– Угу, – угрюмо буркнул Вадька. – Спец возле него три года крутится, и никаких попыток обокрасть. А ты заметила, как у него глаза горели, когда он об антиквариате говорил? Да твой Остапчук на нем просто помешан, хочет иметь его как можно больше! Он ведь по-настоящему злился на Грезу и генеральшу за то, что те ему ничего не продавали.

Неожиданно Вадька смолк. Рот открылся, вытаращенными глазами он уставился на здоровенный мусорный бак, стоявший напротив. Мурка тоже поглядела на бак, но ничего интересного не увидела. И тут Вадька ожил.

– Понимаешь!.. Понимаешь!.. – завопил он, с силой хватая Мурку за руку и тряся ее, словно коврик вытряхивал.

– Понимаю – ты совсем мозгами съехал. Отцепись немедленно! – Мурка сердито выдернула руку.

– Ты что, так ничего и не поняла?

– Да что я должна понимать?

– Ошиблись мы, вот что! Это не Виноградов Спец, это он – Спец! – И Вадька ткнул пальцем туда, где над забором возвышалась крыша дома Остапчука.

– Почему это «мы ошиблись»! – обиделась Мурка. – Это ты решил, что Виноградов – Спец.

– Может, и я, – неохотно согласился Вадька. – Но теперь я все понял! Это Остапчук! Гляди. Экспедиции он начал финансировать? Он!

Мурка кивнула.

– И тут же мебель за кордон пошла? Пошла!

Мурка снова кивнула.

– Все коллекции города он знает? Знает!

Мурка в третий раз кивнула.

– И наконец! Он сам сказал, что Спец, то есть бывший Спец… Ну то есть Виноградов из музея… Что он этому Спецу, ну то есть Остапчуку… – Вадька на минутку остановился, перевел дух и выпалил: – Что Виноградов Остапчуку полгода назад финансовый отчет сдавал! А первый пожар у коллекционеров как раз тогда и полыхнул! Понимаешь? Поглядел Остапчук финансовый отчет, увидел, что в селах уже ничего не найдешь, доходы уплывают – и пошел городских коллекционеров грабить!

Невольно Мурка еще несколько раз кивнула, потом спохватилась и отрицательно затрясла головой.

– Фигня! – решительно возразила она. – А как же названия фирм, они совпадают с фамилией того Спеца, что в музее?

– Да ну, – отмахнулся Вадька, – может, случайность? Ты сама подумай, какой из Виноградова «крестный отец»? Кислый – он же преступник, рецидивист, на зоне был. Стал бы он какого-то интеллигента из музея слушаться? Не, Остапчук лучше! У него вон и ротвейлер, и охранник, и джип!

– У моего папы тоже джип. И охранник, – продолжала спорить Мурка.

– А антиквариат?

– Антиквариата нет. И ротвейлера, – задумчиво ответила Мурка. Тут она подняла голову и ехидно поинтересовалась: – Если Виноградов не причастен, откуда берутся документы для таможни?

Вадька разочарованно почесал в затылке:

– Черт, так классно получалось! О, а может, они сообщники? Остапчук организовывает ограбления и вывоз, а Виноградов разыскивает ценности и обеспечивает легальное прикрытие? На пару у них все схвачено.

Мурка вдруг побледнела, ее руки испуганно взлетели к щекам, она поглядела на Вадьку широко распахнутыми глазами.

– Вадька, ты прав! – с ужасом выдохнула она. – Остапчук – сообщник Виноградова! Ой, Вадька, нужно что-то делать!

– Думать надо, – Вадька вытащил список адресов. – К последнему коллекционеру пойдем?

– Чего уж, давай закончим дело, – ответила Мурка.

Стоя перед коричневой дерматиновой дверью, ребята готовились к худшему. Но на их звонок открыли. В коридоре не пахло газом, не стояло взрывное устройство, не бушевал пожар, и захламленность неухоженной квартиры свидетельствовала о том, что все вещи на месте. Вдоль стен рядком, вплотную друг к другу как на параде выстроились предметы старинной меблировки. Открывший им восьмидесятилетний старичок был весьма боек и весел и, даже не слушая их стандартную историю, погнал на кухню пить чай. Именно здесь, на кухне, ребят ждал неприятный сюрприз. Спиной к окну, с чашкой чая в одной руке и баранкой в другой, как всегда безукоризненно одетый и аккуратный, восседал Спец, а вернее, предполагаемый Спец – Виноградов Игорь Степанович. Сегодня, видимо, по случаю жары, он был облачен в светло-бежевый костюм и кремовую рубашку.

