— Все будет хорошо, — повернулась я к ней. — «Скорая» приехала, сейчас вам помогут!

— Ключи в сумке… возьми. Там кошка осталась… двадцать вторая квартира…

Я поняла. Осторожно расстегнув боковой кармашек сумки, я вынула оттуда ключи. В том же кармашке лежали деньги. Значит, старушку точно не пытались ограбить!

— Конечно, я позабочусь о вашей кошке. А что с вами случилось, на вас напали?

— Ох… Опять они… Знала я… Не к добру ты меня вчера спросила… про этот ужас, — с трудом ответила Архиповна.

— Пожалуйста, я вас прошу, скажите, что это был за барак и…

Больше я ничего не успела сказать, так как люди в белых халатах вышли из машины и направились к нам. Архиповну положили на носилки и увезли, а я осталась стоять с ключами в руках. Пожелала мысленно — пусть ее вылечат! Старушка поначалу показалась мне неприятной, но теперь я думала о ней с уважением: находясь в таком тяжелом состоянии, она беспокоилась первым делом о кошке и ради нее доверила ключ от своей квартиры незнакомому человеку!

Пришлось вернуться в дом. Голодным мяуканьем меня встретила серая кошечка, малышка месяцев трех от роду. Я нашла в холодильнике кусок колбасы и покормила ее. Затем полила три горшка герани на подоконнике, немного постояла в раздумье, разглядывая квартиру. Обычное жилье одинокой старушки — старая мебель, допотопный телевизор, черно-белые фотографии на стене, стойкий запах корвалола… Да, наверняка у Архиповны что-то с сердцем. Она может пробыть в больнице долго, и мне придется каждый день заходить сюда, кормить котенка и поливать цветы?

Немного подумав, я решила взять котенка к себе, а цветы можно будет поливать и раз в два-три дня.

Сунув кошечку под куртку, я вышла из квартиры. Вот уже второй вечер подряд я возвращаюсь домой к полуночи. Хорошо хоть завтра выходной и можно отоспаться!

Позвонила мама, она была встревожена:

— Ты где? С тобой все в порядке?.. Как там старушка, жива?.. Увезла «Скорая»? Вот и хорошо. Котенок? Ладно, можешь забирать. Слушай, Ника, что-то у меня предчувствия нехорошие… Ты подожди меня там, в доме, я приду и заберу тебя, одна не ходи!

Я задумалась. Еще не хватало, чтоб моя мама в одиночестве по улицам бегала! Самой мне не слишком страшно, а вот за нее я опасаюсь. Можно было бы переночевать в квартире Архиповны, но оставаться там мне очень уж не хотелось — среди этих старых фотографий и запаха сердечных капель…

— Нет, мама, никуда не ходи, я дойду, ничего со мной не случится!

Я нажала кнопку лифта, но вопреки ожиданиям не услышала знакомого громыхания. Немного подождала, еще несколько раз нажала кнопку — из шахты по-прежнему не доносилось ни звука. А ведь я приехала сюда в лифте несколько минут назад. Странно!

Не только в шахте лифта, но и во всем доме царила мертвая тишина. Я заметила это и почувствовала, как мою душу начинает окутывать страх. В многоквартирных домах такой тишины просто не бывает, даже ночью! Может, все-таки вернуться, заночевать у Архиповны? Неожиданно я осознала, что идти домой по безлюдным дворам мне не так страшно, как возвращаться в эту квартиру. Хотя в ней, казалось бы, нет ничего ужасного…

Да что это такое! Нужно держать себя в руках, а то как маленький ребенок! Ну, сломался лифт, и что? Не безногая, спущусь пешком.

Я пошла на лестницу, она находилась за двумя поворотами и дверным проемом. Лампочек, как водится, не было, одна горела где-то этаже на восьмом, еще одна внизу, и все. Только ночное небо синело в окнах лестничных пролетов.

Едва я сделала несколько шагов вниз по лестнице, как за стенкой снизу вверх поехал лифт. Что за чудеса! Может, его кто-то удерживал?

Мне снова стало страшно. Кто и зачем его мог держать? Так, спокойно, Ника, все хорошо! Может, лифт для чего-то отключали на несколько минут, а теперь снова включили, и он едет по моему вызову. Не самое умное объяснение, но ничего лучше в голову не приходило.

