— Давайте сядем к огню и устроимся поудобней, — предложила она. Взяв книгу, он проводил ее к дивану.

— Когда ваш день рождения? — спросила она.

— Тринадцатого октября. Вы уже опоздали купить мне подарок в этом году. Но в следующем, если мы останемся друзьями, вы можете выслать мне безделушку на Пиренеи, к примеру глыбу льда. Там это будет кстати. Но я вижу, что моя болтовня вызывает ваше нетерпение. Это дает мне право попытаться выпросить у вас подарок.

Так я все-таки Лев?

— Вовсе нет. Вы Весы, сэр. А миссис Леонард — хитрая кокетка, — заявила она.

— Давайте смягчим наш гнев здравым смыслом. Возможно, она просто леди с той опасной чертой, о которой предупреждает нас папа римский, — недоучившаяся. Ваша матушка смогла что-нибудь рассказать о ней?

— Еще нет. Она поспрашивает среди своих подруг. Есть что-нибудь новое в штабе?

— Мистер Леонард опять на работе. Я узнал, что его жену зовут Елена, и сказал ему, что встречался с ней вчера вечером. После небольших осторожных расспросов я узнал, что они женаты всего пять лет. Оба до этого состояли в браке. Мистер Леонард ею так гордится, как будто она королева. Он просто потряс своей пустой седой головой и сказал, что не знает, чего она в нем нашла. Я тоже не знаю.

— Мама просила меня разузнать, если возможно, ее девичью фамилию.

— Я попробую, посмотрим, что получится.

— Если вы достаточно близко знакомы с мистером Леонардом, то можете спросить его о происхождении ее драгоценностей.

— Нет, но он упомянул, что у ее первого мужа были более глубокие карманы, чем у него. Возможно, это от него остались алмазные броши и жемчужные ожерелья.

— А он не называл имени ее первого мужа?

— Я очень осторожно прощупывал дорогу на территорию. Нельзя сыпать вопросами слишком быстро, не опасаясь подозрений.

Кетти кивнула и после небольшой паузы спросила:

— Как вел себя мистер Бьюрек?

Он бросил на нее понимающий взгляд:

— Удивительно, что вы так долго не справлялись о нем. Я застал его в своем кабинете, куда он вошел под предлогом поисков копии письма Косгрейву из Адмиралтейства. Он, естественно, понимает, как мне неприятно заниматься таким делом. И вы, конечно, понимаете, что он ищет что-то еще.

Кетти немного подумала, а потом сказала:

— Так как он думает, что у вас нет доступа к секретной информации, возможно, он искал любовное письмо к миссис Леонард или от нее, — предположила она с невинным взглядом. — Если он ее воздыхатель и источник ее доходов, он может ревновать к вам.

— Как я понимаю, мы теперь называем вещи своими именами. Могло быть и так. Но у меня другая мысль. Сегодня я получил из Испании письмо от своего фронтового друга, в котором он спрашивает меня о здоровье. Бьюрек мог случайно увидеть пакет или узнать от мальчика-рассыльного, что я его получил. Мне обычно не приходит на службу личная корреспонденция, но я писал ему какое-то время назад о предложении Кестлри и о том, что я собираюсь принять его.

— И вы думаете, что Бьюрек по ошибке принял его за деловое письмо? Оно было в вашем кабинете?

— Нет, я положил его в карман, чтобы вечером написать ответ. Я вообще не связывал письмо с его визитом. Если ему известно о нем, значит, он очень хорошо осведомлен обо всем, что происходит в штабе. Такая посвященность в чужую работу необычна. Особенно для Генерального штаба, — добавил он, устало взглянув на нее.

— Вы выглядите утомленным, лорд Костейн.

Возможно, вы перетрудились. Вам нужно выпить чая.

У камина было так уютно и так приятно сидеть рядом с Кетти, что Костейну очень не хотелось уходить:

— Нельзя ли распорядиться принести поднос сюда.

Он увидел, что ее глаза испуганно расширились.

— Я поступил неосмотрительно? Я не хотел вас обидеть, но ведь ваш дядя находится за соседней дверью.

— Просто… Просто мама все приготовила в другой комнате, — сказала она, чувствуя себя полной дурой. Ее мать придавала этому вечеру большое значение. Сама же Кетти с удовольствием бы осталась именно там, где они сидели.