– Здрас-с-сте, – пробормотал Вадька.

– О, здравствуйте, молодежь, – благодушно улыбающийся Спец (несмотря на возникшие сомнения, ребята продолжали называть его именно так) помахал им баранкой. – Надеюсь, ваша мама не слишком расстроилась? Представьте себе, Василий Васильевич, маме этой девочки в Германии продали статуэтку современного производства как антикварную вещь. Куда катится мир? У педантичных немцев, и у тех нельзя рассчитывать на честность.

– Ага, с честностью нынче плохо, – глядя на Спеца мрачным взглядом, процедила Мурка. – Куда ни придешь, всюду натыкаешься на нечестных людей, а иногда даже на убийц и грабителей.

Вадька немедленно прибег к уже испытанному методу – пнул Мурку под столом ногой. Чтобы не завопить от боли, Мурка яростно вгрызлась зубами в баранку и замолкла.

– У молодых людей ко мне дело, – извиняющимся тоном обратился Василий Васильевич к своему гостю.

– Да, да, не обращайте на меня внимания, – кивнул Спец, методично выискивая в вазочке самую геометрически правильную баранку и стараясь при этом ни в коем случае не прикоснуться к столу ни пиджаком, ни сияющими чистотой манжетами рубашки. Даже на стуле он не столько сидел, сколько парил над ним.

– Ну-с, слушаю вас, молодые люди, – хозяин дома был преисполнен любопытства.

Мысли Вадьки лихорадочно заметались. Он и предположить не мог, что сегодня нос к носу столкнется с главным подозреваемым (впрочем, нет, уже не с главным, появилась еще одна кандидатура). У него не было заготовлено никакой истории на такой случай, а молчать нельзя – и Спец, и милейший старичок-коллекционер выжидающе глядели на него. Запинаясь, Вадька начал выдавливать из себя стандартную историю об их помощи милиции в установлении происхождения различных предметов коллекции Грезы Павловны.

– Боже мой, бедная Греза Павловна! Ограблена, попала в больницу! Такая прелестная, обаятельная женщина! Мы с ней знакомы, встречались пару раз на выставках. Но кто бы мог подумать, что безобидное коллекционирование в наше время превратится в столь опасное занятие!

– Коллекционировать, особенно в нашем городе, особенно старинную мебель, особенно сейчас и вправду опасно, – Мурка уже прожевала баранку и снова вмешалась в разговор, все так же мрачно поглядывая на Спеца. – На коллекционеров прямо мор пошел: то у них дома горят, то гаражи взрываются, то в квартиры к ним всякие неприятные личности вламываются, а одна коллекционерка так вообще исчезла.

– Что ты говоришь, детка, прямо роман ужасов и тайн, – старичок иронически ухмыльнулся.

– Напрасно вы смеетесь, – Вадька слегка обиделся на симпатичного, но чересчур легкомысленного старичка. Мурка тут рискует своей и Вадькиной шкурой, прямо в присутствии возможного главаря шайки предупреждает дедка о нависшей над ним опасности, а он еще и хихикает. – Вам было бы гораздо спокойнее, если бы вы передали вашу коллекцию в музей.

– Боже мой, молодые люди, и вы туда же! – В скрипучем голосе Василия Васильевича прорезалась нотка возмущения. – Сговорились вы, что ли? Отвечу вам то же самое, что только что сказал многоуважаемому Игорю Степановичу: согласно моему завещанию, все принадлежащие мне предметы старины перейдут в музей сразу после моей смерти. Так что не надо меня торопить, дайте я доживу свой век среди приятных мне вещей, тем более что мне не так уж много осталось, вы люди молодые, вполне способны подождать.

– Дорогой Василий Васильевич, поверьте мне, я ни в коей мере не хотел вас обидеть, – вмешался Спец. – Просто…

– Просто он всех коллекционеров посещал и уговаривал: и тех, которые горели, взрывались, и ту, которая исчезла, – нахально влезла Мурка, продолжая сверлить Спеца убийственным взглядом.

Вадька мысленно взвыл. Перед его внутренним взором предстала мебельная банда, которая засовывает его и рыжую ногами в тазики с цементом и тащит к речке. Каждый тазик украшает надпись: «Они слишком много знали»…