- Я согласен. Нам не следует вмешиваться в их дела.

- Но ведь Иоанн требует выдать всех, кто получает деньги от работорговцев! — удивился племянник.

- Вот ты эти сведения королю и отвезешь. Только не станешь выделять виновника. Просто перечислишь всех. А их там много. В том числе и тех, кого Иоанн считает друзьями. А «виновнику торжества» нужно как-то намекнуть, чтобы прекратил уже испытывать судьбу. Северный лев вышел на охоту. И, возможно, нам удастся его отвлечь от добычи. Возможно. Но и ему не нужно нарываться.

- Я все сделаю, — кивнул де Мендоса.

- Не сам. Уверен, что если Иоанн подозревает его, то без всякого сомнения отслеживают людей, что вертятся вокруг него. И твое появление рядом с ним станет доказательством. Как и любого другого высокопоставленного представителя Матери-церкви. Поэтому найти способ не выдать нас.

- Понимаю. Конечно. Это было бы действительно слишком глупо…

Глава 2

1481 год, 15 июня, Париж

Расчет Карла Смелого, а точнее его единокровного брата Антуана, полностью оправдался. Нанесение отвлекающего удара по Плеси-ле-Туру, дезинформация и плотная осада Парижа с его хитрым штурмом оказались прекрасной комбинацией, которая сработала как часы. Конечно, в идеале хотелось бы Луи взять в плен или убить на самом деле. Но даже его бегство вполне оказалось достаточно для захвата столицы Франции.

Но списывать со счетов руа де Франц было рано.

Да, он не отличался военными дарованиями. Да, у него были весьма умеренные организаторские способности. Но он был дипломат и интриган от Бога. Поэтому, несмотря на все невзгоды и сложности, Луи сумел собрать достаточно большую армию, найти людей, которые ее возглавят, и подвести их к Парижу.

Карл давать бой в разоренном городе не стал. В том и чести мало, и нет возможности реализовать свою многочисленную полевую пехоту.

- Ты подлец! — «с порога» заявил Карл, когда они съехались поговорить.

- Я?! — ошалел Людовик.

- ТЫ! Как ты посмел распускать про меня эти мерзкие слухи?!

Луи Паук замер, обдумывая ответ.

- Я вызываю тебе на Божий суд!

- Я король, — брезгливо скривился монарх Франции. — И в моем праве не принимать вызов каких-то там худородных. Тем более, запятнавших свою честь мерзкими поступками. Или не ты, герцог, обманул моего брата[1], руа де Рюс, хитростью и подлостью своей подставив его под тяжелую войну с сильной армией швисов?

- Да как ты смеешь?!

- Или не ты давал в долг моему брату Казимиру деньги, чтобы тот нанял швисов? Или не ты, герцог, обманом убедил купцов Нидерландов в том, чтобы те дали деньги Казимиру? Или не ты, Карлуша, подбивал покойного Галеаццо Миланского, пусть земля ему будет пухом, — перекрестился Людовик, — на то, чтобы тот ссудил денег Казимиру? Ты мерзавец, герцог.

- Мерзавец?!

- Да, мерзавец. Про меня много плохого говорят. Но я пред тобой — агнец непорочный. Ведь ты одной рукой вел переговоры с Иоанном, а другой подзуживал его врагов и помогал ими чем мог. Сильно помогал. А все ради чего? Чтобы швисы ушли на восток, и ты смог бы отбить себе Лотарингию. Это мелко и мерзко. Последний рыцарь Запада! Тьфу! Ты хуже раубриттера[2]. Тот хоть не скрывает своей разбойной, воровской натуры.

- Ты ответишь за свои слова! — прорычал Карл, совершенно покрасневший от ярости; буквально от нее задыхавшийся.

- Снова подошлешь ко мне убийц? — усмехнулся Людовик. — С тебя станется. Или вновь убьешь какого-нибудь бродягу и объявишь, что я мертв? Герцог, ты жалок и ничтожен. Такого мерзавца еще поискать. По всему Западу ходят слухи о том, что кто-то из влиятельных правителей подсылает к моему брату Иоанну убийц. Уж не ты ли?

- Я… я… — пытался собраться с мыслями Карл, которому было плохо. В ушах гудело. Мысли скакали. Даже в глазах потемнело от ярости.

- Признаешься? — едко усмехнулся Людовик, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как лица из свиты герцога Бургундии становятся сложными и задумчивыми. — Одного не могу понять, Карлуша, а зачем тебе это? Торговля с руа де Рюс тебе выгодна и приносит немалую прибыль. Зачем тогда эти убийцы? Глупо. Впрочем, ты никогда умом не отличался.

