– Как тебя зовут, дружок?

Конь негромко заржал в ответ, наклонил голову и набрал в рот следующую порцию овса.

В противоположном конце конюшни загремело ведро. Форд повернулся и увидел высовывающуюся из последнего стойла голову. Кейт Мерсер.

Несколько мгновений они, не мигая, смотрели друг на друга.

– С добрым утром, – произнес Форд, заставляя себя улыбнуться.

– С добрым утром.

– Заместитель руководителя проекта, специалист по теории струн, отменный повар… еще и ухаживаешь за лошадьми? У тебя море талантов. – Форд старался говорить в непринужденно-дружеском тоне, а сам думал о том, что ему известно и о других дарованиях Кейт, о которых теперь вспоминать не следовало.

– Можно сказать, да.

Она выпрямилась, провела по лбу рукой в резиновой перчатке и, взяв ведро с зерном, направилась в сторону Форда. В ее блестящих волосах желтела соломинка. На ней были узкие джинсы и старая джинсовая куртка поверх белоснежной мужской рубашки с расстегнутыми верхними пуговицами. Форд взглянул на выглядывавшую из-под рубашечной ткани округлую грудь, сглотнул слюну и почувствовал, что надо срочно что-нибудь сказать.

– Ты подстриглась.

– Волосы растут, как у всех нормальных людей.

Отвечать на остроту Форд не стал.

– Тебе идет, – мягко сказал он.

– Это моя личная версия традиционной японской прически.

Волосы Кейт всегда были больной темой. Ее мать-японка не хотела, чтобы Кейт вела себя хоть в чем-нибудь по-японски, а потому не позволяла никому в доме разговаривать на японском и настаивала на том, чтобы Кейт ходила с распущенными волосами, как американки. Кейт с матерью не спорила, но бунтовала, когда та начала прозрачно намекать, что Форд может стать прекрасным американским мужем ее дочери.

До него вдруг дошло, с чем связана перемена, произошедшая с волосами Кейт.

– Твоя мама?..

– Умерла четыре года назад.

– Сочувствую.

Они немного помолчали.

– Хочешь прокатиться? – спросила Кейт.

– Да, для того и пришел сюда.

– Ты умеешь ездить верхом?

– Научился этому десятилетним мальчишкой, когда проводил лето за городом, на ферме.

– Что ж, прекрасно. Только не советую брать Фыркуна. – Она кивнула на коня, с которым беседовал Форд. – Куда собираешься съездить?

Он достал из кармана карту местности и развернул ее.

– Надо бы разыскать знахаря в Блэкхорсе. На машине, насколько я понимаю, придется целых двадцать миль пилить по кошмарным дорогам. Если же спуститься вниз по тропе на противоположной стороне горы, путь сократится до шести миль.

Кейт взяла карту и рассмотрела ее.

– Это же Полуночная тропа. Она по зубам только опытным наездникам.

– Но так я сэкономлю уйму времени.

– Я на твоем месте, несмотря ни на что, поехала бы в Блэкхорс на джипе.

– Не хочу показываться Бегею на глаза в машине с правительственными знаками.

– Хм-м… Что ж, это верно.

Они вновь помолчали.

– Хорошо, – сказала Кейт. – Бери Бэлью. – Она сняла с крюка недоуздок и вывела из стойла пузатого бурого конька с оленьей шеей.

– Выглядит так, будто не годится даже на собачий корм.

– Не суди о лошади по ее наружности, – произнесла Кейт. – Надежнее нашего старины Бэлью днем с огнем не сыщешь. Он умница, прекрасно знает, что по Полуночной тропе надо спускаться крайне осторожно. Возьми седло.

Они почистили Бэлью, надели на него упряжь и вывели коня из хлева.

– Как забираться на лошадь, знаешь? – спросила Кейт.

Форд взглянул на нее в некоторой растерянности:

– Ставишь ногу в стремя и запрыгиваешь. Правильно?

Она подала ему поводья. Форд покрутил их в руках, набросил петлей на лошадиную шею, поправил стремя и поставил в него ногу.

– Подожди, перво-наперво нужно… – начала было Кейт.

Но Форд уже запрыгивал наверх. Седло скользнуло вбок, Форд полетел вниз и уселся задом в песок. Бэлью стоял как ни в чем не бывало, не обращая ни малейшего внимания на съехавшее ему на ребра седло.

– Я только хотела сказать: сначала проверь подпругу, – произнесла Кейт, с трудом сдерживая смех.

