– Знаете ли вы что–нибудь о мистере Дивайне? – спросила через силу девушка. – Он когда–то был… моим большим другом.

– Дивайн? – переспросил капитан. – А, это, верно, тот, который застрелился.

– Застрелился? – воскликнула взволнованная Бар бара.

– По крайней мере так рассказывают матросы «Полумесяца», – пояснил капитан. – Но они дают такие сбивчивые показания, что командир военного корабля решил предать военно–морскому суду чернокожего повара Бланко.

– Мы решили отправиться на ваши поиски, – про должал капитан. – Ваш отец сгорал от нетерпения скорее найти вас и был недоволен кажущейся медли тельностью начальника военного отряда. Он не утерпел и пошел вперед с мистером Мэллори; мистер Фостер, я и двое матросов с яхты «Лотос» присоединились к нему. Три дня тому назад на нас напали туземцы. Ваш отец и мистэр Мэллори были захвачены в плен. Мы попытались вернуться к отряду моряков, но сбились с пути и блуждали по острову, пока несколько минут тому назад не были вновь застигнуты туземцами. Оба матроса были убиты, а мистер Фостер и я взяты в плен. Остальное вы знаете.

Байрн встал. Он подобрал свой меч и револьвер и заткнул их за пояс.

– Вы оба оставайтесь здесь на островке и охра няйте мисс Хардинг, – сказал он. – Если я не вернусь, то постарайтесь дойти до морского берега и по нему добраться до бухты. Прощайте, мисс Хардинг. – Куда вы идете? – вскричала девушка.

– Освободить вашего отца… и мистера Мэллори, – ответил Билли.

Весь остаток дня и всю долгую ночь Билли Байрн шел без остановок, продвигаясь по той, уже знакомой дороге, которая привела Барбару Хардинг и его к маленькому островку на бурной реке.

Как раз перед рассветом достиг он опушки джунглей позади жилища убитого Оды Иоримото. Где–то внутри этой молчаливой деревни должны были находиться оба пленника.

Во время своего длинного перехода он все думал о том, что случится, если ему удастся спасти Хардинга и Мэллори. Из всех людей, которые могли встать между ним и женщиной, которая только что призналась ему в любви, эти двое были наиболее опасны.

Билли Байрн ни на минуту не обольщал себя розовыми надеждами; он знал, что Антон Хардинг вряд ли благосклонно взглянет на брак своей дочери с хулиганом с Большой авеню…

А тут еще этот Мэллори! Билли был уверен, что Барбара когда–то любила его. Теперь он вернется к ней, как бы из могилы… Было очень вероятно, что прежняя любовь снова вспыхнет в ее сердце.

По правде сказать, Билли Байрн не верил очевидности, не верил свидетельству своих собственных ушей. Не могло же быть правдой, что изумительная, несравненная мисс Хардинг действительно полюбила его – его, презренного хулигана!

Любовь к Барбаре и перемена, происшедшая в его характере, ясно проявлялись в неумолимой суровости, с которой он все время забывал о себе и не позволял себе думать о тех последствиях, которые могло иметь для него предпринятое им дело.

Он исполнял свой долг, а что ожидает его – быстрая ли смерть, или долгая, но безрадостная жизнь, или, наконец, объятия его возлюбленной, – об этом он пока не смел думать. «Для нее» – таков был его лозунг.

Он постоял у опушки леса, глядя на облитую лунным светом деревню, и напряженно прислушался. Затем с осторожностью профессионального вора, которым он когда–то был, он бесшумно скользнул через лужайку и скрылся в тени ближайшей хижины.

Вот окно, через которое Барбара, Терье и он спасались несколько недель тому назад! Оно еще не починено. Билли встал под ним и прислушался. Ни звука! Он осторожно поднялся на руках и мягко спрыгнул в темную комнату.

Он обшарил ее всю, но в ней никого не оказалось. Тогда он прошел к двери на противоположном конце. Немного приоткрыв ее, Билли заглянул через узкую щель в тускло освещенную комнату. Внутри все, казалось, спали.

Билли смело толкнул дверь. Он решил обыскать таким образом каждую хижину, пока не найдет тех, кого он искал.