Пятый этаж. Я услышала, как лифт остановился тоже на пятом, открылись двери. Нет, это не по моему вызову!

Раздались тихие, еле слышные крадущиеся шажочки. Но не в сторону квартир, а сюда, к лестничной площадке. Кто-то — или что-то? — направлялся ко мне.

Котенок за пазухой встрепенулся, зашипел и попытался вырваться. Я сильней прижала его к себе и что есть духу бросилась вниз по ступенькам. Через пару этажей набралась смелости оглянуться. На лестнице позади себя я ничего не увидела, но успела заметить чуть выше мелькнувшую тень и услышать в гулкой пустоте подъезда все те же тихие шажочки. Некто — или нечто — преследовавший меня находился на этаж выше, еще мгновение — и он вынырнет из темноты за моей спиной…

Котенок рычал и царапался, я со всех ног неслась вниз. На втором этаже горела лампочка, а внизу, на первом, царила темнота. Возникла мысль: а вдруг меня там кто-то поджидает? Но выбирать не приходилось, и я, возложив всю надежду на быстроту своих ног, пулей пронеслась от лестничной площадки до выхода и, не сбавляя скорости, помчалась по дорожке прочь от дома.

Отбежав немного, я оглянулась. Никто за мной не гнался, и я перешла на шаг, чтобы отдышаться. Я усадила котенка поудобнее и окинула взглядом дом, пустырь, лес — нет, никого не было видно.

Все в порядке? Я еще раз оглядела окрестности, перевела взгляд на дом, и по телу прошла нервная дрожь. Освещенные лестничные окна второго и восьмого этажей синхронно погасли и через пару секунд зажглись, потом опять погасли и зажглись, и в этот момент я увидела в окне второго этажа черный силуэт. Невозможно было рассмотреть детали — просто черная фигура, прильнувшая лицом и руками к стеклу и вглядывавшаяся в темноту.

Потом окна снова погасли.

У меня закружилась голова. Я взяла себя в руки и поспешила прочь, не оглядываясь. Котенок угомонился, и это внушало оптимизм.

На полпути меня встретила мама и без слов обняла так, будто уже не ожидала увидеть. Мы шли домой, и я понемногу успокаивалась. Потому что там, где мама, нет места ужасам.

На следующий день я встала около восьми — для субботы неслыханно рано. Но следовало действовать, и я сразу же взялась за телефон. Первым делом позвонила в справочную «Скорой помощи» и выяснила, в какую больницу отвезли Архиповну. Потом связалась с больницей. Как я и предполагала, у старушки стало плохо с сердцем, но, по счастью, ее жизни теперь ничего не угрожало. А вот навестить ее, увы, пока не разрешили.

Ну и что теперь делать? Ждать у моря погоды? Расстроившись, я уселась в свое любимое кресло и уставилась в окно, созерцая хмурое ноябрьское утро. Мне на колени тут же запрыгнула кошечка, которую мама уже успела окрестить Клотильдой, и принялась играть моими волосами. Засмотревшись на Клотильду, я не сразу заметила, что мама стоит у двери и вопросительно смотрит на меня. Точнее, не вопросительно, а подозрительно.

— Доченька, тебе не плохо?

— Нет, а что?

— Точно нет? — прищурилась мама. — Ну, значит, у тебя какие-то дела, о которых ты мне, разумеется, опять не расскажешь.

— А это ты с чего взяла? — прищурилась я.

— А вот с чего, — принялась перечислять мама. — Два дня, точнее, две ночи подряд ты возвращаешься домой после двенадцати, хотя я знаю, что твои друзья расходятся гораздо раньше. Потом, эта старушка, которую ты нашла за грудами мусора на пустыре, — сомневаюсь, что ты просто так там гуляла. И наконец, сегодня ты встала рано, и это учитывая, во сколько мы вчера легли! Последнему факту есть только два объяснения: либо тебе нездоровится, либо у тебя есть какое-то важное дело. Первый вариант ты отрицаешь…

— И что? — хмуро спросила я.

— Ну, раз не отвергаешь второй, значит, он верен. Уф, а я уж испугалась, что ты заболела! — с облегчением вздохнула мама.

Я только криво улыбнулась. Знала бы ты, мамочка, чего на самом деле стоит бояться!

— Так вот, — продолжала она. — Я не собираюсь вмешиваться, но, может быть, могу тебе чем-нибудь помочь?