Форд поднялся и отряхнул пыль с брюк.

– Вот какими методами ты воспитываешь тут мужчин.

– Я же говорю, хотела тебя предупредить.

– Ладно, забудем об этом. Я поехал.

Кейт покачала головой:

– До сих пор поверить не могу, что тебя занесло не куда-нибудь, а именно сюда.

– По-моему, ты не слишком этому рада.

– Не рада совершенно.

Форд хотел было ответить очередной колкостью, но оставил ее при себе. Следовало подумать о деле.

– Лично я давно пришел в себя после того, что с нами было. Придешь и ты.

– Не беспокойся. Я тоже давным-давно совершенно пришла в себя. А говорю, что не могу поверить, потому что сейчас, как никогда, хотела бы обойтись без осложнений.

– Каких еще осложнений? – спросил Форд.

– Не бери в голову.

Форд помолчал. Он и не собирался вступать с Кейт в любовную связь. Следовало предельно сосредоточиться на задании.

– Сегодня опять пойдешь в Бункер? – спросил он.

– К сожалению, да.

– Так много проблем?

Кейт опустила глаза. Как показалось Форду – настораживаясь.

– Проблем хватает.

– Каких?

Кейт взглянула на него и тут же снова отвела взгляд в сторону.

– Неполадки с оборудованием.

– А Хазелиус сказал – с программным обеспечением.

– И с ним тоже. – Она вновь бросила на Форда быстрый взгляд и отвернулась.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он.

Кейт посмотрела на него встревоженными глазами, явно о чем-то умалчивая.

– Нет.

– Надо понимать… неполадки очень серьезные?

Она мгновение-другое помолчала в нерешительности.

– Ты лучше занимайся своей работой, Уайман. А со своей мы разберемся сами. Договорились?

Резко повернувшись, она пошла назад к конюшне. Форд смотрел ей вслед до тех пор, пока ее не поглотил царивший внутри полумрак.

Скачка постепенно успокоила Форда. Он старался отвлечься мыслями от Кейт, о которой раздумывал недопустимо часто и слишком подолгу. Стоял один из последних теплых дней, приправленных легкой грустью, живо напоминавшей о том, что грядут холода. Среди сухой травы желтели листья горца и утесника, а верхушки стеблей фаллуджии сменили цвет на красно-белый. Все вокруг говорило о наступлении осени.

Асфальт закончился, и Форд продолжил путь по бездорожью, ориентируясь с помощью компаса. Спутанные кусты можжевельника и причудливые формы камней, следы чьих-то лап на песке, оставленные будто первобытным человеком, медвежья тропа… Форду казалось, он попал в доисторическую пору. «Медведь» на языке навахо – «shush» – всплыло в его памяти давно позабытое слово.

Через сорок минут он подъехал к обрыву. Внизу, в нескольких сотнях футов, желтели уступы из песчаника, ведшие к поселению Блэкхорс, где жил знахарь. Отсюда, с расстояния в полмили, деревня казалась несколькими геометрическими фигурами, вычерченными посреди пустыни.

Форд спешился, обследовал край горы и вскоре нашел то место, где начиналась Полуночная тропа. На карте тропка обозначалась как дорога, используемая для геологоразведочных работ, однако нередкие обвалы и оползни превратили ее в адский аттракцион. Дорожка круто шла вниз, пересекала несколько выступов и продолжалась вновь по обрывистому склону. Форд представил себе, как будет спускаться по ней, почувствовал легкое головокружение и пожалел, что не прислушался к совету Кейт и не поехал на джипе. Но останавливаться на полпути было не в его правилах.

Подведя Бэлью к краю, Форд ступил на тропу. Конь невозмутимо склонил голову, негромко фыркнул и последовал за ним. Немыслимое бесстрашие Бэлью поразило Форда настолько, что он проникся к коню уважением.

Полчаса спустя они почти сошли вниз. Форд взобрался на Бэлью и последний участок тропы, пролегавший по заросшему тамариском каньону, ехал верхом.

Несколько коровников и загонов, ветряная мельница, цистерна с водой и дюжина старых трейлеров – вот что представлял собой индейский поселок Блэкхорс. Позади одного из трейлеров темнели несколько восьмиугольных хижин – бревенчатых сооружений с глинобитными крышами. Посередине деревни стайка детей дошкольного возраста качалась на доисторических скрипучих качелях. Их звонкие голоса разносились по пустынной округе. Позади трейлеров стояли грузовики-пикапы.