— Я позову дядю, и мы пойдем все вместе. Костейн посмотрел на свою шляпу и пальто и оставил их лежать там, где они и были. Это навело Кетти на мысль, что ему хотелось бы вернуться сюда перед уходом, но в ее скромную головку никак не могло прийти, что он уйдет, когда они собирались остаться наедине.

Она постучалась в дверь Родни, и на ее стук вышел дядя.

— А, лорд Костейн, снова пришли навестить нашу Кетти, да? — Он больше ничего не сказал, но лукавое покачивание его головы означало общее понимание и одобрение.

— Я надеюсь, повар испек горячие лепешки, — сказал он. — Нет ничего лучше горячих лепешек в такой день.

Он напрасно ждал горячих лепешек. Чтобы не отвлекать внимание гостя от красоты Кетти, леди Лайман ограничилась обычным ланчем из холодного мяса, сыра и хлеба. К тому же стол был накрыт не перед теплым камином, а в продуваемой сквозняком столовой, хотя серванты в доме ломились от запасов еды и питья. Темные панели, которыми была обита комната, гасили последние лучи солнца в окнах, а лампы были размещены слишком высоко на стенах, так, что едва освещали обеденный стол. Это было похоже на трапезу в пещере. Разговор, состоящий в основном из зондирующих вопросов леди Лайман и неопределенных ответов Костейна, не клеился.

Беседу оживляли лишь две темы — время от времени леди Лайман раздраженно цокала языком и удивлялась, куда это Гордон ушел в такой скверный, холодный день, а Родни через равные промежутки времени жаловался на отсутствие горячих лепешек.

Так как в комнате было слишком прохладно, они забрали чашки в гостиную, чтобы закончить чаепитие там. Как только приличия позволили, Костейн поднялся, чтобы уйти.

— Кетти, почему бы тебе не проводить лорда Костейна, — предложила леди Лайман, подняв брови. Кетти прошла вместе с ним из гостиной в кабинет.

— Я должна извиниться за мамино любопытство, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

— Я уже привык к бурному любопытству мам, — ответил он. — Но у нас с ней есть одна общая забота. Где черти носят Гордона? Он обещал встретиться со мной здесь в четыре часа.

Не успел Костейн надеть пальто, как дверь распахнулась и в кабинет ввалился пожилой джентльмен с седой бородой и в очках. Очки были покрыты инеем, что совсем не улучшало его зрение, и он споткнулся о край ковра.

— Это вы, Лев, — спросил он и стащил очки.

— Где вас носило, — спросил Костейн.

— Вам лучше сесть, потому что моя новость свалит с ног вас обоих, — начал Гордон. Скинув верхнюю одежду, он тяжело плюхнулся на диван у огня, чтобы отдышаться, прежде чем раскрыл свой бумажник.

Как только дыхание восстановилось, Гордон встал, победно сияя.

— У миссис Леонард есть любовник-француз, — возвестил он и подождал вопросов, которые заданы не были. Как бы ни было велико удивление Кетти, ошеломляющее заявление брата не произвело ожидаемого впечатления. Брови лорда Костейна могли бы до предела взлететь вверх, но они были сильно изогнуты, и их движение было слишком незначительно, чтобы наградить Гордона за его усилия.

— Вы уверены, что он француз? — спросил Костейн.

— Если он не француз, то я просто теряюсь, потому что они встретились в комнатах над французским галантерейным магазином.

— Откуда ты знаешь? Ты следил за ней в магазине? — спросила Кетти.

— Через двадцать минут после того, как она вошла туда, у меня замерзли пятки, я подошел к окну и заглянул в магазин, сняв эти кошмарные очки. Сквозь стекло я ясно увидел, что ее там нет, поэтому я прошел внутрь, притворившись, что мне нужна шляпка для внучки. Мне пришлось купить тебе шляпку, Кетти.

— А какая она? — спросила Кетти с явным интересом.

— Безобразно старая черная круглая шляпка, самая дешевая вещь в магазине у мадемуазель, которая не считает, что она дешевая. Украшенная черной вуалью, она хорошо подойдет для похорон. Я должен был что-то купить для того, чтобы был повод задержаться, и могу определенно сказать, что миссис Леонард там не было.