– И не скучно вам тут одной? – поинтересовался Данькин папа.

– Почему же одной? – удивилась женщина. – Ко мне сюда дети регулярно наведываются, а нынешним летом мы тут вдвоем с внучкой хозяйничаем… Сегодня вот пирожков собрались напечь. Наших фирменных, с капустой. Так что вечером, если, конечно, у вас время будет, милости прошу к нашему столу! Посидим, чайку попьем по-соседски… Только вот вода тут у нас не очень вкусная, слишком уж хлорированная! Можно, конечно, из родника воду брать, но туда добираться далековато, километра два, а то и побольше…

– Да? А мы, когда сюда ехали, еще колодец заметили… – с недоумением произнес Данька. – Это же совсем рядом!

– Заброшенный он, – пояснила соседка, – им уже много лет никто не пользуется.

– Источник иссяк? – уточнил Данька.

– Даже не знаю. Я в этих тонкостях не разбираюсь, – ответила женщина, и в ее словах Даньке почудилась какая-то недосказанность.

– Да, кстати, – соседка пошарила в кармане своего нарядного халата и протянула Данькиной маме ключ, – чуть не забыла. Вот, возьмите. Мне его ваша родственница оставила…

С этими словами она спустилась с крыльца и направилась к воротам.

Данька задумчиво посмотрел ей вслед, а потом вдруг вспомнил про ее «фирменные» пирожки и внутренне ухмыльнулся. Сюда бы сейчас Катьку Чулкову! Уж она бы свой шанс ни за что не упустила…

Вопреки довольно расплывчатым представлениям Даньки о том, как должен выглядеть загородный дом известного ученого, ничем особо выдающимся бывшее жилище профессора не отличалось.

Просторный холл, где буфет и разделочный стол мирно соседствовали с книжными полками и мягкими креслами, видимо, одновременно служил и кухней, и гостиной. Две двери вели из него в небольшие комнатки. Из окна одной, в которой не было ничего, кроме массивного письменного стола, маленького кожаного диванчика и двустворчатого шкафа, открывался вид на общий с обитателями соседней дачи забор. Из другой комнаты можно было наблюдать участок двора с воротами и часть проулка. Обстановка здесь также не баловала разнообразием: в комнате уместились лишь четыре предмета мебели – широкая тахта, старинный комод и пара стульев с причудливо изогнутыми спинками.

Решив, что первая комната подошла бы ему больше, Данька вернулся в холл и увидел, что мама распаковывает привезенные ими сумки, коробки и пакеты.

– А папа куда делся? – поинтересовался Данька.

Мама сдула упавшую на глаза прядь волос и кивнула в сторону деревянной лестницы, которая круто уходила под самый потолок и вела в угол, к распахнутой чердачной дверце.

С некоторым опасением держась за шаткие перильца, Данька стал подниматься по скрипучим ступенькам.

Когда его голова оказалась выше уровня люка, Данька с любопытством огляделся. Чердак тонул в полутьме. Лишь через небольшое окошко сюда проникали солнечные лучи, которые рассекали сумрак ровными узкими полосками.

Данька преодолел еще несколько ступеней и оказался в просторном помещении. Сделав пару шагов, он наткнулся на ворох какого-то тряпья. Вверх взметнулось облачко пыли. Попав в поток солнечного света, оно заплясало в нем тысячей золотых искорок. Данька не удержался и оглушительно чихнул.

– Будь здоров! – раздалось у него за спиной.

Данька повернулся. Глаза уже начали привыкать к скудному освещению, и на фоне противоположной стены рядом с боковым окном Данька различил папин силуэт.

В следующую секунду папа вышел из тени и оказался рядом с окном.

– Между прочим, здесь можно устроить отличный наблюдательный пункт, – деловито заметил он, потянув на себя раму.

– Интересно, за кем же отсюда можно наблюдать? – скептически осведомился Данька.

– Ну, я не знаю… – Папа задумчиво потер переносицу, – мы вот, например, играли в пиратов, в разведчиков…

– Пап, мне, вообще-то, через несколько дней исполнится четырнадцать лет, – заметил Данька, – а ты мне предлагаешь в одиночестве на пыльном чердаке играть в разведчиков!