- Твой труп выбросят в канаву! — прохрипел Карл Смелый.

- Как видите, господа, — расплылся в едкой улыбке Людовик, — ваш Карлуша подтверждает мои слова.

- Тварь! Ядовитая тварь! — воскликнул герцог Бургундии. — Твой яд не спасет тебя! Пусть Бог рассудит нас!

- Громкое заявление для того, кто служит Лукавому.

Карл еще раз вспыхнул, но Антуан положил руку ему на плечо и тихо шепнул:

- Не надо. Не марайся. Он все равно тебя на словах победит. А ты бей его в поле. Бей делом.

- Твоя правда, — чуть успокоившись, произнес герцог, отвернул коня и поехал к своим войскам, уже построенным к бою…

Людовик не спешил.

Он ждал.

Поэтому, спустя два часа промедления Карл двинул свою пехоту вперед. И ровные «коробки» пикинеров с аркебузирами под барабанный бой двинулись вперед. Ну, относительно ровные.

Задумка полководцев короля Франции была проста. Они не считали «крестьянское ополчение» герцога Бургундии достойным войском. И полагали, что, перейдя в наступление они, без всякого сомнения, потеряют строй.

Так и произошло.

Не пройдя и пятисот метров относительно ровные «коробки» рот потеряли свои очертания и сбились в кучки людей. Пересеченная местность дала о себе знать. Как и их низкая выучка.

И тут, как по команде, вперед устремились жандармы короля. Лучшая тяжелая конница в мире. Лучшая без всяких оговорок и натяжек.

Ближе к концу Столетней войны во время очередного затяжного перемирия Франция столкнулась с большой проблемой. А именно с массой «беспризорных» вояк, которые кроме как грабить, убивать да воевать ничего больше не умели. Куда их девать?

В те годы Францией правил Карл VII. И вот он и придумал, что нужно отобрать среди этих «отморозков» лучших из лучших, да организовать в ордонансовые роты. То есть, первые со времен Античности регулярные военные формирования. Положил им жалование. «Упаковал» в лучшие доспехи за свой счет. Посадил на лучших коней. И начал с их помощью избавляться от тех отморозков, что не прошли суровый отбор в эти роты…

Потом, на завершающем этапе Столетней войны, именно эти ордонансовые роты и сыграли решающую роль в победе Франции. Ведь теперь король опирался не «сброд бродячих скоморохов», то есть, феодальное ополчение, а на считай регулярную тяжелую конницу. Уровень управления, вооружения и организации которой был несравненно выше. И англичане не смогли этим жандармам ничего противопоставить. Вообще ничего. Ибо их хваленые лучники были эффективны только против неуправляемой феодальной вольницы, да и то — ситуативно. А тут перед ними предстала, наверное, лучшая тяжелая конница всех времен и народов.

И вот эти самые жандармы и пошли в атаку на потерявших порядок пикинеров и аркебузиров Карла Смелого. Осторожно. Умно. Но в должной степени решительно. Потому что они, в отличие от обычного рыцарства, очень много тренировались в свободное от войны время. В том числе и в плане боевого слаживания. Ведь из жандармов можно было и вылететь, ибо место престижное и желающих туда попасть — вагон.

Ситуацию спасли жандармы Карла Смелого.

У Великого герцога Бургундии они тоже имелись. Пусть и заметно «жиже» в плане выучки, да меньше числом. Но они были и он, сев верхом на коня, повел их в атаку.

Но не прямо лоб в лоб, а скорее ее обозначил.

В итоге французские жандармы отвернули, не решившись атаковать расстроенных пикинеров. Ведь в этом случае они попадали бы под удар бургундской тяжелой конницы. И ее саму атаковать не стали, опасаясь завязнуть в многочисленной бургундской пехоте, которая, без всякого сомнения, подтянется к этому веселью.

Пехота же удивила. Всех удивила, включая Карла.

Офицеры, которые в основной массе были военными специалистами из Руси, сумели в самые сжатые сроки привести в порядок свои роты. Жандармы еще только разъезжались, а пикинеры уже собрались в плохонькие каре. Но это были каре, которые не так-то и просто вскрыть даже такой тяжелой кавалерией. Аркебузиры же укрылись внутри этих построений и даже начали постреливать в сторону противника. Без особого успеха, правда, но нескольких всадников свалили.