдкой, и все. И забуду.

– Теперь спинка. – Айрис переложила рубашку, и я вновь заводила утюгом. – Хорошо… Теперь манжеты…

Я подняла рубашку – и, наполовину случайно, наполовину преднамеренно, взглянула на Натаниеля.

Господи Боже!

Да разве я смогу когда-нибудь забыть такое!

– Саманта! – Айрис выхватила утюг из моей руки. – Вы же сожжете рубашку!

– Ой! Извините, пожалуйста. Я… задумалась.

– Что-то вы раскраснелись. – Айрис приложила ладонь к моей щеке. – Как вы себя чувствуете?

– Это, наверное, от… от пара. – Я возобновила глажку. Щеки мои пылали.

Айрис продолжила наставления, но я не слушала. Слепо водила утюгом взад и вперед и размышляла. Меня интересовали а) Натаниель, б) Натаниель без рубашки и в) есть ли у него девушка?

Наконец я закончила. Вот так. Извольте получить. Со «стрелочками» именно там, где нужно.

Айрис зааплодировала.

– Молодец! Еще попрактикуетесь и будете укладываться ровно в четыре минуты.

– Неплохо, – усмехнулся Натаниель, протягивая руку за рубашкой. – Спасибо.

– Всегда рада, – сдавленно прохрипела я и поспешно отвернулась.

Сердце готово было выскочить из груди.

Здорово. Просто здорово. Один-единственный взгляд на обнаженный мужской торс – и голова кругом.

По правде говоря, я считала себя более… закаленной.

У него нет подружки. Я выудила эту информацию у Триш – прошлым вечером, под благовидным предлогом: мол, расскажите мне, кто живет по соседству. Была какая-то девчонка из Глостера, но у них все закончилось много месяцев назад. Итак, путь открыт. Осталось разработать стратегию.

Принимая душ и одеваясь, я не переставала думать о Натаниеле. Ни дать ни взять четырнадцатилетняя девочка-подросток! Еще чуть-чуть – и начну малевать на стенах «Саманта любит Натаниеля» с сердечком над «и» в его имени. Ну и ладно. Можно подумать, в роли половозрелого и хладнокровного профессионала я добилась чего-то стоящего…

Я причесалась, бросила взгляд в окно на укутанные туманом поля. Отчего на душе так легко? У меня ведь нет ни малейших причин чувствовать себя счастливой. На бумаге все по-прежнему выглядит ужасно. Перспективная карьера разрушена. Семья не имеет понятия о моем местонахождении. Зарабатываю я крохотную толику той суммы, к которой привыкла, а работа моя состоит в том, чтобы подбирать с пола чужое нижнее белье.

Тем не менее, застилая свою постель, я легкомысленно напевала.

Моя жизнь изменилась, и менялась на глазах я сама. Казалось, прежняя, типовая, монохромная если угодно, Саманта превратилась в бумажную куклу, которую бросили в воду, она размокла и в конце концов растаяла без следа. А ее место заняла новая Саманта, Саманта разносторонняя, разноцветная.

Никогда раньше я не бегала за мужчинами. С другой стороны, цыплят я раньше тоже не жарила. Если уж с этим справилась, то с мужчиной как-нибудь совладаю. Прежняя Саманта терпеливо дожидалась бы, пока на нее обратят внимание. Однако новая Саманта не желала ждать. Я пересмотрела столько сериалов по телевизору, я знаю правила ухаживания. Томные взгляды, язык тела, игривые разговоры…

Я подошла к зеркалу и в первый раз за все время пребывания у Гейгеров взглянула на себя со стороны. Честно и беспристрастно.

Ужас. Лучше бы я оставалась в неведении. Начнем с того, что как можно выглядеть прилично в голубом нейлоновом форменном платье? Я взяла пояс, затянула его на талии, поддернула подол на пару дюймов вверх – так мы, помнится, поступали со школьной формой.

– Привет, – сказала я своему отражению и небрежным жестом откинула волосы со лба. – Привет, Натаниель. Привет, Нат.

Еще наложить теней погуще – и окончательно перенесусь на пятнадцать лет назад, в свое неумелое отрочество.

Я потянулась за косметичкой и минут десять занималась тем, что накладывала и стирала макияж, пока наконец не придала своему лицу вид одновременно естественный и… гм… охотницкий. Во всяком случае, так я решила. Проверим на практике.

Теперь язык тела. Я наморщила лоб, вспоминая телесериалы. Если женщину влечет к мужчине, зрачки у нее расширяются. Кроме того, она бессознательно подается вперед, смеется его шуткам и демонстрирует запястья и ладони.

Я наклонилась к зеркалу и выставила руки ладонями наружу.

Вылитый Иисус.

Добавим игривый смешок.

– Ха-ха-ха! – произнесла я. – Как вы меня насмешили!

Тот же Иисус, только с дурацкой улыбочкой. Не уверена, что мне это идет.

Я спустилась вниз, раздвинула шторы, впуская в дом утреннее солнце, и подобрала с коврика у двери почту. Когда я перелистывала страницы местного журнала о недвижимости, выясняя, сколько стоит дом в этих краях, зазвенел звонок. Я открыла. На пороге стоял юноша в комбинезоне с листком бумаги в руках; за его спиной, у ворот, виднелся автофургон.

– Компания «Профессиональная кухня». Доставка кухонного оборудования, – сообщил юноша. – Куда ставить коробки?

– А! – сообразила я. – Отнесите на кухню, пожалуйста.

Профессиональное кухонное оборудование. Это для меня, для профессионального кулинара. Черт, а я-то надеялась, что его привезут хотя бы на следующей неделе.

– Что это за фургон, Саманта? – спросила Триш, вышедшая на площадку в платье и высоких сабо. – Цветы?

– Это кухонное оборудование, которое вы заказывали для меня. – Как ни удивительно, мне удалось выказать подобие энтузиазма.

– Наконец-то! – Триш лучезарно улыбнулась. – Теперь ничто вам не помешает порадовать нас своим умением! Значит, сегодня вечером будет жареная дорада с овощным жульеном?

– Э… Хорошо, мадам. – Я сглотнула. – Если вы не против.

– Поберегись!

Мы обе подскочили от неожиданности. В дом ввалились двое парней с коробками в руках. Следом за ними я прошла в кухню и недоверчиво воззрилась на груду картона. Гейгеры что, заказали весь каталог?

– Мы купили вам абсолютно все, что только может понадобиться, – подтвердила мою догадку подошедшая Триш. – Ну, открывайте же! Вам ведь не терпится, я уверена!

Я взяла нож, взрезала первую коробку, а Триш своими острыми, как бритва, ногтями вскрыла вторую. Из моря пенопластовых шариков, подобно древнегреческой богине, возникло сверкающее стальное… нечто. И что это за хреновина? Я бросила взгляд на этикетку на коробке. «Форма для саварена».

– Форма для саварена! – воскликнула я. – Вот здорово! Как раз ее-то мне и не хватало.