В этой хижине их не было. Пройдя через комнату так тихо, что он не разбудил даже чутких собак, Билли Байрн вышел через наружную дверь на улицу. Он обыскал так вторую и третью хижины…

В четвертой хижине, когда Билли стоял у противоположного от наружной двери конца комнаты, один из туземцев вдруг зашевелился.

С ловкостью кошки прыгнул к нему Билли. Проснется ли дикарь? Байрн едва дышал.

Самурай беспокойно завертелся, а затем неожиданно присел, вытаращив глаза. В то же мгновенье стальные пальцы обхватили его горло, и длинный меч покойного даймио вонзился ему в сердце.

Байрн не выпускал из рук тело до тех пор, пока не убедился, что жизнь прекратилась, а затем тихо опустил его на койку и бесшумно выскользнул из хижины, чтобы обыскать соседнее жилище.

Здесь он нашел большую комнату впереди и маленькую позади – такое же расположение, как в хижине даймио. В передней комнате не было никакого следа пребывания пленников. Когда он собирался открыть дверь в пристройку, он услышал изнутри подавленный звук голосов. Он замер на месте и приложил ухо к скважине. Минуту он стоял, напряженно прислушиваясь, а затем сердце его забилось сильнее, и он едва не крикнул от радости: люди за стеной говорили по–английски!

Байрн тихо открыл дверь настолько, чтобы пройти. Шепот немедленно стих.

Байрн закрыл дверь за собою и пошел вперед, пока не нащупал одного из находившихся в комнате.

Человек отшатнулся от его прикосновения и прошептал:

– Кажется, наш час настал, Мэллори. Они пришли за нами.

– Тсс… – предостерегающе шикнул Билли. – Вы здесь одни с Мэллори?

– Да. Бога ради скажите, кто вы и откуда вы по явились?

– Молчите, – приказал Байрн, ощупью ища веревку, которой был связан пленник.

Вскоре он ее нашел и перерезал; затем он освободил и Мэллори.

– Идите за мной, – сказал он, – но ступайте осто рожно. Если на вас сапоги, то лучше снимите и под весьте вокруг шеи. Свяжите вместе концы шнурков.

Они сделали, как он им приказал, и через минуту крались уже через комнату, наполненную спящими мужчинами, женщинами, детьми и домашними животными.

В дальнем конце ее стояли козлы с длинными мечами. Байрн бесшумно вынул два меча и передал их своим спутникам, жестом призывая их соблюдать осторожность. Но оба – и Антон Хардинг и Билли Мэллори – были совершенно неопытны в деле соблюдения тишины. Хардинг сразу же брякнул мечом в дверной косяк с таким звоном, что разбудил половину обитателей хижины.

Увидя белолицых, туземцы повскакивали и с ревом бросились за беглецами.

– Живей! – закричал Билли Байрн.

Все трое побежали вниз по деревенской улице, но крики туземцев вызвали вооруженных самураев из каждой хижины. Через минуту беглецы оказались окруженными бандой беснующихся желтокожих, которые угрожали им со всех сторон мечами и преградили путь во всех направлениях.

Байрн крикнул своим спутникам держаться вместе, спина к спине. Таким образом, с Байрном впереди, они медленно пробивали себе дорогу к концу улицы и к джунглям. Байрн отбивался от врагов, имея в одной руке длинный меч, в другой револьвер Терье. Он с неуклонным упорством пробивал путь к свободе для людей, которые, как он наверное знал, отнимут от него его возлюбленную.

Яркая луна тропиков освещала деревню. Силы были в высшей степени неравны, но белые люди, хотя и медленно, но все же продвигались к джунглям.

По всему было видно, что туземцы страшно боятся белого гиганта, предводителя маленького отряда. Антон Хардинг, несколько знакомый с японским языком, понял это из их восклицаний, да и почтительное расстояние, на котором они держались от Байрна, явно это доказывало.

Наконец они вышли на лужайку за околицей. Самураи бесновались вокруг них, выкрикивая угрозы и проклятия. Время от времени они подскакивали к ним, стараясь нанести быстрый удар и увильнуть раньше, чем огромный белый дьявол настигнет их.

В пятидесяти футах от джунглей Мэллори упал, сраженный копьем, которое попало ему в ногу. Байрн, заметя это, вернулся назад и поднял его. Поддерживая раненного одной рукой, Байрн стал медленно пятиться к джунглям, отбиваясь от нападающего врага.