– Действительно, – легко согласился папа, – давай оставим романтику романтикам, а сами займемся по-настоящему мужским делом.

Данька с подозрением посмотрел на папу.

– Организуем здесь грандиозный субботник и отправим весь этот «антиквариат» на свалку истории, – пояснил тот и продемонстрировал Даньке изрядно помятое жестяное ведро, которое он вытащил из заполненного всяким хламом фанерного ящика.

Данька окинул тоскливым взором чуть ли не до самого потолка забитый разной рухлядью чердак. Чего здесь только не было! Покрытые многолетним слоем пыли кипы газет и журналов, стоптанные башмаки и сапоги со сломанными каблуками, ржавый допотопный утюг и стеклянный кувшин с отбитой ручкой, а также множество других не менее замечательных вещей, которые обычно годами хранятся на чердаках, в подвалах, кладовых и прочих укромных местах…

– Ну что там у вас, обнаружили что-нибудь, достойное внимания? – раздался снизу насмешливый мамин голос.

– А ты как думала? – в тон ей ответил папа. – Поднимайся к нам, не пожалеешь… Мы тебе такое покажем!

– Я просто сгораю от любопытства! – отозвалась мама. – Только сначала я хотела бы, чтобы кто-нибудь из вас заколотил тут пару гвоздей и помог мне совершить небольшую перестановку.

– Остаешься за главного, – бодро произнес папа и исчез в люке.

Данька отпихнул ногой чайник без ручки и осторожно перешагнул через вешалку из оленьих рогов. Миновав баррикаду из картонных коробок разных размеров, он приблизился к чердачному окошку и рядом, в углу у стены, заметил несколько перехваченных аккуратной тесемкой удочек из желтого бамбука. Данька подошел поближе и ладонью смахнул с них завесу паутины. Тут же его внимание привлек еще один предмет, по поводу назначения которого оставалось лишь строить догадки. Загибающийся на одном конце черный стержень длиной около метра в представлении Даньки вполне мог оказаться как клюшкой для гольфа, так и составным звеном какого-нибудь навороченного спиннинга. Данька осторожно взял его в руки и провел пальцами по идеально гладкой блестящей поверхности. Из чего изготовлен загадочный стержень – из покрытого лаком дерева или из керамики, определить не удалось. Еще несколько секунд повертев непонятный предмет в руках, Данька недоуменно пожал плечами и вновь вернул его на место, а затем подошел к окну и глянул вниз. Папа был прав. Чердачное окно действительно идеально подходило для того, чтобы из него вести наблюдение не только за большей частью прилегающей к дому территории их дачи, но и за соседним двором, который сверху был виден как на ладони. И Даньку сейчас особенно порадовало и заинтересовало именно это обстоятельство. По той простой причине, что с высокого крыльца вприпрыжку сбежала длинноногая девочка примерно одного с ним возраста. Правда, сразу рассмотреть ее как следует Данька, увы, не успел, так как она тут же скрылась в зарослях сирени. Но уже через несколько секунд в саду вновь мелькнули ее синие джинсовые шорты и розовая футболка.

Девочка уселась на перекладину качелей, раскрыла небольшую книжку в яркой мягкой обложке и с увлечением погрузилась в чтение.

Не спеша раскачиваясь, она перелистывала страницы, а Данька смотрел на нее и не мог отделаться от ощущения, что соседка по даче ему удивительно кого-то напоминает.

У девочки была загорелая, почти шоколадного оттенка кожа, а волосы, наоборот, были светлыми и золотистыми. Густой волной они падали ей на плечи и полностью закрывали лицо. Во всяком случае, Даньке, пытавшемуся рассмотреть девочку в профиль, это никак не удавалось. Ему был виден лишь выдуваемый ею пузырь жевательной резинки, размер которого то увеличивался, то уменьшался.

– Екатерина! – раздался знакомый женский голос.

Данька взглянул в сторону дома и увидел на крыльце уже знакомую ему женщину в сарафане.

– Екатерина! Обедать будешь? – прокричала та.

– Нет, бабуль, спасибо, не хочется! – отозвалась девочка, и Данька вздрогнул от неожиданности. Да что же это за наваждение такое! Без сомнения, он уже где-то слышал этот голос…